ых были украдены. Иньянна быстро постигла, какие вещи нужно и можно воровать, а какие нет.
Поскольку Иньянна была новичком, действовала легко. Не все торговцы Большого Базара благодушно относились к гильдии воров, некоторые знали и лицо Лилэйв, Атэйва, Сидэйна и остальных, приказывали убираться из своих лавок, едва они появлялись. Но молодой человек Калибай был не известен никому, и Иньянна могла обирать лавки в здешнем столпотворении еще несколько лет, прежде чем ее начали бы узнавать.
Опасность подстерегала не столько от владельцев лавок, сколько от воров других семейств Базара. В лицо Иньянну пока не знали, были намного глазастее, чем торговцы, и трижды за первые десять дней хватали ее за руку. Сначала обмирала, почувствовав чужую руку на своем запястье. Но она никогда не терялась, оставалась спокойной и говорила просто: "Я Калибай, брат Агормэйла", и слова действовали мгновенно. После третьего случая ее больше не беспокоили.
Но решиться самой на такие действия оказалось гораздо сложнее. Сперва не умела отличать законных воров от любителей и колебалась, хватать крадущего за руку или нет. Она удивительно легко научилась замечать кражи, но если рядом не было кого-нибудь из клана Агормэйла, чтобы посоветоваться, ничего не предпринимала. Разумеется, постепенно стала узнавать многих законных представителей гильдии, хотя все равно почти каждый день замечала новую фигуру, роющуюся среди товаров. Наконец, через несколько недель решилась, полагая, что если наткнется на законного вора, то всегда может извиниться. Суть системы заключалась в том, чтобы не просто красть, но и охранять, и она понимала, что отлынивает от обязанностей.
Первой попалась угрюмая девушка, воровавшая зелень; говорить ничего не пришлось, любительница в ужасе выронила добычу и улетучилась. Следующим оказался старейший вор, дальний родственник Агормэйла, который любезно разъяснил Иньянне ее ошибку. Зато третий — любитель не испугался и отвечал Иньянне руганью и невнятными угрозами. Иньянна холодно ответила, что семь человек следят за ними и немедленно вмешаются в случае затруднений, после чего испарился и этот. Больше она не испытывала сомнений и действовала спокойно и уверенно.
Само по себе воровство после первого раза не тревожило ее совесть. Но в глубине души она ждала мести Короля Снов, считая, что погрязла в грехах, и когда, еще не заснув, закрывала глаза, ожидаемые страхи лихорадили душу. Но то ли Король Снов не считал мелкие кражи грехом, то ли он и его помощники наказывали за более тяжкие преступления, то ли у него просто не хватало на нее времени, только он не посылал ей посланий. Правда, иногда видела его во сне — жестокого, старого великана-людоеда, посылавшего дурные вести с обожженного и бесплодного Сувраеля,— но что ж тут необычного, время от времени он появлялся в снах у каждого, и это ровным счетом ничего не означало. Иногда также видела Иньянна благословенную Властительницу Острова Снов, нежную мать Венценосца Властителя Молибора, и ей казалось, будто она печально покачивает головой, словно говоря, что горько разочарована своей девочкой Иньянной. Но выше сил Властительницы упрекать тех, кто сбился с праведного пути. При таком отсутствии нравственных поправок Иньянна быстро приучилась смотреть на новую профессию как на что-то обычное.
Со временем она взяла и любовники Сидэйна, старшего брата Лилэйв. Ростом он ниже Иньянны и так костляв, что обниматься с ним в постели небезопасно. Но человек мягкий и задумчивый, сносно играет на карманной арфе, поет старинные баллады чистым воздушным тенором. Чаще всего они ходили теперь на дело вместе, она считала его самым приятным спутником. Пришлось, правда, произвести некоторую перестановку спальных мест в логове Агормэйла, но остальные смотрели на это милостиво.
В компании Сидэйна она забредала все дальше и дальше по улицам чудесного города. За час-два вырабатывали дневную норму и были свободны весь оставшийся день: общая договоренность воров Большого Базара позволяла красть столько, но не больше, сколько можно было взять с прилавка. И покончив с делами, Иньянна выходила на улицы Ни-мои. Одним из любимых мест стал Парк Мифических Чудищ в холмистом пригороде Гимбелия, где она могла часами бродить среди давно вымерших животных, которые царили в своих эрах до появления цивилизации на Маджипуре. Она любовалась шатконогими димилионами, хрупкими длинношеими створчатыми чомперсами высотой в два роста скандара, изысканными сигимонами с густо заросшими мехом кончиками хвостов, неуклюжими на вид большеклювыми птицами зампидон, что некогда покрывали небо над Ни-моей огромными стаями, а сейчас остались только в Парке. Изобретенные в древние времена механизмы и приспособления заговаривали всякий раз, когда кто-нибудь из прогуливающихся подходил близко к экспонатам, произнося название и место обитания. Еще в Парке были прелестные уединенные поляны, где Иньянна и Сидэйн прогуливались, держась за руки, в молчании, потому что юноша не был болтуном.
Иногда катались на лодке, подъезжая к Ниссиморну, а то спускались по Зимру до устья Стейши, по которой, если подняться выше, можно попасть на территорию метаморфов. Но такое путешествие заняло бы слишком много времени, и они добирались лишь до маленькой рыбачьей деревушки лименов, к югу от Ниссиморна, где покупали свежей рыбы и устраивали пикник на пляже, плавали и лежали под солнцем. Или безлунными вечерами шли на Хрустальный Бульвар, где вращающиеся Фонари бросали на мостовую поразительный вечно изменчивый свет. Иной раз обедали в каком-нибудь из плавучих ресторанов, часто прихватывали с собой Лилэйв, которая любила эти места больше других. Каждый островок являл собой миниатюрную копию далекой провинции с ее растительностью и животным миром, и блюда здесь подавали характерные для нее. Например, в ветренном Пилиплоке кормили мясом морских драконов; влажный Нарабал гордился богатством ягод и сочных папоротников; и кухни огромного Сти, Замка Горы и Стойэна, и Пидрайда, и Тил-омона предлагали свои деликатесы. Но только не Велатхуса, что совсем не удивило Иньянну, и даже не Пьюрифейна — столицы Меняющих Форму, так же как опаленного солнцем Толигая далекого Сувраеля. И Пьюрифейн, и Толигай — места, о которых большая часть населения Маджипуры предпочитала не вспоминать, а Велатхус просто не заслуживал внимания.
Еще одним любимым местом Иньянны стала Паутинная Галерея — балкон в милю длиной, повисший высоко над улицами, где находились самые дорогие магазины Ни-мои, о которых говорили, что они — лучшие из всех на Зимроеле и даже в Замке Горы. Когда собирались туда, Иньянна и Сидэйн наряжались в самые красивые одежды, позаимствованные в лавках Большого Базара, не подделываясь, разумеется, под аристократов, но все же наряды были гораздо элегантнее тех, в которых щеголяли в повседневной жизни. Иньянна снимала костюм Калибая и надевала легкое женское платье, темно-красное с зеленым, распускала длинные золотистые волосы и, едва касаясь кончиками пальцев руки Сидэйна, торжественно прогуливалась по Галерее, предаваясь приятным мечтам, пока они рассматривали драгоценности, украшенные перьями маски или шлифованные амулеты и металлические безделушки, за каждую из которых пришлось бы выложить пару пригоршней блестящих роалов, целое состояние.
Иньянна знала, что ни одна из этих вещей никогда не будет принадлежать ей. Воровать, почти не опасаясь, можно было на Большом Базаре, но не здесь.
Однажды во время прогулки по Паутинной Галерее Иньянна попалась на глаза Галайну, брату герцога.
Она, конечно, и не заметила, что это произошло. В мыслях ее не было ничего такого, кроме невинного флирта,— так, часть мечтаний, которым она предавалась, гуляя на Галерее. Была полночь позднего лета, и она надела самое приятное свое платье из материи, которая казалась легче паутинки. Они с Сидэйном зашли в магазинчик, где торговали резьбой по кости морских драконов, поглядеть на необычные, с ноготь величиной, шедевры капитанов-скандаров, вырезавших их за время долгих путешествий. Вошли четыре человека в мантиях, по которым угадывались аристократы. Сидэйн сразу сник в уголке, понимая, что и одежда, и манеры, и стриженые волосы говорят, что он здесь не ровня никому. Но Иньянна, сознавая, что линии ее тела и холодный блеск зеленые глаз могут возместить отсутствие всего остального, дерзко осталась у прилавка. Один из вошедших взглянул на резную вещицу в ее руке и сказал:
— Купив ее, вы не прогадаете.
— А я не собираюсь ничего покупать,— отозвалась Иньянна.
— Могу я взглянуть?
Она опустила фигурку в его ладонь, и в тот же миг ее глаза бестрепетно встретились с его взглядом. Он улыбнулся, но сразу перевел внимание на глобус Маджипуры, собранный из бесчисленных прилаженных друг к другу кусочков кости. Минутой спустя спросил владельца:
— Сколько?
— Дарю,— мгновенно отозвался высокий и суровый чаурог.
— В самом деле? Ну и я вам тоже,— и незнакомец бросил игрушку в ладонь пораженной Иньянны. Улыбка его стала еще шире.
— Вы из Ни-мои? — спросил он.
— Я живу в Стрилэйне,— ответила Иньянна.
— Часто обедаете в плавучем ресторане Нарабала?
— Когда есть настроение.
— Отлично. Не заглянете ли туда завтра вечером? Там будет еще кое-кто, кому не терпится продолжить знакомство.
Скрывая замешательство, Иньянна чуть наклонила голову. Незнакомец с поклоном отвернулся, купил три миниатюрные безделушки, бросил на прилавок мешочек с монетами, и все четверо вышли. Иньянна с изумлением смотрела на изящную фигурку в руке. Сидэйн, возникнув из тени, шепнул:
— Она стоит два десятка роалов! Продай ее снова хозяину.
— Нет,— отрезала она и повернулась к лавочнику.— Кто это был?
— Разве вы с ним не знакомы?
— Иначе я бы не спрашивала.
— Да, да…— Чаурог испустил тихий свистящий звук.— Его зовут Дюранд Ливолк, постельничий герцога.
— А те трое?
— Двое на службе у герцога, а их товарищ — брат герцога Галайн.
— О! — прошептала Иньянна. Она протянула резной шарик хозяину.— Можно повесить его на цепочку?