С утратой стратегической инициативы под Сталинградом, откатившись с переломанным хребтом с Курской дуги, Германия была обречена. Кто вынесет и исполнит приговор? Советский Союз, доказавший способность без секундантов решать военные теоремы любой сложности? Или вершить суд станут три державы совместно? Или немцам удастся явиться с повинной к США и Великобритании, сдаться на их милость с обещанием влиться в ряды англосаксов?
Эта тема затрагивалась в процессе визита Идена в Вашингтон (март 1943 года). Рузвельт заявил, что США будут «настаивать на полной капитуляции (немцев) без каких-либо обязательств в отношении того, что мы (американцы) должны или не должны делать после заключения перемирия». Из сказанного следовало, что Вашингтон не станет считать себя связанным никаким актом, который регулировал бы окончание войны, допустим, между Германией и СССР, без заранее данного на то добро американцев. Так раскрывался подтекст требования безоговорочной капитуляции, как его огласил президент США 25 января 1943 года, за неделю до пленения Паулюса в Сталинграде. Пример обращения США и Англии с Италией показал, что на себя подобное прочтение процедур капитуляции они не распространяли.
Возмущение Москвы поведением союзников, наверное, не ограничилось бы отзывом совпослов из Вашингтона и Лондона, поступи тогда к Сталину информация о проработке летом 1943 года спецслужбами и штабами западных держав моделей сговора с нацистским генералитетом с целью совместных действий против «русских». О чем речь?
Курская эпопея еще продолжалась, когда в Квебек съехались Рузвельт, Черчилль, их ближайшие советники, начальники штабов. В повестке дня, если без обиняков, судьба объединенных наций. Из параграфа 9 протокола «Военные соображения в отношениях с Россией», который велся на заседании американо-британского штаба 20 августа 1943 года, мы узнаем, что адмиралы Леги и Кинг, генералы Маршалл и Арнольд обсуждали вместе с генералом Бруком, адмиралом Паундом и главным маршалом авиации Порталом вопрос – «не помогут ли немцы» вступлению войск западных держав на территорию Германии, «чтобы дать отпор русским». На чем сошлись? Архивы на замке. Но, заглянув в меморандум Донована от 20 августа 1943 года (какое совпадение в датах!) и приложенное к нему экспозе УСС «Стратегия и политика: могут ли Америка и Россия сотрудничать?», нетрудно вычислить координаты задуманного курса.
Во-первых, принималось как данность, что после провала «Цитадели» СССР может «преимущественно собственными усилиями победить Германию, а затем играть главную роль в переустройстве Германии и Европы». Тем не менее у советской стороны не иссяк интерес к сотрудничеству с западными державами.
Во-вторых, открытие Второго фронта является «одним из неизбежных элементов всякой политики компромисса с Советским Союзом» и вместе с тем катализатором перегруппировки сил в выгодном Западу ракурсе внутри Германии.
В-третьих, альтернатива – «поворот нацистской или юнкерской Германии против России», то есть «всей мощи все еще сильной Германии (а это значит: Германии, управляемой нацистами или генералами)», как «единственный способ победить Советский Союз только силой».
Меморандум Донована перекликался с аналогичными британскими наработками. Согласно документу Форин-офис (март 1943 года), англичане «сочувствовали бы оттеснению нацистов от власти германской армией», после чего военные вышли бы на западные державы с мирными предложениями от собственного имени или предварительно сформировав какое-либо нефашистское правительство во главе, например, с Папеном или Шахтом. Без излишних реверансов суть передавал британский теоретик в области военной стратегии Лиддел Харт. В Европе, убеждал он Черчилля, есть лишь одна страна, способная вместе с западноевропейскими государствами оказать сопротивление послевоенным устремлениям русских, – это страна, которую мы собираемся разгромить. Было бы разумно выйти за рамки ближайшей военной цели, в сущности уже достигнутой (наступательная мощь Германии сломлена), и позаботиться о том, чтобы длительный путь к последующей цели был расчищен от опасностей, довольно отчетливо вырисовывающихся на горизонте.
Квебек не проставил желаемых Черчиллем, Донованом и иже с ними точек над «i». Рузвельт не созрел для разрыва со Сталиным. Обещания УСС искать военного счастья на тайных фронтах манили, но не убеждали, что «недорогая (для США) победа над Германией» где-то рядом. Сомнения зачали паллиатив – параллельно с «Оверлордом», планом крупномасштабного форсирования Ла-Манша, были рассмотрены и утверждены варианты «экстренной высадки» союзников на континент – план «Рэнкин». Его сердцевина – достижение с разочаровавшейся в Гитлере немецкой элитой взаимопонимания на предмет (а) непротивления вермахта оккупации американо-британскими войсками собственно Германии и захваченных ею стран; (б) переброска высвобождавшихся немецких сил на Востоке для упрочения «защитного вала против русской угрозы».
Квебекская редакция «Рэнкина» была подновлена 8 ноября 1943 года. Исполнителям давался перечень городов, интересовавших лидеров западных держав. Помимо основных центров Германии и Италии, речь велась об установлении контроля над Гаагой, Брюсселем, Лионом, Прагой, Варшавой, Будапештом, Бухарестом и Софией, Белградом и Загребом. Третий эшелон – высадка в Дании, Греции и на острове Родос. И везде лейтмотив – «опередить русских». Не координация действий с СССР, а контрдействия. Капитуляция Германии не перед антигитлеровской коалицией, а перед США и Англией.
Что сообщили союзники Москве о принятых конференцией «Квадрант» (Квебек. 19—24 августа 1943 года) решениях? Рутинное обещание интенсифицировать «воздушное наступление» на Германию[3]. Расплывчатое обещание сосредоточивать американские войска на Британских островах в расчете на открытие Второго фронта «весной 1944 года». О «Рэнкине», как вы догадываетесь, ни ползвука.
Экономя время и место, не будем аттестовать происки Черчилля против высадки союзников во Франции. Военный министр США Стимсон сделал это за нас: он обвинил британского лидера в «самой необузданной разновидности дебоша, сбивающего с толку». Премьер не унимался вплоть до конференции «большой тройки» (ноябрь—декабрь 1943 года) и даже после Тегерана, где Сталин, что называется, приемом ниже пояса вырвал-таки у партнеров обязательство развернуть наступление в Северной Франции в мае 1944 года. Обязались с тщательно скрывавшимся от Москвы изъятием: «Рэнкин» должен иметь приоритет и при удачном стечении обстоятельств сделать «Оверлорд» излишним.
Из-под пера А. Даллеса вышла фраза: «Если мы скоординируем меры в психологической и военной областях, мы сможем (подчеркнуто в оригинале) расколоть Германию и окончить войну в этом году» (телеграмма Даллеса в УСС от 19.08.1943 года). Чтобы так оно и получилось, управление должно было мобилизовать и пустить в ход все свои рычаги на максимальные обороты не позднее лета 1943 года. Клиентуру вербовали среди германского офицерства и политиков с консервативным уклоном. Под кодовым названием «Герплан» составлялись списки лиц, кои могли быть полезными при оккупации территории рейха войсками западных держав. Досье, по объему схожее с телефонным справочником, поступило через Гизевиуса (агента УСС № 512, работал на американцев под крышей гестапо) в распоряжение Донована. Богатый набор имен, громких и разных, должен был пробудить впечатление, что заговор против Гитлера обрел усилиями разведки солидную базу.
Впрочем, и без этого досье поборники «поворота всей мощи Германии против русских» уверовали, что дело почти сделано. Еще бы. Прожектеры из колоды Герделера, Хасселя и пр. годились как политический гарнир к главному блюду. Требовалось отбить привкус, который смущал Рузвельта, – УСС тянет в пособники США «прусских милитаристов и юнкеров». Тогда же Донован и его коллеги условились, что «президента не следует перегружать деталями»: главу Белого дома заботило, как сберечь побольше жизней американских парней, так подыграем на свой манер этой заботе, поднеся голову Гитлера на жертвенном блюде.
Костяк заговорщиков, окрещенных А. Даллесом во «взломщики», состоял из высших чинов германского вермахта и военной разведки. Адмирал Канарис, руководитель абвера, шел в документах УСС под номером 659. Можно считать доказанным, что У. Донован и В. Канарис состояли в личном контакте не менее двух с половиной лет, вплоть до ареста адмирала. Аппарат абвера под началом адмирала превратился в дублера американских и британских спецслужб.
Выше упоминалось, что добытые немецкими агентами данные о времени и месте высадки союзнических войск не были доложены ни политическому руководству Германии, ни Ставке Верховного командования. При расследовании покушения на Гитлера (20 июля 1944 года) вскрылось, что в абвере лишь два начальника отделов – Гелен («Иностранные армии Востока») и Герке (транспорт) – не были причастны к заговору. Полковники Ханзен (преемник Канариса, отстраненного незадолго до начала «Оверлорда—Рэнкина» от должности) и Ренке (начальник отдела «Иностранные армии Запада») активно участвовали в подготовке переворота. Ренке был уполномочен войти в контакт со штабом Эйзенхауэра для содействия высадке американо-британских войск и их быстрейшему продвижению через Западную и Центральную Европу навстречу русским.
Назовем еще ряд не менее колоритных имен и должностей, чтобы убедиться – игра шла на полном серьезе. Верхушечный заговор мог развернуть ход войны. Вот его костяк: фельдмаршалы Роммель, Клюге, Вицлебен, военный губернатор оккупированной части Франции генерал Штюльпнагель, комендант Парижа генерал Бойнебург-Ленгсфельд, командующий войсками вермахта в Бельгии и Северной Франции генерал Фалькенхаузен, командующий армией резерва генерал Фромм, генералы Тресков, Ольбрихт, Томас, Вагнер, Хойзинберг, Бек. Продолжать нет нужды. Остается лишь заметить, что среди заговорщиков отсутствовали военачальники с Восточного фронта.
Британские спецслужбы тоже не лыком шиты. У них были свои каналы выхода на Канариса, Герделера, Гиммлера. Мензис, глава британской разведки, встречался в 1942 году с Канарисом на неоккупированной части Франции. 11 января 1944 года Черчилль потребовал доложить ему, «какие есть в нашем распоряжении силы для проведения операции „Рэнкин" в феврале или марте, если события „неожиданно" повернутся в нашу пользу». Тогда-то, между прочим, и высеклась идея Варшавского восстания.