ряжении своих и чужих интересов. Сталину удалось в Крыму расстроить интриги Черчилля эффективным приемом – он уступил Рузвельту играть первую скрипку по ходу обсуждения центральных вопросов и проявил завидную гибкость при формулировании решений. Как констатировал госсекретарь Э. Стеттиниус, «Советский Союз сделал больше уступок США, а также Великобритании, чем эти державы Советскому Союзу». Заключительное заявление конференции было почти полностью начертано американским пером.
Соответственно, президент Рузвельт имел причины испытывать удовлетворение проделанной в Крыму работой и заявить 1 марта 1945 года на совместном заседании обеих палат конгресса США: «…благодаря соглашениям, достигнутым в Ялте, обеспечена более стабильная, чем когда-либо, политическая Европа. Конференция в Крыму, – продолжал он, – была успешным усилием трех ведущих держав найти общую почву для мира. Она означает, она должна означать конец системы односторонних действий, замкнутых союзов, сфер влияния, баланса сил и всех других аксессуаров, которые были в ходу на протяжении столетий и которые никогда не давали нужного эффекта. Я уверен, что конгресс и американский народ воспримут результаты Крымской конференции как начало сооружения основ прочного мира, в котором будут жить ваши и мои дети и внуки».
Ялтинские договоренности не являлись выбором меньшего из многих зол. Жесточайшая из войн в истории человечества должна была подвести к неординарным выводам, устремленным в завтра, застрахованным от новых угроз, жертв, лишений. И есть причины прослеживать связь между выступлением Рузвельта в конгрессе и соображениями, изложенными Сталиным в марте 1945 года на встрече с членами двух комиссий, работавших над формулированием послевоенной советской политики, – приоритет отдается налаживанию добрососедства, а не насаждению в приграничных государствах просоветских режимов.
Конгресс США остался глух к предостережениям президента, который подчеркивал – от добросовестного выполнения союзнических соглашений Тегерана и Ялты зависят «судьба Соединенных Штатов и судьба всего мира на будущие поколения. Здесь у американцев не может быть среднего решения. Мы должны взять на себя ответственность за международное сотрудничество или мы будем нести ответственность за новый мировой конфликт». К сожалению, не только конгресс.
Соразмерно угасанию здоровья Рузвельта за его спиной стали творить собственную политику прежде всего военные чины. Штабы союзников не проявляли вкуса к сочленению с советским Генштабом оперативных планов. Эйзенхауэр отмечал, что ялтинские соглашения о зонах оккупации Германии «не повлияли на наши военные планы окончательного завоевания страны» (Германии). Союзники стремились выжать максимум из распада к концу марта – началу апреля 1945 года Западного фронта. С 14 апреля, свидетельствовал тот же Эйзенхауэр, уже «не существовало единой линии сопротивления или хотя бы организованной попытки задержать продвижение» западных войск. Линии разграничения при ведении боевых действий оставались на бумаге. Руководители СССР, США и Великобритании покинули Крым 12 февраля. А в ночь на 13 февраля бомбардировщики союзников стерли с лица земли Дрезден. Во имя чего? Чтобы продемонстрировать, так инструктировали британские экипажи, Советам потенциал западной авиации. В это же время развернулись массированные налеты на промышленные и исследовательские центры, как на территории самой Германии, так и в Чехословакии, чтобы упредить овладение неразрушенными объектами советской стороной.
Командование вермахта довело число дивизий на советском фронте в первую декаду марта до 188. На Западном фронте сохранялось к этому моменту около полусотни дивизий, половина из которых так называемые «фольксгрена-дерские», иначе говоря, ополченцы. Выбывавший на Западе личный состав не восполнялся. Боеприпасы отгружались лишь на Восток. Чтобы задержать продвижение Красной армии, Геббельс предложил применить новейшие ОВ табун и зарин. Это злодейское намерение не встретило поддержки даже у Гитлера. Изощренный ум Йодля выдал другую модель – способствовать сближению Западного и Восточного фронтов, чтобы в момент капитуляции смогла сдаться союзникам основная масса солдат и офицеров, задействованных в боях с Красной армией. Гиммлер уточнял идею Йодля на свой манер: «бороться против (русских) дальше, пока фронт западных держав не заменит немецкий фронт».
Особняком стоят мартовско-апрельские приказы Черчилля британским начальникам штабов складировать трофейное оружие и готовить операцию «Немыслимое» – войну против СССР, которая должна была начаться 1 июля 1945 года. Помимо британских, американских, канадских войск, а также польского экспедиционного корпуса, в нее собирались определить дюжину дивизий вермахта с последующим наращиванием их числа, возможно, до 40 единиц. Часть документов из досье «Немыслимое» была рассекречена в октябре 1998 года, хотя на протяжении полувека Лондон не уставал «опровергать клевету» на достопочтеннейшего сэра Уинстона. Какие сюрпризы и открытия еще подстерегают нас, вернее, наших потомков! И не только в случае открытия пухлых британских архивов, но также и американских, ибо в США клокотало тогда немало ястребов, подобных генералу Паттону.
Но кое-что проясняют и уже раскрытые скобки по операции «Немыслимое». В частности, становится понятней подтекст послания Черчилля от 27—28 апреля 1945 года Сталину и Трумэну: «Теперь видно, что не будет никакого подписанного документа о капитуляции». Ссылка на крах режима – это для проформы. Затевалась капитальная перетасовка врагов и друзей.
Преемник Гитлера адмирал Дёниц обнажил происходившее тогда по-военному лаконично: содействие оккупации Германии западными войсками, налаживание сотрудничества с США и Великобританией при продолжении военных действий против Красной армии, передача сбереженных от разгрома соединений вермахта в распоряжение англо-американского командования.
Под общий замысел – перетянуть то, что оставалось от рейха, в западные арсеналы была подогнана инсценировка капитуляции немцев в Реймсе, скрепленная подписями Йодля и Фридебурга в 2 часа 11 минут 7 мая 1945 года. За Главное командование союзных экспедиционных сил в Европе бумагу, наспех составленную тремя офицерами из штаба Эйзенхауэра, подписал Беделл Смит. Он же, Смит, якобы запамятовавший о существовании текста безоговорочной капитуляции, что утвердили главы трех держав в Крыму, сверял «упрощенную редакцию» акта капитуляции с Черчиллем. Совместная победа над врагом не должна была стать общей победой. Реймс, в представлении британского премьера, замещал Ялту и открывал шлюзы «Немыслимому».
Рузвельт умер 12 апреля 1945 года. С его уходом завершалась целая эпоха не только американской, но и мировой политики. Не случайно кончина Рузвельта вызвала ликование в нацистском стане. Она возрадовала также Черчилля, который оставил мысль о размежевании с Вашингтоном, будто бы излишне сентиментальным по отношению к Советской России. При новичке Г. Трумэне британский премьер видел себя флагманом среди новоявленных претендентов на мировую гегемонию.
По настоянию советской стороны реймская сепаратная процедура была квалифицирована как «предварительная». И 8 мая 1945 года состоялось повторное подписание Акта о военной капитуляции Германии. На сей раз подпись от имени Верховного командования Германии поставил В. Кейтель. Занавес величайшей трагедии в Европе опустился там, где за 5 лет 8 месяцев и 8 дней до этого он был поднят.
Высадка союзников в Нормандии должна была и могла укоротить жало войны. Миллионы людей в Европе остались бы живы, целые города неиспепеленными, не займись политики из Лондона и Вашингтона девальвацией непреходящей ценности опыта антигитлеровской коалиции. Союзнические солдаты честно выполняли свой долг. Их вклад в разгром нацизма не умаляют ни эскапады Черчилля, ни чересполосица в поведении Рузвельта или выхолащивание заветов великого президента его преемником Трумэном. Признательности, непреходящей и искренней, заслуживают все, кто поддержал советский народ в смертельной схватке с Третьим рейхом своей солидарностью, в чем бы она себя ни запечатлела.
Нашей особой благодарности заслуживают партизаны Югославии, силы сопротивления Франции, Греции, Италии – в совокупности почти миллионная армия антифашистов. Они тоже являлись неотрывной частью антигитлеровской коалиции и вместе с нами ковали общую, одну на всех победу в Европе.
Операция «Немыслимое» должна была с ходу перевести Вторую мировую в третью мировую войну. Ее цель обозначалась предельно ясно: нанесение тотального поражения Советскому Союзу и подчинение нашей страны диктату Лондона и Вашингтона. Замысел Черчилля сорвался. Намеченных для агрессии сил недоставало для решения ставившихся задач. А Соединенным Штатам требовалось время, чтобы переиначить расщепление физиками атомного ядра в политику очередного передела мира.
Итак, худшего не случилось. Вселенский пожар «ярче тысячи солнц» не испепелил планету, хотя не единожды Землю отделяли от края бездонной пропасти минуты и метры. Но если к концу XX века реализовались, пусть с поправками, в другой редакции русофобские сценарии, восходившие к Версальской конференции, к операции «Барбаросса», к доктринам типа «Дропшот», то объяснение происшедшему следует выводить не только из коварства наших бывших союзников, но в первую очередь из просчетов и деградации политического руководства Советского Союза. Правда, вся правда и только правда способна помочь нам истинно осознать опыт постигшего Русь бедствия. Но «для того, чтобы научиться говорить правду людям, – назидал Л. Толстой, – надо научиться говорить ее самому себе».
К 50-летию установления дипотношений с ФРГ
Воспоминания всегда субъективны. Политические – тем паче. Иными они вряд ли и могут быть. Явления и события, совершающиеся вокруг нас, каждый воспринимает сквозь свою призму видения, сортирует по ему одному присущим критериям, сопоставляя с собственным жизненным опытом, в котором не случалось добра без худа и худа без добра.