– Ярмуз, перестаньте.
– Вы счастливо прятались в лесах со своими дхиимами и манкулейнами. А я был вынужден наблюдать за всем происходящим здесь. Вингол, я очень устал. Я слишком много видел.
– Лорд Таллимон! Подумать только!
– Лорд такой, лорд сякой, лорд разэтакий… Последний месяц прямо нашествие короналей, да еще и пара понтификов объявилась. Но они недолго держатся. Надеюсь, однако, что хоть Таллимон протянет подольше. Может быть, он, по крайней мере, защитит парк, – сказал Хитайн.
– От кого?
– От разъяренной толпы. Там, внизу, масса голодных, а мы продолжаем кормить животных. Мне передавали, что в городе подстрекатели подбивают народ ворваться в парк и зарезать всех зверей на мясо.
– Вы серьезно?
– Они, судя по всему, настроены весьма серьезно.
– Но ведь эти животные бесценны, последние в своем роде!..
– Попробуйте убедить в этом голодающих людей, Вингол, – чуть слышно сказал Хитайн.
Найил уставился на него.
– Неужели вы действительно думаете, что лорд Таллимон захочет остановить толпу, если она вознамерится напасть на парк?
– Но ведь он когда-то работал здесь. Он знает, насколько важно то, чем мы тут занимаемся. И должен испытывать хоть немного любви к этим животным. Или вы так не считаете?
– Ярмуз, он всего лишь подметал клетки.
– И все же…
– Ярмуз, он ведь и сам может быть голоден.
– Положение тяжелое, но не отчаянное. Пока еще – не отчаянное! К тому же много ли мяса они добудут от нескольких костлявых сигимойнов, димилионов и зампидунов? Там сотни народу, каждому на один укус, а для науки – невозместимая потеря!
– Толпа неспособна к логическому мышлению, – ответил Найил. – К тому же, подозреваю, вы переоцениваете своего навозного короналя. Он может ненавидеть все это заведение – ненавидеть свою работу, ненавидеть вас, ненавидеть животных. Более того, он может счесть выгодным с политической точки зрения привести своих сторонников сюда, на этот холм, чтобы немного подкормить. Он ведь знает, как пройти в ворота, правда?
– Ну, полагаю…
– Это знают все сотрудники, до последнего уборщика. Где находятся пульты, как нейтрализовать поле, чтобы можно было пройти…
– Он этого не сделает!
– Вполне может сделать. Ярмуз, примите меры. Вооружите персонал.
– Вооружить? Чем? Вы серьезно считаете, что у меня тут есть оружие?
– Этот парк уникален. Если животные погибнут, то мир потеряет их окончательно и бесповоротно. Ярмуз, вы несете за них ответственность.
Издалека – ну, уже ближе, чем прежде, подумал Хитайн, – доносились крики: «Таллимон! Лорд Таллимон!»
– Вам не кажется, что они уже идут сюда? – осведомился Найил.
– Он так не поступит. Не поступит!
«Таллимон! Лорд Таллимон!»
– Определенно, ближе, – сказал Найил.
Из-за открытой двери в дальнем конце помещения послышался шум. Вбежал, задыхаясь, один из садовников, окликнул Хитайна по имени и уставился на него безумными глазами.
– Сотни людей! – воскликнул он. – Тысячи! Идут сюда, в Гимбелук!
Хитайн почувствовал, что сейчас впадет в панику. Он обернулся к сотрудникам.
– Проверьте ворота. Убедитесь, что все крепко заперты. Потом начинайте запирать ворота… всех животных, находящихся в открытых вольерах, необходимо отогнать как можно дальше к северной оконечности парка. Там у них будет больше шансов спрятаться в лесу. И…
– Это не выход, – перебил его Вигнол Найил.
– А что еще можно сделать? У меня нет оружия, Вигнол. У меня нет оружия!
– У меня найдется.
– Что вы имеете в виду?
– Я сотни, тысячи раз рисковал жизнью, собирая животных для этого парка. Особенно трудно дались мне те, которых я только что привез. Я буду защищать их! – Он отвернулся от Ярмуза Хитайна. – Эй! помогите мне погрузить эту клетку!
– Вигнол, что вы делаете?
– Неважно. Занимайтесь воротами. – Не дожидаясь помощи, Найил принялся поднимать клетку с дхиимами на ту самую летающую тачку, на которой ее привезли сюда. И тут до Хитайна дошло, каким оружием намеревался воспользоваться Найил. Он метнулся вперед и ухватил зоолога за рукав. Найил легко оттолкнул его и, не слушая хриплых протестующих выкриков, направил тачку к выходу из здания.
Крики погромщиков из города, продолжавших скандировать имя своего главаря, звучали все громче и громче. Они уничтожат парк, думал оцепеневший от ужаса Хитайн. И все же… неужели Найил на самом деле…
Нет. Нет! Он выбежал за дверь и в едва начавшихся сумерках разглядел вдали Вигнола Найила, который уже подъезжал к восточным воротам. И там продолжало греметь: «Таллимон! Таллимон!»
Хитайн видел, как толпа вливалась на просторную площадь перед воротами, где каждое утро посетители дожидались часа открытия парка. И несуразная фигура в зловеще-красных одеждах с белой оторочкой – это что, действительно старый знакомец Таллимон? Стоит во весь рост на чем-то вроде паланкина, возвышаясь над толпой, и яростно размахивает руками, подгоняя толпу вперед. Энергетическое поле, служащее оградой парку, удержало бы, несомненно, двоих-троих, даже десяток, но отнюдь не было рассчитано на противостояние озверевшей толпе. Да и кому в былые времена пришла бы в голову мысль об озверевшей толпе? А вот сейчас…
– Остановитесь! – заорал Найил! – Уходите! А то хуже будет! Предупреждаю!
– Таллимон! Таллимон!
– Предупреждаю: уходите!
Его никто не слушал. Толпа перла вперед, как стадо взбесившихся бидлаков, сносящих все на своем пути. Хитайн в бессильном смятении глядел, как Найил дал знак одному из привратников, и тот отключил энергетический барьер ровно настолько, чтобы Найил успел вытолкнуть клетку с дхиимами на площадь, сорвать с дверцы прочный засов и метнуться обратно под защиту светящегося розового тумана.
– Нет, – пробормотал Хитайн. – Даже ради спасения парка… нет… нет…
Дхиимы вырвались из клетки с такой быстротой, что казалось, будто оттуда вылился летучий поток, пестрящий золотистой шерсткой и множеством стремительно трепещущих черных крылышек.
Твари взвились на тридцать, сорок футов, повернулись, устремились вниз и с ужасающей силой и непреодолимой жадностью, будто не ели несколько месяцев, налетели на авангард толпы. В первые мгновения атакованные определенно не понимали, что происходит, и раздраженно отмахивались от дхиимов, как от назойливых насекомых. Но оказалось, что с дхиимами справиться не так легко, как с мошкарой. Они пикировали, вцеплялись, отрывали куски плоти, взлетали немного повыше, прямо на лету сжирали мясо и снова устремлялись вниз. Самозваный лорд Таллимон свалился с носилок и растянулся на земле, истекая кровью из дюжины ран. Дхиимы оказались поистине ненасытными и раз за разом налетали на передние ряды, предпочитая тех, кто уже пострадал, снова и снова кусали их, зарывались все глубже в плоть, легко разрывали волокна обнаженных мышц, добираясь до нежных тканей, спрятанных под ними.
– Нет, – снова и снова повторял Хитайн, замерший на своем наблюдательном пункте за воротами. – Нет. Нет. Нет…
Мелкие создания не знали жалости. Толпа дрогнула и побежала, не выбирая дороги, все кричали, толкались, топтали друг друга в стремлении выбраться обратно на дорогу в Ни-мойю, упавшие лежали в алых лужах, а дхиимы продолжали свой круговорот и уже обглодали некоторых до костей, облепленных рваным тряпьем да оброненными впопыхах кусками мяса, которые тоже стремительно исчезали. Хитайн услышал рыдания и не сразу понял, что рыдает он сам.
И все сразу закончилось. Площадь окутала странная тишина. Погромщики разбежались, жертвы, валявшиеся на асфальте, уже не стонали, дхиимы, вероятно, ненадолго насытившиеся, некоторое время висели в воздухе, трепеща крыльями, а потом собрались в стайку и скрылись в ночи, отправившись одно Божество ведает куда.
Ярмуз Хитайн на трясущихся ногах медленно отошел от ворот.
Парк спасен. Парк спасен. Он повернулся к Винголу Найилу, который стоял, воздев руки, сверкая глазами, и походил на ангела мщения.
– Зря вы это сделали, – сказал Хитайн, с великим трудом проталкивая звуки в горло, стиснутое спазмом от страха и отвращения.
– Они уничтожили бы парк.
– Да, парк спасен. Но ведь… но…
Найил пожал плечами.
– Я их предупреждал. Разве мог я позволить им уничтожить все, что мы здесь построили, ради нескольких кусков свежего мяса?
– И все равно, этого не стоило делать.
– Вы так думаете? Я нисколько не сожалею, Ярмуз. Нисколько! – Он вдруг задумался. – Впрочем, нет, об одном жалею. Что не успел отсадить нескольких дхиимов для нашей коллекции. Но времени действительно не было, и сейчас они уже далеко. И у меня нет ни малейшего желания снова ехать в Боргакс и искать там другие особи. А больше, Ярмуз, я ни о чем не сожалею. И иного выхода, кроме как выпустить их, у меня не было. Они спасли парк. Как я мог позволить этим безумцам уничтожить его? Как? Скажите, Ярмуз, как?
Глава 3
Хиссун проснулся очень рано, вышел на палубу речного судна, которое везло его обратно к Замковой горе, и его взгляду открылась залитая первыми лучами чистого утреннего солнца широкая долина, по которой плавно извивался Глайг.
Позади, на западе, где река широко разливалась, чтобы изогнуться и спрятаться за грядой холмов, все было закрыто непроглядным туманом, как в утро первого дня творения. Зато на востоке взгляду Хиссуна открылся безмятежный вид красных черепичных крыш великого города Пендивейна, казавшихся еще ярче в рассветном свете, а далеко впереди можно было различить извилистую полоску набережной Макропосопоса. А еще дальше лежали Апокрун, Стангардский водопад, Нимиван и другие города долины, насчитывающие самое меньшее пятьдесят миллионов жителей. Было принято считать, что жить в этих местах легко и приятно, однако сейчас и эти города окутала аура неминуемого разрушения, и Хиссун знал, что повсюду, вверх и вниз по Глайгу обыватели ждут, гадают, страшатся будущего.
Он хотел бы простереть к ним руки отсюда, с невысокого носа суденышка, обхватить их в ласковые объятия и прокричать: «Ничего не бойтесь! Божество нас не оставит! Все кончится хорошо!»