Началась травля писателей-патриотов. В. Г. Распутин не собирался отказываться от своих убеждений, как стойкий борец он пишет о трагедии поражения как об упущенной возможности спасения России.
В статье «Боль наша и вера» писатель говорит о том, как много было сказано слов о предостережениях, сочувствиях и заклинаниях – все впустую, «мы безуспешно пытаемся ухватиться хоть за какую-нибудь опору».
Писателю «как было не всполошиться», наблюдая за «слабеющей хваткой режима, за духовным оцепенением и за национальной придавленностью русских». Он говорит о том, что опасность гибели России была всегда и остается по сей день. Но чтобы полностью народ уничтожить, достаточно уничтожить его самобытность и индивидуальность, перевернуть с ног на голову ценности, сделать его безразличным к своей общей судьбе. Это тот метод, который «цивилизованный мир» применяет теперь для устранения неугодного ему русского народа с «исторической арены» вместо «насильственных действий».
Но, считает В. Г. Распутин, демократия не может праздновать победу, напротив, «она потерпела первое серьезное поражение, потому что показала себя подозрительной, мстительной, мелкой, развязала «охоту за ведьмами», которая так и не прекратилась, отвергла инакомыслие, установила террор против неугодных, то есть проявила замашки того самого чудовища, против которого она, якобы, и боролась. Нет сейчас у демократии врага более опасного, чем она сама».
В августовских событиях, по мнению В. Г. Распутина, не было победителей. Главные результат случившегося – «тяжело больной организм, перенеся это потрясение, еще больше утратил самовосстановленные силы».
Так В. Г. Распутин трактует перестройку и последнее событие как бескровное биополитическое покорение страны западной идеологией.
В очерке «Что дальше, братья-славяне?» (1992) В. Г. Распутин, под впечатлением кардинальных изменений на мировой арене, рассматривает внешнюю политику России в соотношении с идеями панславизма. Автор цитирует Ф. М. Достоевского, высказывания которого о взаимоотношениях «братьев-славян» звучат более чем современно. Достоевский прорицает: «…не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только Россия их освободит, а Европа согласится признать их освобожденными… Россия надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае…» Опыт XX века, говорит Распутин, только подтверждает слова Федора Михайловича: «Великий наш писатель как в воду глядел».
В. Г. Распутин выстраивает дальнейший разговор не как обличение народов, отпавших от идеи всеславянского братства, а как братский призыв к близким по крови людям, напоминая о былом единстве, пытается вразумить, предостеречь. Писатель обращается к идее панславизма, очищая ее от предвзятых мнений: славянофилы вовсе не призывали к слиянию восточнославянского мира, они говорили о «союзе государств» для защиты их общих интересов. Это внешнеполитическая цель обеспечена нравственным и духовным обязательствами.
«Постоять за други своя и вместе с ними углубиться нравственно и возвыситься духовно – это был род спасения души и одновременно, как казалось, исполнения хоть части своего национального призвания». Писатель говорит об исторических ошибках России, навязывавшей свою волю силой оружия в странах Восточной Европы и на Балканах. Но указывает на то, что и самой России была навязана чуждая ей идеология западных социальных учений.
В. Г. Распутин откровенно говорит об ослаблении России под гнетом чуждых ей порядков, которые насаждались в ней, и которые она несла в славянские страны.
Но и при силе и благополучии смогла ли бы она удержать кого-либо возле себя? У писателя нет иллюзий на этот счет. Славянство разобщено разнохарактерностью, а главный разлад несет «дух времени», дух «материального поклонения» – и это дух мирового порядка, который распространяется все дальше на Восток. Писатель обращается к братьям по былому союзу с призывом вспомнить о духовном родстве, зная, что «таким языком – от сердца к сердцу, общим для нас – и надо говорить друг с другом». Он верил, что славянство – это особый склад ума и чувство природной общности.
Судьба России и судьба славянства едины, считает В. Г. Распутин: спасется Россия, спасется и славянство, и потому «не милости просим мы, но трезвости и зрячести. Ибо вопрос: что дальше, братья-славяне? – стоит так: быть или не быть славянству».
Октябрь 1993 года поставил страну на грань новой гражданской войны. Писатель был уверен, что страна идет к «тоталитарному режиму, благодаря президенту, который за два с половиной года разрушил Союз, «оставил без Родины десятки миллионов русских». Он «разрушил централизованное и дееспособное управление страной, разрушил государственную собственность, снес порядок, препятствовавший расхищению российских материальных, духовных и природных богатств, распустил законность, без которой не держится никакое, даже пиратское государство» (Распутин В. Г. Идущие на гибель, приветствуют тебя, президент, 1993).
А оппозиционные патриотические силы виноваты в том, что не создали оперативную организацию, «включившую бы в себя жаждущих действия», которых было немало. Именно патриотизм являлся единственной идеей, которая должна была «призвать в свои ряды целую армию народа». Но фронт национального спасения не смог свои идейные разногласия подчинить общему делу. Это является бедой русского человека – неумение объединяться до тех пор, пока не прижмут так, что дыхания не хватает, считает писатель.
Кроме оппозиции, виновата интеллигенция, «едва тронутая культурой, с укороченной, без прошлого памятью, бесчувствительная к корням». На интеллигенцию работников СМИ, публицистов, историков и экономистов, по мнению В. Распутина, ложится ответственность за идеологическое обеспечение всех разрушительных действий по ослаблению государства, за оправдание грабительской приватизации. Защита прав человека – идеология этой прозападной интеллигенции – стала оправданием всей внешней и внутренней политики нового режима. Интеллигенция, считает Распутин, антигосударственна и безответственна, вненациональна и недальновидна.
Ведущим и основополагающим понятием в системе ценностей, утверждаемой писателем, является понятие долга. Нравственные нормы носят абсолютный характер и реализуются в жизни отдельного человека через совесть, которая понимается писателем как моральное предписание, возникшее и хранимое в культурно-историческом опыте народа, открытом онтологии. Категория долженствования приобретает два вектора и понимается, во-первых, как исполнение родового (природного) предназначения, во-вторых, как исполнение социально-исторического предназначения. Передача принципов долженствования и регулирующих их моральных предписаний (совести) от поколения к поколению – это сущность и миссия коллективной памяти, памяти народа.
Долженствование распространяется на весь род (народ), на каждого его представителя и целое поколение. С завершением одного поколения долг передается следующему, а неисполнение ныне живущим поколением долга перед родом (народом) обесценивает этическое служение предков, поэтому память является условием бытия как отдельного рода, так и народа, бесконечного, устойчивого самовоспроизводства и более – исторического развития.
С этим понятием долга перед своим народом связано категоричное распутинское «Увольняю русских, ничем не подтвердивших свою национальную принадлежность», сказанное им уже в наши дни.
Выход для страны и народа В. Распутин видит не в новой экономической программе и не в новой системе политического устройства страны. Он предлагает начинать с воспитания любви к Отечеству и сам активно включается в эту работу. Он категорически отрицает «новые» «ценности» массовой культуры и общества потребления, которые навязываются россиянам, возглавляет противостояние этому разлагающему русскую душу процессу. Писатель говорит в одном из интервью: «Я чувствую себя естественно именно в этой обстановке, в этой работе, в этом сопротивлении, я себя чувствую именно самим собой. А что значит перевернуться, как говорят извратиться? Это человек стал другим человеком. Он или предал себя, или был неискренним когда-то».
Для В. Распутина проблема нравственности является основной, потому что только решив ее, можно предотвратить деградацию личности, остановить вымирание народа. В его современных произведениях, статьях, интервью отражается потребность российского общества проговорить и осмыслить те изменения человеческой психологии, взаимоотношений между людьми, которые происходят сейчас в России. Он постоянно подталкивает своего читателя, слушателя к осознанию смысла жизни, без чего невозможно нравственное очищение и возрождение народа.
Смысле жизни – это именно то, что так неустанно и мучительно постигают герои и героини повестей и рассказов В. Распутина, в которых мы находим ситуации, близкие к современной жизни, и они помогают нам понять всю сложность стоящей перед нами проблемы.
Характерной для современного периода творчества В. Распутина стала его повесть «Мать Ивана, дочь Ивана» (2003), героиня которой, защищая поруганную честь семьи, убивает насильника своей дочери. Корреспондент спрашивает автора: «Не является ли этот женский образ неким символом, неким прообразом будущего – через боль и страдание – возрождения России?»
На что Валентин Распутин отвечает: «Символом ее назвать, наверное, нельзя, но такие люди, которые могут постоять за себя, за своих близких, за Россию, безусловно нужны.
Здесь еще вот что нужно понять: в этой повести нет расизма, нет ксенофобии, которые кое-кто пытается мне приписать. Я нередко задаю себе вопрос: испытываю ли я какие-то недобрые чувства к людям других национальностей? Наоборот, ловлю себя на том, что отношусь к ним так же, а порой и лучше, чем к русским. Мне приходилось жить среди бурят, якутов, тунгусов. Мы дружили, были и недоразумения, конечно, но все как-то быстро и безболезненно улаживалось.