ближайших населенных пунктах. Контроль за исполнением был возложен на политкомиссаров[63].
В течение 4–20 августа 1918 года части 1-й армии вели тяжелые бои, не приведшие к овладению Симбирском. Однако в этих боях удалось значительно потрепать части противника, и следующая операция, начатая 25 августа, привела к успеху. 12 сентября 1918 года Куйбышев смог направить в Москву лаконичную телеграмму:
«12 сентября 1918 г.
Симбирск после трехдневного боя занят войсками 1-й армии.
…
Политкомарм Куйбышев»[64].
Эта телеграмма весьма заметно отличается от эмоционально окрашенного обмена телеграммами по тому же поводу между левым эсером Г.Д. Гаем, командующим 1-й сводной Симбирской («железной») дивизией 1-й армии, которая взяла Симбирск, и В.И. Лениным.
Гай после митинга бойцов своей дивизии по их поручению отправляет 12 сентября Ленину телеграмму: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города – это ответ на Вашу одну рану, а за вторую – будет Самара»[65].
Через десять дней от Ленина поступает ответ:
«Москва, 22. IX. 1918 г.
Пензенский губисполком и РВС I Армии
Взятие Симбирска – моего родного города – есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы.
Ленин»[66].
В боях за Симбирск проходили проверку способности Куйбышева не только как политического пропагандиста, агитатора и организатора. Ему приходилось вникать в ход боевых действий, участвовать в работе штаба по осуществлению маневра частями и подразделениями армии, по переброске подкреплений, выяснять обстановку на фронте, в том числе и путем выезда непосредственно в район боевых действий. Эта работа получила высокую оценку со стороны командующего армией Тухачевского, отметившего вклад Куйбышева в повышение боеспособности войск, чему способствовало в том числе и знание военного дела. А ведь такого знания у Валериана Владимировича изначально не было (кадетского корпуса для этого явно недостаточно), и его отчет о действиях при обороне Самары в начале июня наглядно показывает это. Получается, что военные знания Куйбышев ускоренно приобретал непосредственно в боях, в штабной и политической работе в войсках буквально за два-три месяца боев за Симбирск и Самару.
Накануне взятия Симбирска Реввоенсоветом Восточного фронта был решен вопрос о переходе Куйбышева из 1-й армии Восточного фронта в 4-ю. 8 сентября 1918 года он стал политическим комиссаром и членом Реввоенсовета 4-й армии. Это решение было вызвано тем, что 4-я армия, по сравнению с 1-й, отличалась более низким уровнем дисциплины и организованности, не изжитыми еще явлениями партизанщины, все еще представляла собой конгломерат разрозненных отрядов. А ведь на эту армию Реввоенсовет Восточного фронта возлагал задачи по взятию Самары. Куйбышев, судя по этому решению, рассматривался Реввоенсоветом именно как человек, который способен помочь в проведении необходимой воспитательной и организаторской работы. Это назначение можно воспринимать и как высокую оценку работы, проделанной Куйбышевым в 1-й армии. Вместе с ним членом Реввоенсовета 4-й армии был назначен Г.Д. Линдов, участник революционного движения с начала 90-х годов XIX века, член ВЦИК.
Их действия по укреплению боеспособности частей 4-й армии опирались на те же подходы, которые уже были применены Куйбышевым в 1-й армии. Была проведена работа по увеличению коммунистической прослойки в армии и по укреплению армейской парторганизации. Работа партячеек в частях и подразделениях стала предметом обсуждения на конференции коммунистов 4-й армии. Организующую роль в работе армейских коммунистов должны были сыграть политические комиссары, и для увеличения эффективности их работы по инициативе Куйбышева политотдел армии разработал инструкцию для политкомиссаров частей Восточного фронта. Куйбышев совместно с Линдовым впервые в РККА написали также кодекс обязанностей для комиссаров дивизий, полков и отдельных частей.
Опыт работы в 1-й армии заставлял Куйбышева также не ослаблять внимание к остро стоявшей проблеме снабжения войск. В телеграмме, направленной политкомиссарам армии, он требовал от них «приложения всех усилий к созданию аппарата снабжения, действующего с точностью машины, а это возможно лишь при строгом исполнении приказов, регулирующих снабжение, при искоренении хаоса, халатности и разгильдяйства, столь свойственного нам. За всякое отклонение от установленных правил, вносящее дезорганизацию, политические комиссары ответственны наряду с командным составом» [67].
Мандат, удостоверяющий назначение В.В. Куйбышева политическим комиссаром и членом Реввоенсовета 4-й армии
8 сентября 1918
[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 7. Л. 4]
Приказ начдива 2-й Николаевской дивизии В.И. Чапаева с объявлением телеграммы военного комиссара 4-й армии В.В. Куйбышева о принятии жестких мер по предотвращению грабежей
27 сентября 1918
[РГВА. Ф. 1299. Оп. 2. Д. 6. Л. 135]
Эти усилия принесли свои плоды. Конец сентября – начало октября 1918 года ознаменовались успешными действиями 4-й армии. Сыграла свою роль и настойчивая пропаганда, которая велась по поручению Куйбышева среди чехословацких легионеров силами чешских интернационалистов. Многие легионеры и без того не понимали, зачем их задерживают в России, не давая возможности эвакуироваться во Владивосток. Они ведь и мятеж подняли вроде ради того, чтобы обеспечить себе беспрепятственный отъезд. И вот Сибирский путь в их руках, а эвакуация не происходит, их вынуждают воевать в Поволжье, за тысячи верст от Владивостока. Поэтому агитация падала на благодатную почву, и в начале октября четыре тысячи солдат из группировки чехословацких войск, действовавших против 4-й армии, отказались выдвигаться на фронт, а некоторые чехи переходили на сторону Красной армии. Шло массовое дезертирство и в Народной армии Комуча, а мобилизация срывалась.
Уже 3 октября, под угрозой окружения, 4-я армия вынудила противника к отступлению из Сызрани, а 7 октября в Самару одновременно вошли части 4-й и 1-й армий Восточного фронта. Занятию города способствовало восстание рабочих, организованное большевистским подпольем. В частности, именно рабочие отряды оттеснили чехословацких легионеров от подожженного теми моста через реку Самара, что позволило его потушить и начать переправу красных частей. 8 октября в городе состоялась внушительная демонстрация в честь освобождения города, а 9 октября в город вернулся Самарский ревком.
Правда, председателем губревкома 10 октября был избран А.П. Галактионов (который некоторое время оставался в Самаре на подпольной работе, а затем стал комиссаром 1-й Самарской стрелковой дивизии). Куйбышев был избран лишь членом ревкома, однако он оставался руководителем Самарского губкома РКП(б).
В Самарской губернии (что касалось и Восточного фронта в целом) в результате мятежа левых эсеров в Москве 6 июля 1918 года сложилась непростая политическая ситуация. После мятежа ВЦИК принял решение об исключении из Советов всех членов Партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР), которые поддержали позицию ЦК левых эсеров. А в Самаре были сильны не только позиции правого крыла эсеров, активно боровшихся с советской властью и сыгравших в начале июня 1918 года основную роль в поддержке наступления Чехословацкого корпуса и в формировании власти Комитета членов Учредительного собрания, избравшего своим центром как раз Самару. Значительные позиции в Советах Самарской губернии имели и левые эсеры, находившиеся до 6 июля 1918 года в коалиции с большевиками.
От того, встанут ли левые эсеры в Самаре на сторону поднявшего мятеж ЦК своей партии, во многом зависела прочность советской власти в губернии. К счастью, Самарская организации ПЛСР отмежевалась от организаторов мятежа и призвала к поддержке советской власти, вступлению в ряды Красной армии для активной борьбы с буржуазной контрреволюцией, опубликовав соответствующее воззвание Самарского временного комитета ПЛСР[68]. Это решение значительно облегчало как положение самарских большевиков, которых по-прежнему возглавлял Куйбышев, так и положение в войсках Восточного фронта, поскольку среди левых эсеров было немало авторитетных командиров Красной армии.
Самарский губком партии возлагал на Куйбышева определенные надежды, связанные с восстановлением и укреплением работы губернской парторганизации. Именно поэтому губком обратился в ЦК РКП(б) и Высший военный совет Республики с ходатайством об освобождении Куйбышева от должности политического комиссара 4-й армии для политической работы в губернии. И 31 октября это ходатайство было удовлетворено: его освободили от обязанностей политкомиссара 4-й армии. Позднее он был избран председателем исполкома Самарского городского Совета. Разные источники приводят разные даты этого события (15 ноября, 18 ноября), а сам Куйбышев утверждал, что был избран 19 ноября 1918 года[69]. В конце февраля 1919 года Куйбышев избирается также председателем исполкома Самарского губернского Совета.
К этому моменту в личной жизни Куйбышева происходят значительные перемены. Еще в 1917 году, после рождения сына Владимира, он расходится с его матерью, Прасковьей Стяжкиной. Его второй гражданской женой становится Евгения Соломоновна Коган, работавшая вместе с ним сначала в Самарском ревкоме, а затем в Самарском губкоме партии секретарем по оргработе. В 1918 году она становится членом ревтрибунала 1-й армии, оставаясь таким образом рядом с Куйбышевым. В марте (по другим данным – в феврале) 1919 года Евгения Коган родила Валериану Владимировичу дочь Галю.