Хотя к тому моменту, как Куйбышев расстался с Прасковьей Стяжкиной, прошло уже около двух лет, полностью контактов он с ней не порывал. В тяжелое время Гражданской войны, когда до конца 1919 года Стяжкина не имела надежных источников существования, Валериан периодически поддерживал ее материально и продолжал время от времени видеться с ней и со своим сыном Владимиром.
На должности председателя губисполкома Куйбышеву в который уже раз пришлось столкнуться с крупным военно-политическим кризисом, затронувшим Самарскую и Симбирскую губернии. Речь идет о серьезном вооруженном выступлении крестьян, получившим наименование «чапанной войны» (от местного слова «чапан» – длиннополая крестьянская одежда).
Восстание началось с убийства 5 марта крестьянами села Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии командира продотряда и начальника уездной ЧК. 6 марта восстание охватило не только Сенгилеевский и Сызранский уезды Симбирской губернии, но и Ставропольский и Мелекесский уезды Самарской губернии. Уже тогда число восставших оценивалось в 50 тыс. человек. Общим для восстания был лозунг «Долой коммунистов. Да здравствует Советская власть». Этот лозунг получил широкое распространение в ходе разного рода выступлений против власти большевиков вплоть до 1921 года.
7 марта Самарский губисполком собирается на срочное заседание под председательством Куйбышева, чтобы организовать штаб для подавления восстания. Губисполком постановил:
«Революционно-полевому штабу предоставить всю полноту военной и гражданской власти в Ставропольском районе.
Революционно-полевому штабу подчинить все действующие в пределах района воинские части»[70].
Приходится признать, что другими документальными свидетельствами о деятельности В.В. Куйбышева в марте 1919 года, в том числе и в связи с «чапанной войной», мы не располагаем. Известно о работе Самарского губернского военно-революционного комитета, во главе которого в тот период находился Леонид Дмитриевич Сокольский (впоследствии сменивший Куйбышева на посту председателя губкома партии), о чем существует немало документальных свидетельств[71].
Однако действия Самарского ВРК никак не могли осуществляться в отрыве от руководства губкома РКП(б) во главе с Куйбышевым. Налицо и документы о совместных заседаниях губ-ревкома и губкома партии, обсуждавших вопросы о причинах «чапанной войны» и необходимых в связи с этим шагах[72].
Дальнейшее развитие событий говорит о том, что именно накануне и во время «чапанной войны» налаживаются деловые отношения между М.В. Фрунзе, в январе 1919 года назначенного командующим 4-й армией Восточного фронта, штаб которой располагался в Самаре, и В.В. Куйбышевым. Фрунзе приходилось распределять силы между отражением наступления колчаковских войск и подавлением обширного крестьянского восстания в тылу фронта. И, разумеется, обойтись без обращения к помощи со стороны губернской парторганизации он не мог. Ведь восстание принимало угрожающие масштабы.
7 марта 1919 года крестьянская армия вошла в Ставрополь-на-Волге.
Такое развитие событий обеспокоило командование Восточного фронта. Реввоенсовет фронта принял срочные меры, о которых счел нужным доложить Главкому Вацетису:
«Сообщение РВС Восточного фронта Главкому И.И. Вацетису о крестьянских волнениях в Самарской и Симбирской губерниях
г. Симбирск 9 марта 1919 г.
Для сведения сообщаем: в Мелекесском, Ставропольском, Сызранском и Сенгилеевском уездах возникли волнения. Во все указанные уезды послана вооруженная сила и назначены ответственные командиры, действия которых объединены в руках Симбирского губвоенкома, который в этом отношении подчинен непосредственно Реввоенсовету фронта. До сегодняшнего вечера волнения не ликвидированы. Местами имелись столкновения с применением оружия. В волнениях принимают участие дезертиры.
Реввоенсовет: С. Каменев, С. Гусев»[73].
В самой Самаре поднял мятеж запасной полк, состоявший в основном из мобилизованных крестьян Самарской губернии. Вот что говорится об этом в докладе Фрунзе:
«Докладная записка командующего 4-й армией М.В. Фрунзе члену Реввоенсовета Восточного фронта И.Т. Смилге, Л.Д. Троцкому, В.И. Ленину о крестьянском восстании в тылу Восточного фронта
№ 624
17 марта 1919 г.
…В ночь с 10 на 11 марта была произведена попытка поднять таковое в самой Самаре. Взбунтовался 175-й полк; разбив артиллерийские склады и разобрав бывшие там берданки, он пытался поднять другие части и в первую очередь инженерный батальон моей (4-й) армии. Призыв успеха не имел, и к 3 часам утра дело было ликвидировано…» [74]
Восставшие на территории, охваченной мятежом, жестоко расправлялись с местными коммунистами, сотрудниками ЧК, руководителями продотрядов, нередко с настоящим зверством. Один из отрядов, отправленных для подавления восстания, был истреблен полностью.
Войска, посланные для подавления восстания, 13 марта атаковали Ставрополь, где находился штаб восставших, и 14 числа город был освобожден. Далее последовали карательные экспедиции против селений, охваченных мятежом. Действия при подавлении восстания также отличались немалой жестокостью, иногда сравнимой с действиями самих восставших. Проводились массовые расстрелы активистов восстания. Значительное число восставших было заключено в концентрационный лагерь в районе Сызрани.
Самарский краевед В.В. Ерофеев утверждал даже, что это был первый концентрационный лагерь в Европе, и приписывал само изобретение концентрационных лагерей большевикам. Однако историкам хорошо известно, что первые концентрационные лагеря были созданы Великобританией во время англо-бурской войны (1899–1902) и вскоре после этого – Германией при подавлении восстания гереро в Намибии (1904). Концлагеря создавались практически всеми воюющими сторонами во время Первой мировой войны. Создавались они и в ходе Гражданской войны с лета 1918 года как большевиками, так и их противниками.
Причиной, приведшей к вспышке крестьянских выступлений в Саратовской и Симбирской губерниях, послужил целый комплекс причин. «Чапанную войну» нельзя охарактеризовать (как это делала советская историография) ни как кулацкое восстание, ни как эсеровский или белогвардейский мятеж. Наличие в руководстве восстанием представителей эсеров, равно как и агентов белогвардейцев, следствием, проводившимся после восстания, не отмечено. Хотя кулаки и были весьма активной группой среди восставших, подавляющее большинство последних составляли обычные середняки.
Обстановкой, способствовавшей крестьянским выступлениям, отмечавшимся во многих местностях с лета 1918 по лето 1919 года, была политика продразверстки, которая, разумеется, не отвечала интересам крестьянства. Однако она была неизбежной в условиях, когда хлебопотребляющие районы центральной и северной России, никогда не имевшие достаточно собственного хлеба, оказались отрезаны от основных источников хлебоснабжения (Украина, Дон, Кубань, Северный Кавказ, Южная Сибирь). Зажиточное крестьянство (особенно кулацкая верхушка) потеряло часть своих доходов из-за прекращения свободной торговли хлебом. Кроме того, тяготы крестьян в прифронтовой полосе увеличивались разного рода реквизициями и повинностями для нужд фронта. Непосредственным же детонатором восстаний служили многочисленные злоупотребления местных властей и посылаемых в деревни продотрядов, которые занимались реквизицией продовольствия. В условиях, когда обстановка революции и Гражданской войны вынесла на поверхность множество случайных людей, проходимцев и авантюристов, эти злоупотребления могли принимать широкие масштабы.
Суд над участниками «чапанной войны»
Сызрань, 1919
[Из открытых источников]
Вот что говорилось в телеграмме зав. политотделом Восточного фронта Г.И. Теодоровича и члена РВС фронта С.И. Гусева В.И. Ленину и Я.М. Свердлову о восстании крестьян в Симбирской губернии (17 марта 1919):
«Совершенно ясно из всего имеющегося в нашем распоряжении материала, что, несмотря на явное присутствие злой контрреволюционной агитации, восстание сделалось возможным только благодаря тому, что было подготовлено безобразной деятельностью местных организаций, как советских, так и партийных.
Безобразия, которые происходили в Симбирской губернии, превосходят всякую меру. При взимании чрезвычайного налога употреблялись пытки вроде обливания людей водой и замораживания. Губернские организации смотрели на это сквозь пальцы. При реквизиции скота отнимали и последних кур. В нашем распоряжении есть теперь уже обширный материал о Сенгилеевском уезде, где председатель уездного комитета партии участвовал, будучи членом ЧК, в десятках избиений арестованных и дележе конфискованных вещей и прочее. Партийная организация была теплой компанией грабителей, разбойников, белогвардейцев» [75].
В материалах следствия по итогам «чапанной войны» отмечалось также, что массовые злоупотребления на местах не встречали активного противодействия губернских властей, которые ограничивались лишь предостережениями против злоупотреблений, но не привлекали к ответственности виновных в них лиц.
Президиум Самарского губисполкома, учитывая все эти обстоятельства, вынес решение:
«Во исполнение обязательного постановления за № 21 предложить ЧК, ревтрибуналу, особому отделу, милиции и совету народных судей принять меры к освобождению арестованных крестьян-середняков.
…Предписать всем учреждениям, за которыми числятся дела по последним восстаниям, в отношении к крестьянам-середнякам и беднякам относиться снисходительнее в связи с решением VIII партийного съезда»[76]