Белоруссии – тов. Червякова
ДВР – тов. Янсона
Бухары – тов. Ф. Ходжаева
Хивы – тов. Абдурахмана Ходжаева
Созыв комиссии за тов. Куйбышевым.
Секретарь ЦК
В. Куйбышев»[200].
Однако первое же заседание комиссии 23 сентября было созвано не Куйбышевым, а Молотовым, который в состав комиссии ранее не входил, а был утвержден председателем комиссии решением Секретариата ЦК в связи с тем, что Куйбышев уходил в отпуск. Поэтому Куйбышев оказался в стороне от той полемики, которая развернулась вокруг принципов формирования союзного государства. Первоначальный проект Сталина, предусматривавший вхождение республик в состав РСФСР в качестве автономий, был принят на заседании комиссии в отсутствие Х.Г. Раковского, П.Г. Мдивани, Ф. Ходжаева и Я.Д. Янсона. Замещавший Раковского, настроенного против этого проекта, более покладистый Г.И. Петровский проголосовал «за», а К. Цинцадзе, замещавший другого противника сталинского проекта, Мдивани, при голосовании воздержался. Но предложение Петровского передать проект на обсуждение бюро губкомов компартий республик Сталину удалось отклонить лишь с большим трудом – 5 голосами против 4.
Возражения на сталинский проект стали поступать и от представителей республик, и от председателя ВЦИК М.И. Калинина, и от В.И. Ленина. Сталин не согласился с этими возражениями, но ленинскому нажиму все же уступил, постаравшись на очередном заседании комиссии представить свое отступление как внесение незначительных редакционных поправок. 6 октября 1922 года пленум ЦК РКП(б) утвердил новый состав комиссии, в который Куйбышев не вошел. Так что окончательное решение комиссии Оргбюро ЦК о заключении договора между республиками о вхождении их на равных основаниях в Союз Социалистических Советских Республик принималось также без него.
Дел у Валериана Владимировича хватало и без этого. Как секретарь ЦК и член Оргбюро он теперь нередко присутствовал на заседаниях Политбюро ЦК. Так, на заседании Политбюро 24 августа 1922 года Дзержинский докладывал вопрос о взяточничестве, и Политбюро назначило по этому вопросу комиссию во главе с Куйбышевым[201]. А 14 сентября Куйбышев уже докладывал Политбюро предложения комиссии[202]. 30 ноября он вместе с Г.Е. Зиновьевым докладывал на Политбюро вопрос о представительстве Российского коммунистического союза молодежи в Коммунистическом интернационале молодежи. Политбюро решило:
«а) Назначить представительство РКСМ в КИМ в количестве пяти человек: т.т. Шацкин, Цетлин, Петровский, Курелла, Тарханов.
б) Поручить т. Куйбышеву передать всей пятерке, а также т. Рывкину постановление ЦК, что каждый из них должен в течение года полностью овладеть не менее чем одним иностранным языком. Распределение между ними языков поручить т. Куйбышеву» [203].
За чередой ответственных поручений Валериан Владимирович не забывает о своем брате Николае, который служил в это время (с марта 1922 по май 1923 года) комендантом и военкомом военно-морской крепости Кронштадт. 2 марта 1923 года В.В. Куйбышев посылает ему телеграмму с сообщением о своем отъезде в длительную командировку и просьбой, если возможно, приехать раньше.
Постоянный сезонный билет В.В. Куйбышева на право посещения лож Совнаркома в Большом и Малом театрах
1923
[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 4. Л. 17, 18]
Телеграмма В.В. Куйбышева коменданту Кронштадта Н.В. Куйбышеву о его приезде
2 марта 1923
[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 976. Л. 16]
В начале 1923 года Куйбышев вновь принимает участие в решении вопросов антирелигиозной пропаганды. Он вместе с заведующим Агитационно-пропагандистским отделом ЦК (и своим старым, еще дореволюционным товарищем по подпольной работе в Самаре) А.С. Бубновым подписывает секретное циркулярное письмо всем губкомам и обкомам РКП(б) «Об антирелигиозной пропаганде и процессе над патриархом Тихоном», принятое на заседании Политбюро 7 марта 1923 года[204]. В марте же он подписывает циркуляр «Об антирелигиозной кампании во время Пасхи»:
«Всем Обкомам и Губкомам РКП
ЦК предлагает обратить максимальное внимание на пропагандистскую сторону антирелигиозной кампании во время Пасхи, на подготовку соответствующей литературы и на освещение роли религиозных праздников в печати. На праздники поставить популярные лекции антирелигиозного содержания, спектакли, кино и пьесы, от устройства уличных шествий воздержаться. Принять все меры к недопущению оскорблений религиозных чувств, перенеся центр тяжести работы на научное объяснение происхождения религиозных праздников, в частности, Пасхи.
Секретарь ЦК В. Куйбышев»[205].
14 марта 1923 года Куйбышев выступает с речью на Втором съезде Компартии Грузии. Речь эта носила чисто приветственный характер, никаких реальных проблем оратор не касался, хотя только что отшумело «грузинское дело», связанное с нежеланием части руководителей Компартии Грузии, чтобы Грузия входила в СССР не как самостоятельная республика, а через Закавказскую Федерацию. В результате произошла смена руководства грузинской компартии, и недовольные, получив ярлык «национал-уклонистов», были из руководства удалены.
Но секретарская карьера Куйбышева оказалась недолгой. XII съезд РКП(б), состоявшийся 17–25 апреля 1923 года, избрал его членом Центральной Контрольной Комиссии (ЦКК), а совмещать эту должность с работой в других руководящих органах партии было нельзя.
Глава 7Во главе ЦКК – РКИ: борьба с левой оппозицией
И избрание Куйбышева на XII съезде РКП(б) в состав Центральной Контрольной Комиссии (а затем председателем ЦКК) и та реорганизация, которую претерпел один из высших, наряду с ЦК, органов партии, заслуживают отдельного разговора.
Реорганизация ЦКК была задумана В.И. Лениным, который намеревался, во-первых, поднять авторитет этого органа, чтобы сделать его действенным инструментом против конфликтов, интриг и склок, разъедающих партийную верхушку, а также против групповщины и фракционности, разрушающих единство РКП(б) и чреватых расколом в ЦК и в партии. Все это, по его мнению, угрожало исполнению партией своей руководящей роли в системе диктатуры пролетариата. Во-вторых, он хотел объединить ЦКК с Наркоматом Рабоче-крестьянской инспекции (НК РКИ), с тем чтобы объединенный орган ЦКК – РКИ, опираясь на возросший авторитет ЦКК, сделался средством улучшения работы страдающего массой недостатков советского аппарата и избавления его от бюрократизма. Ленин, будучи к концу 1922 года уже тяжело больным, не мог ставить эти вопросы непосредственно в Политбюро и в ЦК и изложил свои предложения в виде статей к XII партсъезду («Лучше меньше, да лучше» и «Как нам реорганизовать Рабкрин»).
Закончив диктовку статьи «Лучше меньше, да лучше», Ленин 24 января 1923 года отправил ее в «Правду», настаивая на ее скорейшей публикации. Однако главный редактор центрального партийного органа Н.И. Бухарин не решился сам принять решение и передал вопрос на заседание Политбюро, которое было намечено на тот же день.
Тому, что произошло на этом заседании, его участники давали разноречивые толкования. Л.Д. Троцкий утверждал, что большинство Политбюро было не только против предложений Ленина, содержавшихся в статье, но и против самой ее публикации, а за выступал лишь он и опоздавший почти на час к началу заседания Каменев. Однако в результате длительной дискуссии остальные члены Политбюро пришли к мнению, что скрывать статью Ленина было бы слишком рискованно, и единогласно высказались за публикацию, сопроводив ее, однако, секретным письмом, направленным в губкомы и обкомы РКП(б)[206]. В нем говорилось, что Ленин по болезни не имел возможности знакомиться с текущим положением дел внутри ЦК, и потому то внимание, которое он уделяет в своей статье опасности раскола в ЦК, никак не связано с нынешним состоянием отношений внутри ЦК, а лишь призвано предупредить возможность такого развития событий[207].
Кроме того, Троцкий сообщил, что Куйбышев, присутствовавший на заседании Политбюро в качестве секретаря ЦК и члена Оргбюро, выдвинул предложение напечатать один экземпляр «Правды» со статьей Ленина, чтобы тот мог увидеть свою статью опубликованной.
Валериан Владимирович не отрицал, что такое предложение имело место, и объяснял его тем, что он перед заседанием Политбюро лишь мельком успел глянуть на статью, и некоторые места в ней его озадачили. «В этой нервной обстановке, создавшейся благодаря опасениям за здоровье Ильича, у меня, повторяю, не ознакомившегося по-настоящему со статьей в целом, мелькнула мысль: “если Ильич болен и в статье эта болезнь отразилась, и если Ильичу необходимо показать эту статью напечатанной, то не набрать ли специальный номер "Правды"?” Эту мысль я высказал. Но это были летучие мысли вслух. Я сразу же от этой мысли отказался. Больше ее не повторил, на обсуждении ее не настаивал»[208].
Объяснительная записка В.В. Куйбышева в комиссию Хамовнического райкома
1924
[РГАСПИ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 118. Л. 1–6]
Факт выступления членов Политбюро против публикации статьи Ленина отрицали также Каменев и Сталин, причем последний отрицал также и факт внесения предложения о специальном экземпляре «Правды» для Ленина на заседании Политбюро. «Возможно, что в частной беседе до заседания Политбюро имели место такие разговоры, но сказать что-либо определенное на этот счет не имею никаких оснований», – заявил он[209]