<…> В самом деле, мы должны отдавать себе совершенно ясный отчет в том, что кооперация только тогда осуществится, если она будет построена на привлечении собственных средств кооперируемых, это, во-первых. Во-вторых, при обязательном условии, чтобы они сами распоряжались этими средствами. То, что у нас теперь есть, может быть с большим правом так охарактеризовано: имеется четверть миллиарда казенных денег, которыми распоряжаются назначенные коммунисты, плюс к этому имеется кооперативная вывеска»[312].
Между тем эти вопросы поднимались еще на пленуме ЦК РКП(б) 26–27 июня 1923 года. На нем были приняты следующие директивы комиссии ЦК (с последующим докладом на Политбюро):
«1/ добровольность в обеспечении гарантий для рабочих и неимущих.
2/ намечение мер финансового облегчения кооперации.
3/ больше внимания низовым ячейкам.
4/ перенос центра внимания на вовлечение широких масс в кооперацию.
5/ намечение мер максимального усиления влияния партии на кооперацию.
6/ намечение мер по укреплению кооперации на окраинах.
7/ намечение мер по более тесному сближению кооперации с трестами в смысле реализации продуктов государственной промышленности»[313].
Как видно, пункты 1, 3 и 4 этого решения прямо нацеливали на развитие самодеятельности широких масс в деле построения кооперативной сети. Однако именно по этим вопросам дело по-прежнему обстояло неблагополучно, а председатель ЦКК – РКИ (как и другие докладчики на Политбюро) этими проблемами не озаботился и даже не упомянул их вообще. Лишь в ходе прений об этом заговорил Сокольников.
Одновременно с работой по линии ЦКК – РКИ Куйбышев продолжал участвовать в решении высшим эшелоном партийного руководства важных политических вопросов. Одним из таких вопросов, которым занималась возглавляемая Куйбышевым комиссия, созданная по решению Политбюро, был вопрос о так называемой активной разведке. Этим термином именовалась совокупность действий, совершавшихся как по линии Коминтерна, так и по линии ОГПУ на территории Западной Белоруссии и Западной Украины, оккупированных Польшей, и на территории Бессарабии (Молдавии), оккупированной Румынией. Эти действия заключались в содействии повстанческому и партизанскому движению в данных местностях под руководством коммунистических партий и поддержке его разведывательно-диверсионными отрядами ОГПУ.
Установление нормальных дипломатических отношений с Польшей сделало целесообразным отказ от прямого применения силовых методов на территории Западной Белоруссии и Западной Украины. Однако повстанческое антипольское движение крестьянства решено было поддерживать по линии компартий, исключая всякую прямую связь с государственными органами СССР. Поэтому 25 февраля 1925 года Политбюро утвердило предложения комиссии Куйбышева:
«Признать необходимым:
а) активную разведку в настоящем ее виде (организация связи, снабжения и руководства диверсионными отрядами на территории Польской Республики) – ликвидировать;
б) ни в одной стране не должно быть наших активных боевых групп, производящих боевые акты и получающих от нас непосредственно средства, указания и руководство.
3. Вся боевая и повстанческая работа, отряды и группы, поскольку они политически целесообразны (что определяется в чисто партийном порядке), должны быть переданы в полное подчинение коммунистических партий данной страны и руководиться исключительно интересами революционной работы данной страны, решительно отказавшись от разведывательной и иной работы в пользу Военведа СССР.
Остальные группы активной разведки, а также военно-подрывные и диверсионные группы по существующему раньше типу, поскольку они не войдут в круг партийной организации, ликвидируются»[314].
Однако рекомендации, подписанные Куйбышевым, не ограничивались только предложением о ликвидации активной разведки. Предлагалось также сохранить и использовать кадры, вовлеченные в эту деятельность, создав конспиративные разведывательные пункты, никоем образом не связанные с компартией, а также небольшие боевые группы на нашей территории, предназначенные для развертывания партизанской борьбы в случае начала военных действий.
Куйбышев постоянно участвовал в обследованиях работы различных ведомств, которые проводилось сотрудниками ЦКК – РКИ по поручению Совнаркома и Политбюро ЦК РКП(б). По итогам одного из таких обследований он выступил на пленуме ЦК РКП(б) 3–10 октября 1925 года с докладом по первому пункту повестки дня – о внешней торговле. Он довольно жестко заявил, что развитие промышленности и сельского хозяйства уперлось в развитие внешней торговли, и указал на множество недостатков в работе Наркомвнешторга, в том числе и тот, что «чисто торговые интересы главенствуют во всей практике НКВТ, торговля ради извлечения прибыли, торговля сама по себе»[315]. Однако Л.Б. Красин не склонен был позволить подрывать авторитет своего ведомства и умело продемонстрировал безосновательность упрека в увлечении торговой прибылью: «Особенно меня поражает утверждение, будто Наркомвнешторг интересуют главным образом прибыли и что он с этой точки зрения руководит и ведет торговые операции. <…> Знаете ли вы, что 80 % всех прибылей НКВТ идут Наркомфину, а 20 % на дальнейшее развитие торговли. И с другой стороны, что же, у нас имеются какие-нибудь тантьемы[316] для руководителей НКВТ или, может быть, наши торгпреды заинтересованы каким-нибудь процентом от нашего оборота или наших прибылей? Ничего подобного. Все это совершенная сказка. Повторяю, сказка – утверждение будто бы политика НКВнешторга обусловливается хотя бы на йоту этим желанием получать какие-то высокие прибыли, тем более что, повторяю, прибыли эти на 80 % идут в НКФин»[317].
В.В. Куйбышев (слева), М.Г. Цхакая, С.Я. Тодрия беседуют во время работы 3-й сессии ЦИК СССР 2-го созыва
Март 1925
[РГАСПИ. Ф. 422. Оп. 1. Д. 76. Л. 1]
В.В. Куйбышев (в центре) сидит за столом во время совещания. Крайний слева – Н.Н. Нариманов
Не позднее 1925
[РГАСПИ. Ф. 422. Оп. 1. Д. 94. Л. 1]
В.В. Куйбышев (справа)
1925
[РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 396. Л. 1]
Эта защита, судя по всему, возымела действие. Во всяком случае, в резолюции пленума «О внешней торговле» не оказалось ни слова критики в адрес Наркомата внешней торговли. Но эта резолюция, которая, судя по записям в повестке дня заседаний Политбюро, готовилась совместно Куйбышевым и Красиным, содержала примечательный абзац:
На трибуне Мавзолея В.И. Ленина во время демонстрации. Слева направо: В.В. Куйбышев (1-й), Н.И. Муралов (2-й), А.И. Рыков (6-й), Н.А. Угланов (9-й), Я.Э. Рудзутак (10-й, с фотоаппаратом) и др.
Москва, 1925
[РГАКФФД. В-19]
Гостевой билет В.В. Куйбышева на II пленум Международного крестьянского совета Крестьянского интернационала
Апрель 1925
[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 4. Л. 7, 22, 23]
«Мы должны усиленно развивать наш экспорт, так как от этого зависит увеличение товарности крестьянского хозяйства, рост его покупательной силы и общий его подъем. Вместе с тем развитие экспорта означает расширение возможности закупки за границей оборудования для нашей промышленности, машин и орудий для сельского хозяйства, т. е. позволяет ускорить перевод нашего хозяйства на новую техническую базу»[318].
Примечательность этого абзаца в том, что вскоре попытка Сокольникова заострить поднятый в нем вопрос в выступлении на XIV съезде вызвала резкую отповедь Сталина.
Валериан Владимирович Куйбышев
Октябрь 1925
[РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 383. Л. 1; Д. 384. Л. 1; Д. 385. Л. 1]
Но более важные события происходили за кулисами октябрьского пленума. Буквально за два дня до его начала Зиновьев, Каменев, Сокольников и Крупская направили в Политбюро секретную записку, которая позднее получила наименование «платформа 4-х». В ней был подвергнут критике курс партии в деревне, который был принят на XIV конференции РКП(б) в апреле 1925 года: значительное снижение общего размера единого сельскохозяйственного налога, вложение дополнительных государственных средств в систему сельскохозяйственного кредита, разрешение найма рабочей силы и сдачи земли в аренду, допущение членства в кооперации зажиточных крестьян. Этот курс расценивался как недооценка кулацкой опасности и забвение классовой борьбы. Кроме того, в записке подвергалась критике теория Сталина о возможности построения социализма в одной стране. При этом стоит заметить, что на самой XIV партконференции представители четверки выступали вполне в духе ныне осуждаемых ими взглядов.
С.М. Киров (во втором ряду третий справа) и В.В. Куйбышев (в первом ряду второй справа) в группе большевиков-подпольщиков-сибиряков в день 20-летия революции 1905 г.
1925
[РГАКФФД. 0-263333]
В.В. Куйбышев (во втором ряду в середине) в группе лиц на аэродроме на Ходынском поле во время открытия воздушной линии Москва – Берлин
1925
[РГАКФФД. 4-7917]
«Платформа 4-х» стала предметом бурных дебатов во время пленума ЦК на фракционных заседаниях членов ЦК, организованных «семеркой». Страсти были накалены, особенно после оглашения письма Дзержинского, адресованного Сталину и Орджоникидзе, в котором тот в резких эмоциональных выражениях обвинял Зиновьева и Каменева в подрыве единства партии ради личных властных амбиций:
«Сейчас, без единства партии, ее ЦК, ее Ленинского состава, без единства пролетариата, мы выполнить своего плана не сможем. Без единства, без этого условия, Термидор неизбежен, ибо без этого условия мы своего сложнейшего плана не выполним, не в состоянии выполнить. Опасности и не осознавшие себя, и не сорганизованные еще силы против диктатуры и пролетариата огромны, и каждый наш раскол, каждая трещина у нас является сейчас, и не может не явиться сейчас, единственным и достаточным организатором этих сил против нас. В результате неизбежно: ленинцы, как пауки, будут пожирать себя…