Выступавшие вслед за Куйбышевым обратили внимание на ряд болезненных явлений в области планирования, с которыми далее предстояло как-то разбираться председателю ВСНХ. Член ЦКК и член коллегии НК РКИ А.З. Гольцман заметил: «Вряд ли все товарищи знают, что утверждение промышленно-финансовых планов должно проходить через 22 инстанции и некоторые промпланы проходят через 40 инстанций и т. д. Причем в промышленно-финансовом плане предусматривается, как вы знаете, абсолютно все. Если на каком-нибудь заводе нужно построить, ну как бы мягко выразиться, хотя бы вымостить мостовую на территории двора, то это требует утверждения одной из верховных инстанций, чуть ли не СТО, и это должно проходить сверху донизу. <…>
Этим и объясняется то, что зачастую проходит год, полгода, а промышленно-финансовый план еще не утвержден. В прошлом году промышленно-финансовый план по всей промышленности был утвержден 23 марта 1926 г., т. е. примерно к концу полугодия операционного года, в нынешнем году сводный промышленно-финансовый план еще окончательно не утвержден»[401].
Другой выступавший, председатель Совнаркома Армянской ССР С.Л. Лукашин (Срапионян), обратил внимание на ненормальности в планировании капитального строительства, которые так и не были впоследствии изжиты. Он указал на произвольное завышение заявок на капитальное строительство и на столь же произвольное урезание этих заявок вышестоящими органами:
«К концу своего доклада тов. Куйбышев совершенно откровенно признал, что у нас обоснованного, продуманного плана промышленного капитального строительства не имеется, что наши промышленные планы строятся на основании заявок и урезок.
Заявители часто преувеличивают, далеко недостаточно экономически и технически обосновывают, а урезыватели, по финансовым соображениям, часто случайно и не один раз урезывают. На основе борьбы двух, чуждых плановости, начал получается, я бы сказал, среднее равнодействующее, если можно так выразиться, сил, действующих в этом направлении. С одной стороны, заявить побольше с точки зрения только интереса своей колокольни и, с другой, урезать и урезать не один раз в процессе неоднократного рассмотрения. Получается сумма заявок, подвергающихся длительным изменениям, часто случайным, но не план, экономически серьезно продуманный»[402].
Летом 1927 года Куйбышев, как обычно, проводил отпуск на юге. Излюбленными местами его отдыха был Крым (дом отдыха в Мухалатке, санаторий «Дюльбер» в Кореизе) и Черноморское побережье Кавказа. Именно в санатории «Дюльбер» Куйбышев познакомился в этом году со своей будущей женой Ольгой Андреевной Лежавой, дочерью Андрея Матвеевича Лежавы, председателя Госплана РСФСР. Их сохранившаяся переписка свидетельствует о неподдельных чувствах, связывающих их обоих. В письмах Ольги главным мотивом выступает ожидание писем от мужа и желание скорейшей встречи, хотя и о своей работе она тоже пишет немало. Валериан Владимирович тоже пишет о желании увидеть любимую, но в то же время старается донести до жены осознание общественной важности и грандиозности тех замыслов, осуществлением которых он занят.
Разумеется, центральное место в деятельности Куйбышева в это время занимала разработка пятилетнего плана. В своем выступлении 4 августа 1927 года по докладу А.И. Рыкова «О контрольных цифрах на 1927–1928 год» на заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) Куйбышев обозначил две принципиальные установки, которые сыграли важнейшую роль в идеологии и практике первой пятилетки. Первая из них – это ставка на развитие машиностроения, хотя бы и в ущерб развитию других отраслей промышленности. Вывод, надо сказать, вполне оправданный сложившимися обстоятельствами. У Советской республики не было достаточных ресурсов, чтобы провести коренную техническую реконструкцию, что называется, по всему фронту, и неизбежно следовало отдавать приоритет лишь некоторым решающим звеньям. Проблема, однако, состояла в том, что важно было не увлечься и не оторвать развитие этих звеньев от остальных частей народного хозяйства. На словах эта необходимость сознавалась всеми участниками плановой работы, и Куйбышев тут не был исключением. Но вот как она будет реализована на практике? Мы это еще увидим.
Валериан Владимирович заявил на пленуме: «Мы не должны ориентироваться на замкнутый самодовлеющий социализм, производящий у себя все как можно быстрее, в короткий срок. Я, товарищи, считаю, что эта установка является крайне вредной, направленной против нашего собственного машиностроения и тем самым направленной прямо против темпа нашей индустриализации и движения к социализму.
Тут, мне кажется, нужно припомнить то, что говорил всегда Владимир Ильич относительно темпа, что нужно взять такие звенья, которые обеспечат в будущем значительно более быстрый темп развития. Совершенно очевидно, что эта область, область машиностроения, является решающей для индустриализации страны, для освобождения от иностранной зависимости, для самостоятельного, собственными руками, строительства социализма. В эту область мы должны направить массу усилий и сдвинуть с мертвой точки»[403].
Уже в предыдущем цитируемом фрагменте Куйбышев заговорил также и об увеличении темпов. Затем он еще раз затронул эту тему, выдвинув утверждение, что «творческая энергия партии» может дать темпы более высокие, чем можно предполагать на основе экономических расчетов:
«Те товарищи, которые побывали на заводах, детально осмотрели их после длительного перерыва, все говорят, что заводы узнать нельзя. Это часто нельзя иллюстрировать отдельными цифрами, показать с помощью какой-нибудь статистической таблицы, но каждый, кто соприкасался с промышленностью, может подтвердить, что творческая энергия рабочего класса, творческая энергия партии развертывается во всю и что то капитальное строительство, которое сейчас происходит в области нефти, каменного угля, металлургии, машиностроения, в области других отраслей промышленности, в области электростроения, что это работа гигантского масштаба, что она неизбежно в конце концов скажется на значительно более ускоренном темпе нашего развития, чем могут предполагать сухие выкладки, кабинетные расчеты людей, которые не представляют себе силы этого творческого процесса»[404].
Эта последняя установка – развертывать творческую энергию людей не на основе экономических расчетов, а вопреки им – впоследствии сыграла свою роль в возникновении серьезнейших проблем при выполнении заданий первого пятилетнего плана.
В ходе объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 21–23 октября 1927 года Куйбышев выступил при обсуждении тезисов Политбюро ЦК «Директивы по составлению пятилетнего плана народного хозяйства». Здесь он формулирует свою позицию с осторожностью, предлагая не спешить с утверждением конкретных цифровых заданий пятилетки:
«Конечно, лучше было бы, если бы съезд партии имел возможность дать какие-нибудь цифровые выражения. Мне пришлось принимать участие в выработке этих директив, и я пытался дать эти цифровые выражения. Но я принужден был прийти к выводу о том, что на данной стадии работы, пожалуй, будет осторожнее этих цифр не приводить, потому что они, будучи утверждены съездом партии, станут законом для партии и для всего народного хозяйства на целые пять лет, причем тут ошибки могут быть в разные стороны – и ошибки в сторону недооценки возможного темпа развития, и ошибки в сторону переоценки темпа развития. Нужно тщательно проверить эти цифры, нужно иметь пятилетний план, проверенный, обсужденный всей страной, обсужденный на местах, взвешенный со всех точек зрения, прежде чем его утверждать в качестве обязательного плана народного хозяйства»[405].
Такая осторожность была продиктована теми сложностями, через которые проходила разработка первого пятилетнего плана, начатая еще в 1925 году в недрах ВСНХ и Госплана. Каждое из этих ведомств успело разработать несколько вариантов пятилетки, причем различались не только сами эти варианты, но и позиции ВСНХ и Госплана при их подготовке. Именно разногласия между этими двумя ведомствами и понуждали Куйбышева не спешить с выдвижением окончательных цифровых выкладок.
В марте 1926 года на I съезде президиумов госпланов СССР (в котором участвовали представители союзного Госплана и ВСНХ, работники плановых комиссий союзных и автономных республик, а также крупнейших областей) прошло обсуждение «Пятилетней перспективной ориентировки Госплана СССР»[406]. Это был еще крайне сырой документ. На II съезд президиумов госпланов в марте 1927 года был вынесен новый вариант – «Перспективы развертывания народного хозяйства СССР на 1926/27–1930/31 гг.»[407], который получил одобрение. Тем не менее и это был еще далеко не окончательный продукт. Председатель Госплана СССР Г.М. Кржижановский предложил при разработке следующего, третьего, варианта пятилетки составить два проекта – минимальный и максимальный. Минимальный должен был учитывать возможность сочетания неблагоприятных обстоятельств, а максимальные установки исходили из наиболее благоприятных условий.
Членский билет В.В. Куйбышева – члена ЦИК СССР 4-го созыва
1927
[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 4. Л. 11]
Одновременно в ВСНХ, еще при Ф.Э. Дзержинском, комиссией ОСВОК (Особое совещание по восстановлению основного капитала) начала проектироваться пятилетка развития промышленности. Первый вариант этой пятилетки – «Материалы к пятилетнему плану развития промышленности СССР (1927/28–1931/32 гг.)»[408] – был закончен уже при Куйбышеве, но явно не удовлетворял нового руководителя ВСНХ заниженными, по его мнению, показателями. Вскоре был разработан и второй вариант – «Контрольные цифры пятилетнего плана развития промышленности СССР (1927/28–1931/32 гг.)»