Куйбышев не был чисто кабинетным руководителем. Он неоднократно выезжал в командировки на предприятия и стройки, стараясь на месте вникнуть в возникающие проблемы и содействовать поиску путей их разрешения. Однако все его усилия, связанные с борьбой за рационализацию производства (в том числе с широким использованием иностранной технической помощи), за снижение себестоимости, увеличение производительности труда, возможно более полному использованию всех имеющихся резервов и т. д., натыкались на объективные препятствия.
Принятые при активном участии Куйбышева решения о значительном увеличении заданий пятилетнего плана имели далеко идущие последствия, и он несет свою долю ответственности за эти последствия. Ведь Куйбышев не только не возражал против этих новых рубежей пятилетки, но и был настроен на активную борьбу за их претворение в жизнь.
Каким же образом Куйбышев мог бы реализовать выдвинутую на съезде программу огромного увеличения заданий пятилетки по промышленности? На действующих производственных мощностях и на тех новых мощностях, которые вводились в строй по первоначальным заданиям пятилетнего плана, столь значительное увеличение производства обеспечить было невозможно. Следовательно, надо было существенно расширить фронт капитального строительства. Куйбышев вполне отдавал себе в этом отчет и ознакомил делегатов XVI съезда ВКП(б) с соответствующими цифрами: «…за эти первые 3 года действия пятилетки капитальное строительство в промышленности составит 11 087 млн. руб. против 6 860 млн. руб., которые предполагал пятилетний план. Пятилетка предполагала за 5 лет вложить в промышленность 13,5 млрд. руб., а мы уже за 3 года вложим 11 млрд. руб.» [555].
Но откуда взять эти добавочные капитальные вложения, если нагрузка на внутрипроизводственные накопления и на бюджет и так была запланирована с предельным напряжением, о чем Куйбышев ранее сам открыто говорил? А тут еще оказывается, что задачи по снижению себестоимости, снижению строительного индекса и росту производительности труда не выполняются. Куйбышев в своем выступлении на съезде говорит об этом с явным беспокойством: «И вот в то время как плановые задания по количественным показателям систематически выполняются и перевыполняются, в области качественных показателей до сих пор наблюдается значительное отставание. В 1928/29 г. мы осуществили снижение всего на 4 % против 7 % по плану. Что касается текущего 1929/30 г., то данные о снижении себестоимости за первое полугодие говорят о том, что снижение составляет всего 6 % против планового задания в 11 %»[556]. Себестоимость строительства также не снижалась запланированными темпами: «В области снижения стоимости строительства дело обстоит еще более неблагополучно. Мы имеем очень слабое снижение строительного индекса» [557].
Валериан Владимирович Куйбышев
Начало 1930-х
[РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 401. Л. 1]
Валериан Владимирович Куйбышев
[1930-е]
[РГАКФФД. Ал1232сн36]
Но если задания в области снижения себестоимости провалены, то как же удалось не только поддержать уровень капиталовложений на запланированном уровне, но и значительно превзойти его? Данные статистики свидетельствуют, что капиталовложения в тяжелую промышленность многократно превысили внутрипромышленные накопления (см. табл. 1), а значит, были обеспечены из иных источников. Из каких же?
Таблица 1
Капитальные вложения в промышленность по отношению к внутрипромышленным накоплениям
Источник: Дьяченко В.П. История финансов СССР (1917–1950 гг.) М.: Наука, 1978. С. 169.
На XVI съезде этот вопрос был практически полностью обойден. И это не случайно: в качестве одного из источников добавочного роста капиталовложений выступало перераспределение внутрипромышленных накоплений легкой промышленности в пользу тяжелой, а также сокращение плановых ассигнований на капитальные вложения в легкую промышленность (см. табл. 2).
Таблица 2
Капитальные вложения в промышленность (млрд руб., в текущих ценах)
Источник: Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР. М.; Л.: Стандарты и рационализация, 1933. С. 254.
Но одного только снижения капиталовложений в промышленность группы «Б» на 0,9 млрд руб. по сравнению с планом было бы недостаточно, чтобы увеличить капиталовложения в группу «А» на 6,6 млрд руб. Для того чтобы мобилизовать такие ресурсы, необходимы были меры, лежащие за пределами компетенции одного лишь ВСНХ или Госплана, – требовался финансово-экономический маневр на уровне всего народного хозяйства, и решения об этом принимались на самом высшем уровне. Источником добавочных бюджетных доходов для финансирования капитального строительства послужил прежде всего налог с оборота, включавшийся в цену потребительских товаров. Его размер вырос за пятилетку в 7,8 раза и полностью покрывал собой весь объем финансирования промышленности[558].
За счет каких же источников пополнялся налог с оборота, росший такими темпами? Как известно, он взимался в основном с отраслей легкой и пищевой промышленности. Объем производства в этих отраслях рос явно не такими темпами, чтобы каждый год почти удваивать налог с оборота. Как же были получены эти средства? Некоторое представление об этом дает динамика промышленных цен. Если цены на продукцию тяжелой и лесной промышленности не росли, то произошел рост отпускных цен на продукцию легкой промышленности в 1,8 раза и пищевой в 2,2 раза за пятилетку[559]. Это неизбежно вызвало и значительный рост розничных цен (см. табл. 3), что повлекло за собой снижение реальных доходов населения вместо планировавшегося на пятилетку снижения цен и роста реальной заработной платы.
Таблица 3
Индексы цен в обобществленной и частной торговле (1927/28 = 100)
Источник: Малафеев А.Н. История ценообразования в СССР (1917–1963 гг.). М.: Мысль, 1964. С. 163.
Рост розничных цен на продукцию легкой и пищевой промышленности резко оторвался от динамики себестоимости этой продукции[560]. Если учесть, что себестоимость промышленной продукции выросла в 1931 году на 6,8 %, а в 1932 – на 8,1 %[561] (вопреки всем усилиям Куйбышева обеспечить ее снижение), что объяснялось в основном ростом номинальной заработной платы, не поспевавшей за ростом цен, то становится ясным, что имело место инфляционное перераспределение реальной заработной платы для финансирования промышленных капиталовложений.
Использование инфляции как инструмента финансирования капитальных вложений было логичным результатом выхода планируемых капитальных вложений далеко за рамки как внутрипромышленных накоплений, так и реальных доходов бюджета. Об опасности такого развития событий еще в 1928 году, на стадии подготовки пятилетнего плана, предупреждал Л.Н. Юровский, член коллегии Наркомфина, начальник валютного управления, один из разработчиков денежной реформы 1923 года. Выступая на заседании коллегии Наркомфина, он указал на то, что что даже первоначальный план пятилетки таил в себе риск инфляции: «…все показатели роста отдельных частей народного хозяйства, которые приведены, предполагается[562] такое большое напряжение части капитальных вложений, что едва ли оно осуществимо без того или другого дальнейшего понижения покупательной силы рубля. Я поэтому думаю, что в плане есть противоречие, которое придется в дальнейшем устранить. Тезисы и план находятся на инфляционной основе, несмотря на то что составители это отрицают»[563]. Когда же первоначальный замысел пятилетки был в 1930 году пересмотрен в сторону значительного расширения масштабов капитальных вложений, финансирование их за счет дополнительной эмиссии денег и инфляционного роста цен, в первую очередь на потребительские товары, стало неизбежным.
Дополнительный удар по реальным доходам населения, в том числе и рабочего класса, был нанесен головотяпским проведением политики коллективизации, приведшим к сокращению производства сельскохозяйственной продукции – падению в первой половине 30-х годов уровня зернового производства и сокращению в 1929–1933 годах поголовья скота. Это неизбежно привело к падению потребления продовольствия как в деревне, так и в городе (что было усугублено катастрофическим неурожаем 1931 и 1932 годов) (см. табл. 4).
Таблица 4
Годовое потребление некоторых продуктов питания (на душу населения, в кг) 3 – земледельческое население НЗ – неземледелъческое население
Источник: Мошков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929–1932 гг.). М.: Изд-во МГУ, 1966. С. 136.
Необходимость обеспечения дополнительно разворачиваемых строек механизмами требовала увеличения импорта машин и оборудования, но наши экспортные возможности были ограничены. К тому же мировой экономический кризис привел к снижению цен на товары советского экспорта – лес, нефтепродукты, зерно, руды цветных металлов и т. д. В результате программу импорта оборудования пришлось обеспечивать за счет почти полного прекращения импорта сырья для легкой промышленности. Руководитель ЦКК – РКИ Г.К. Орджоникидзе отмечал в своем выступлении на XVI съезде: «Вы знаете, что мы ежегодно ввозим громадное количество хлопка, и в этом году из-за того, что мы не могли ввезти того количества, которое нам необходимо, мы должны остановить наши фабрики на порядочное количество дней. Это что-то около… (Голос из президиума: “75 дней”.) Вот видите – 75 дней. Это привело к значительной недогрузке производственных мощностей текстильной промышленности»