.
Признать, что эти результаты стали следствием авантюристических решений партийно-государственного руководства, что критика этих решений оказалась справедлива, для Политбюро ЦК было невозможно в силу политических соображений. Поэтому начались поиски «козлов отпущения», а раздающиеся критические голоса внутри партии встречали резкое политическое осуждение.
Процессы Промпартии, Трудовой крестьянской партии, Союзного бюро ЦК РСДРП ударили по всем тем специалистам Госплана, ВСНХ, Наркомфина, Наркомзема и т. д., которые отстаивали реалистичные проектировки заданий пятилетнего плана и оказались совершенно правы и именно за это поплатились обвинением во вредительстве и осуждением на сфальсифицированных процессах (Калинников, Осадчий, Громан, Базаров, Гартван, Таубе, Гинзбург, Кондратьев, Юровский и множество других). Критические выступления секретаря Закавказского крайкома ВКП(б) Виссариона Ломинадзе и председателя СНК РСФСР, кандидата в члены Политбюро С.И. Сырцова были объявлены «право-левацким уклоном».
Испытывал ли Куйбышев сомнения, наблюдая отсечение от партийного руководства все новых и новых товарищей, осмеливавшихся критиковать ошибки руководящего большинства? Об этом можно судить по его личным письмам. В одном из них он рассказывает жене о тех выводах, к которым пришел после критических выступлений Сырцова: «Чем ближе, тем более серьезным мне представляется происшедшее. Повидимому придется поставить вопрос значительно шире, чем эпизод с С.И.[617] Нельзя дальше терпеть разрыв парт. и сов. верхушки. Надо рубить. То, что неизбежно должно было случиться, надо сделать теперь же. Это выигрыш в темпах строительства, это выигрыш в победе. А раз так, то к черту сантименты в отношении лиц, хотя бы и недавно близких.
Если не поставят так вопрос другие, я поставлю так. Вот основное содержание моих дум. Бродила мысль: “сужается база. Ушли Тр., Зин., Кам., Томский, Бух., теперь Р., С.”[618] Ерунда! База расширяется. В ответ на двурушничество рабочие вступают в партию целыми цехами и даже заводами. База ростет! [так в подлиннике. – А. К.]»[619].
Как видно, Куйбышев был не чужд сомнений, но отбрасывал их, убеждая себя в том, что следует жертвовать всем (и всеми) ради темпов социалистического строительства. Оправдывая отсечение испытанных партийных руководителей, Куйбышев утешал себя тем, что «рабочие вступают в партию целыми цехами и даже заводами». Однако стоит напомнить, что Ленин, выступавший за увеличение пролетарской прослойки в партии, в то же время требовал чрезвычайно жестких условий приема в нее и регулярного ее очищения от ненадежных, пассивных, карьеристских, политически неустойчивых элементов[620]. Идея вступления в партию цехами и заводами привела бы Владимира Ильича в ужас; он вполне справедливо счел бы это средством не укрепления, а разложения партии…
Но в позиции Куйбышева есть и другая сторона. Можно возмущаться ошибками и недостатками политики партийного большинства, можно сказать «я не согласен!» и уйти, хлопнув дверью… а заодно и сняв с себя всякую ответственность за то, что происходит в стране. А кто будет нести эту ответственность? Кто будет тащить неподъемный воз индустриализации? Те, кто остается, кто не идет на разрыв с большинством. Им приходится искать решения. Критиковать легко, а ты поди, сделай так, как надо!
Одним из средств, которые были способны хотя бы частично преодолеть объективные трудности индустриализации и исправить провалы в организационно-плановой деятельности, был массовый трудовой подъем рабочего класса. Однако, как я уже сказал, отношение партийно-государственного руководства к инициативам со стороны рабочего класса было двойственным. Не избежал этой двойственности и Куйбышев, что хорошо видно на примере его отношения к такой инициативе рабочих, как встречное планирование.
В докладе на пленуме Госплана 11 мая 1931 года он отметил: «Встречный план, который возник по почину ленинградских рабочих, за последнее время вырос в мощное движение и является одной из наиболее действительных форм борьбы рабочего класса за выполнение и перевыполнение плана, за максимальную экономию, за мобилизацию всех внутренних ресурсов промышленности. <…> Задача плановых органов – сверху донизу включить эту плановую работу масс во всю систему плановой работы»[621]. Но тут же, после дифирамбов рабочему классу, Куйбышев показывает, какую действительную роль он отводит встречному планированию: «Надо с самого начала отвергнуть точку зрения, исходящую из того, что якобы должно существовать два плана – один план, идущий снизу, и другой, идущий сверху, как два разрозненных плана. Это было бы неправильно»[622]. Какую же роль отводит председатель Госплана СССР рабочим? «Творческая роль заводских коллективов рабочих может заключаться в выработке качественных показателей – в вопросах производительности труда, себестоимости, в вопросах качества продукции, в вопросах лучшего использования топлива, энергии, материалов. Все это должно быть предметом встречного плана»[623]. То есть для рабочих допустимо заниматься изысканием резервов исполнения спущенных сверху плановых показателей, но ни в коем случае не замахиваться на корректировку того, что предложено вышестоящими органами, не пытаться противопоставить плановым указаниям сверху свои собственные представления о возможностях развития производства.
Разумеется, централизованное планирование предполагает, что плановая работа на предприятиях должна вестись в рамках замысла общесоюзного плана. Но разве это исключает исправление и совершенствование плановых расчетов, на основе собственного производственного опыта рабочих? Разве планы, спущенные сверху, априори обладают свойством «папской непогрешимости»? Опыт первой пятилетки говорит о том, что нередко от рабочих исходили дельные предложения, требующие серьезной корректировки планов. Рабочие и специалисты не ограничивались вопросами повышения выработки, снижения затрат и т. п. Они обращали внимание на такие решения, как изменение специализации предприятия (при этом не только своего!), изменение номенклатуры выпуска продукции родственными предприятиями. Так, например, на заводе им. Сталина в ходе обсуждения встречного плана было предложено перейти от штучного выпуска множества различных мелких турбин к серийному производству крупных. Рабочие Московского инструментального завода предложили наладить специализацию на своем заводе, а также на Сестрорецком, Тульском и Златоустовском заводах, с тем чтобы сузить на каждом из них номенклатуру выпускаемых инструментов, поскольку прежде каждый завод выпускал едва ли не весь их набор [624].
К сожалению, несмотря на реверансы партийного руководства в сторону рабочего класса (подчас вполне искренние), постепенно все более торжествовал принцип «начальству виднее». Потенциал массовых рабочих инициатив, хотя и не затухших полностью, оказался зажат узкими рамками бюрократического усмотрения. Мог ли этот потенциал, при его полном развертывании, спасти первую пятилетку? Вряд ли это было возможно в условиях, когда он сталкивался с экономическим авантюризмом партийно-государственной верхушки. Однако верхи все же начали извлекать уроки из печального опыта безоглядного форсирования темпов первой пятилетки. Это относится и к главному герою нашего повествования – В.В. Куйбышеву. Но серьезным образом это отрезвление сказалось лишь при разработке второй пятилетки.
Глава 14Куйбышев в Госплане
О том, как Куйбышев понимал задачи Госплана, хорошо говорит страничка из его записной книжки, датированная 14 октября 1930 года – как раз накануне его назначения в это ведомство. Куйбышев подчеркивает:
«Госплан планирует (и детально), но главное организует систему планирования (области, респ., ведомства).
Планирует прежде всего под углом зрения решения важнейших задач периода (год, пятилетие, период генер. пл.). Эти задачи должны быть прежде всего сформулированы [примерно для ближ. периода: Урало-Сиб. пробл., 17 млн. тонн, обороноспособность страны, освоб. от импортн. зависимости (машиностроение прежде всего), экспорт, резервы (прежде всего энергетические), кадры, организация]»[625].
Здесь очевидным образом сквозит т. н. телеологический подход к планированию, причем в гипертрофированном виде, когда во главу угла ставятся намечаемые цели экономического развития (что совершенно необходимо), но при этом уходит куда-то на задний план вопрос об анализе объективных возможностей достижения этих целей (что совершенно недопустимо). Недаром тут упоминаются 17 млн тонн чугуна, которые намечается выплавить в последний год первой пятилетки и выплавить которые в таком количестве в 1932 году было абсолютно (и очевидно!) невозможно. Однако в то же время те проблемы, которые перечисляет Куйбышев, – это действительно ключевые проблемы развития экономики СССР, без разрешения которых страна не могла бы двигаться вперед.
Страница записной книжки В.В. Куйбышева
14 октября 1930
[РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 52. Л. 18]
Оказавшись во главе Госплана в конце 1930 года, Куйбышев, разумеется, не сразу взялся за вторую пятилетку. Сначала надо было утрясти ряд организационных вопросов. Согласно первоначальному решению Политбюро, Г.М. Кржижановский, снятый с руководства Госпланом, оставался в Госплане заместителем Куйбышева. 25 декабря 1930 года Политбюро утверждает представление Куйбышева о награждении Кржижановского орденом Ленина в связи с 10-летием плана ГОЭЛРО