[647]. Согласно первоначальным наметкам, в 1937 году необходимо было добыть 130 млн тонн нефти, 550 млн тонн угля и 115 млн тонн торфа[648]. Другой документ, подготовленный Госпланом к июню 1931 года, намечал в 1937 году выплавить 60–65 млн тонн чугуна. При этом говорилось, что ежегодный прирост производства в черной металлургии на 40 %, «исходя из имеющегося у нас опыта, не представляется чем-либо невозможным»[649].
Между тем если действительно исходить «из имеющегося опыта», то стоило бы сделать вывод, что и годовой прирост в 20 % является едва ли посильным для советской металлургии. Правда, забегая вперед, можно отметить, что в 1934 году был-таки достигнут прирост производства чугуна аж в 47 %. Но это был единственный случай, в основе которого лежал одновременный ввод в строй мощностей, начатых строительством еще в 1929–1930 годах за счет колоссального перенапряжения в сфере капитальных вложений. И то это позволило достичь лишь уровня производства, запланированного еще на первую пятилетку. А проектируемая Госпланом на 1937 год цифра в 60–65 млн тонн чугуна была достигнута только в начале 60-х годов ХХ века. По этому же документу добыча нефти в 1937 году проектировалась в 138 млн тонн, угля – 550 млн тонн.
В «Материалах по II пятилетнему плану народно-хозяйственного развития СССР (второй вариант)» фантастические замыслы начинают подвергаться корректировке в сторону снижения, но еще очень робко. Так, задание по добыче нефти снижается со 138 млн тонн до 120 млн, по добыче угля – с 550 млн тонн до 435 млн. Но эти планы все еще не избавились от фантастических преувеличений: производство в группе «А» промышленности намечается увеличить за пятилетку в 5,65 раза, ставится задача произвести 1,8 млн автомашин, 225 тыс. тракторов, 1,5 тыс. электровозов[650].
В новом черновом варианте пятилетнего плана, который разрабатывался в июле – августе 1931 года, Куйбышев идет на дальнейшее снижение планируемых показателей. Вероятно, реальные итоги выполнения заданий первого пятилетнего плана заставляют уже задумываться над тем, кто будет нести ответственность, если и задания второй пятилетки также не будут выполнены? В составленной записке планируемый уровень выплавки чугуна в 1937 году снижается с 60 млн до 39 млн тонн, добыча нефти – до 105 млн тонн, добыча угля – до 385 млн тонн, производство автомашин – с 1,8 млн до 1,5 млн штук. Общий рост промышленности группы «А» намечается уже не в 5,65 раза, а в 4,78 раза. Но задания по производству тракторов и электровозов остаются прежними[651].
Обсуждение этого варианта плана партийным руководством принесло неожиданные для Куйбышева результаты. Будучи уверен в приверженности Политбюро и лично И.В. Сталина линии на максимально возможные темпы роста, он лишь понемногу отступал в своих проектировках от первоначальных абсолютно нереальных цифр. Но тут ветер подул в другую сторону. Вот что пишет об этом сам Куйбышев:
«Работа по контр. цифрам 32 года, ведшаяся в Госплане с марта месяца, пошла по-существу на смарку. Директивы так и не утвердили, предоставив ведомствам к концу октября представить по своему усмотрению (в области капитальных работ) контр. цифры, которые потом Госплан должен штопать и подминать под общие лимиты. Это нельзя иначе рассматривать, как большой мой провал. И хотя формулу о предоставлении ведомствам самим войти с их проектировками капитальных работ предложил я сам, но сделал это видя полную безнадежность добиться утверждения наших проектировок (вопрос длился обсуждением уже 2 месяца). Еще больший, прямо катастрофический провал, был по пятилетке! Вместо 45 млн. тонн чугуна к концу пятилетки принято 25 млн. тонн. И что хуже всего я принужден по честному согласиться, что я оказался не прав. Ты понимаешь, что план на 25 млн. тонн это совсем другой план, чем на 45 млн. тонн. Выходит опять, что, начиная с апреля месяца, я заставлял работать аппарат Госплана на совершенно иной базе. Тут сказалась моя оторванность от С.[652], моя проклятая скромность, не позволяющая мне отрывать С. для дачи мне советов и директив в моей работе. В своей работе я старался отгадывать директивы хозяина, надеялся на своё чутье. Высказывание С. за 25 млн. я понял как лишь призыв к осторожности, думал, что нужно тщательно подсчитать технические возможности. Подсчитав, я пришел к выводу, что 45 млн. – технически возможны и этого никто не сможет опровергнуть. Но благодаря моей оторванности я не знал, что тут есть большой политический замысел, замысел абсолютно правильный, как я в этом теперь убедился. Дело в следующем: 45 млн тонн – технически возможны, но это означает дальнейшее напряжение и отрыв из народного дохода огромных средств ежегодно, средств, которые, будучи направлены на легкую индустрию, могли бы в большой степени поднять материальный и бытовой уровень жизни рабочих и колхозников. 25 млн. тонн, являясь задачей тоже не маленькой (в этом году мы едва добудем 6 м. тонн), в то же время даст возможность коренным образом изменить дело с животноводством, с пищевой промышленностью, с легкой индустрией вообще и тем самым лучше одеть, обуть и накормить рабочих. Одним словом я стал сторонником 25, только вчера внеся предложение о 45. Провал явный»[653].
Да уж – «старался отгадывать директивы хозяина» – и не отгадал. Действительно, провал. Может быть именно этим ощущением было вызвано прошение Куйбышева об отставке в его письме Кагановичу от 10 августа, а ссылка на межведомственные трения была лишь предлогом? А что касается технической возможности произвести 45 млн тонн чугуна в 1937 году – так и 55 млн, и 65 млн тоже технически возможны. Если ограбить все остальные отрасли и бросить все ресурсы на возведение новых металлургических комбинатов, расширение добычи железной руды и коксующихся углей, то можно и больше выплавить. Только куда приведет экономику эта погоня за фантастическими цифрами?
В октябре 1931 года на плечи Куйбышева ложатся новые обязанности – постановлением Совнаркома от 17 октября 1931 года образуется Комитет резервов при Совете Труда и Обороны, его председателем назначается Куйбышев.
Помимо множества дополнительных обязанностей, которые ему приходилось нести наряду с основной плановой работой, разработка годовых планов и второй пятилетки сталкивалась и с трудностями другого рода. Нереально высокие плановые задания, нависшие как дамоклов меч над хозяйственными руководителями, с неизбежностью породили такой способ «выполнения планов», как приписки в отчетности. В свою очередь, широкое распространение этого явления (подрывавшего достоверность данных, на которые опирались управляющие инстанции для принятия решений), вызвало резкую реакцию властей. Политбюро ЦК ВКП(б) 8 января 1932 года, рассмотрев п. 11 повестки дня, приняло решение:
«а) Установить, что за дачу неправильных цифровых данных, намеренно искаженных в сторону увеличения или уменьшения, виновные привлекаются к уголовной ответственности с предварительным арестом»[654].
Тем же пунктом повестки дня прошло решение вернуть Н. Осинского (Валериана Валериановича Оболенского), прежнего главу ликвидированного ЦСУ, на должность начальника нового статистического органа – Центрального управления народно-хозяйственного учета (ЦУНХУ) при Госплане СССР[655]. Это решение свидетельство о потребности высшего партийного руководства иметь в своих руках достоверную статистику. Но и желание получать приглаженные цифры, как мы увидим далее, тоже никуда не делось…
Постановление СНК СССР об образовании Комитета резервов при Совете Труда и Обороны СССР
17 октября 1931
[Из открытых источников]
Пунктом 35 повестки дня решался вопрос о том, какие предложения по второй пятилетке выносить на XVII партконференцию. Куйбышеву было дано соответствующее поручение:
«б) Предложить т. Куйбышеву проект тезисов о второй пятилетке представить к 12 января 1932 г.»[656].
А 30 января 1932 года решением пленума ЦК ВКП(б) доклад Куйбышева был поставлен в порядок дня XVII партконференции.
На XVII партконференцию в январе 1932 года Куйбышев выходит с плановыми предположениями, уже значительно более радикально скорректированными в сторону снижения, хотя и остающимися все еще недостаточно реальными. Прежде всего оторванным от реальности был основной замысел первой пятилетки, который Куйбышев сформулировал так: «…разрешив в первое пятилетие задачу построения фундамента социалистической экономики, для второй пятилетки мы ставим задачу построения в СССР социалистического общества»[657]. Расшифровывая этот тезис, Валериан Владимирович утверждал: «Налицо все возможности для того, чтобы директива “догнать, а затем превзойти уровень передовых капиталистических стран” была во втором пятилетии осуществлена по целому ряду отраслей народного хозяйства»[658]. Реальное положение дел было, однако, таково, что эту директиву не удалось бы реализовать даже при полном выполнении тех, все еще явно завышенных установок по объему производства, которые предлагал председатель коллегии Госплана СССР в своем докладе. Куйбышев убеждал делегатов конференции, что «мы сумеем общую массу промышленной продукции к концу пятилетия увеличить в 2 1/2 раза в сравнении с 1932 г.»[659]. По отдельным видам продукции предполагалось выплавить 22 млн тонн чугуна, произвести 170 тыс. тракторов, добыть 250 млн тонн угля и 80–90 млн тонн нефти