[727]. И далее Шушков обличает «вредителей», которые хотели втянуть НКПС в «тяжелую реконструкцию», в которой транспорт, по его словам, мог бы завязнуть. Ну хорошо, вредительские установки разоблачены. «Что получилось после того, как была вскрыта эта организация, после того как стала ясна вредность установки, которая была у плановых и регулирующих органов аппарата НКПС? До сих пор изменилось очень мало. Плана реконструкции, как я уже сказал, не имеется. Взаимоотношения с промышленностью по линии возможного осуществления потребности не увязаны. Плана рационализации транспорта тоже не имеется, и в части улучшения плановости делается очень мало»[728]. И не удивительно, если был разгромлен коллектив специалистов Центрального планового управления НКПС. Но это 1930 год. А что же изменилось к началу второй пятилетки?
Во втором ряду слева направо: Г.К. Орджоникидзе, П.П. Постышев, К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин, М.И. Калинин, В.М. Молотов, А.И. Микоян, В.В. Куйбышев, Л.М. Каганович в Кремле в группе делегатов XVII съезда ВКП(б)
Февраль 1934
[РГАСПИ. Ф. 422. Оп. 1. Д. 222. Л. 1]
А.А. Андреев, нарком путей сообщения СССР и член Политбюро, в выступлении на XVII съезде подчеркнул, что «причиной неудовлетворительной работы железнодорожного транспорта является огромный износ основных средств железной дороги, техническая отсталость и несоответствие размеров транспорта огромному развороту хозяйства в нашей стране, огромному развороту промышленности и сельского хозяйства»[729].
На XVII съезде ВКП(б). В первом ряду слева направо: М.И. Калинин, А.И. Микоян, В.В. Куйбышев, Г.К. Орджоникидзе, К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин, Л.М. Каганович, С.М. Киров, С.В. Косиор. Стоит – П.П. Постышев. За С.В. Косиором – А.С. Енукидзе, за В.В. Куйбышевым стоит М.С. Чудов
Москва, 1934
[РГАКФФД. В-138]
В.В. Куйбышев делает доклад о 2-м пятилетнем плане на XVII съезде ВКП(б)
Москва, 3 февраля 1934
[РГАКФФД. 2-19209]
Он констатировал «чрезвычайно опасное отставание роста технических средств железнодорожного транспорта от возрастающей работы». Достаточно сказать, «что производство рельс у нас не покрывает износа рельсового пути. Такое состояние железнодорожного пути у нас превратилось в источник громаднейшей аварийности и преждевременного износа подвижного состава и паровозов. Около 31 млн гнилых шпал мы имеем на сети и, что совершенно недопустимо, их значительное количество на магистральных линиях»[730].
К чему привело такое состояние основного капитала железных дорог? Печальный вывод был сделан в выступлении Куйбышева: «Транспорт за последние два года систематически не справляется со своими задачами, плетясь в хвосте развития всей экономики страны»[731]. И в результате так и не разработанный и не осуществленный план технической реконструкции железнодорожного транспорта «переехал» из первой пятилетки во вторую. И это стало следствием провала в планировании (в чем немалую роль сыграла охота на «вредителей»), приведшего к диспропорции в развитии промышленности и транспорта. Железные дороги все же обеспечили значительный рост грузооборота (хотя и не полностью удовлетворявший потребности народного хозяйства), но этот прирост опирался на заметно меньший прирост протяженности пути, количества паровозов и вагонов. Таким образом, нагрузка на основной капитал железных дорог возрастала, что вело к его повышенному износу.
Выступление В.В. Куйбышева на 14-й районной партконференции Краснопресненского района Москва, 1934
[РГАКФФД. Б-164]
Позитивным моментом концепции второй пятилетки, разрабатывавшейся под руководством Куйбышева, в отличие от первой (если не считать оболганный и забытый отправной вариант, разрабатывавшийся репрессированными впоследствии специалистами под руководством Г.М. Кржижановского), стал отказ от фетишизации темпов экономического роста. Куйбышеву удалось постепенно преодолеть и собственное желание чисто волевым путем превратить желаемое в действительное, не считаясь с объективными обстоятельствами, и убедить в необходимости более реалистичного подхода соратников по Политбюро. Во всяком случае Сталин, выступая на январском (1933 года) объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), проявил осторожность, предлагая даже меньшие темпы ежегодного прироста промышленности на вторую пятилетку (13–14 %), чем принятые впоследствии XVII съездом. В конечном итоге по сравнению с предложениями, озвученными Куйбышевым на XVII партконференции, в резолюции XVII съезда о втором пятилетнем плане произошла дальнейшая коррекция плановых заданий в сторону снижения: рост промышленного производства к 1937 году предполагался уже не в 2,5, а только в 2,1 раза, выплавка чугуна снижалась с 22 млн тонн до 16 млн тонн, добыча угля – с 250 млн тонн до 152,5 млн тонн, добыча нефти и газа – с 80–90 млн тонн до 46,8 млн тонн, производство тракторов – со 170 тыс. штук до 167 тыс. штук. Как видим, сокращение по этим позициям, кроме производства тракторов, достаточно существенное[732].
Не забыл председатель Госплана СССР, выступая перед делегатами съезда, упомянуть и о роли рабочего класса. Но если на XVI съезде Куйбышев посвятил активности рабочего класса в борьбе за выполнение заданий пятилетнего плана специальный раздел своего доклада, то на XVII съезде он упомянул о роли рабочего класса лишь однажды, в самом конце выступления, в связи с необходимостью укрепления диктатуры пролетариата. Какую именно роль в этом должен сыграть рабочий класс, осталось неясным.
В речи Куйбышева славословия в адрес И.В. Сталина превзошли то, что содержалось в выступлениях многих других делегатов съезда. Если верить Куйбышеву, то строительство всех крупных заводов во всех отраслях промышленности, как и развертывание производства важнейших новых видов продукции, были намечены исключительно по указаниям Сталина. А роль плановых органов, вероятно, сводилась лишь к систематизации того, что указал генеральный секретарь ЦК. И перечислению этих руководящих указаний товарища Сталина посвящена большая часть заключительного раздела доклада Куйбышева[733].
Здесь Куйбышев следует общей тенденции публичных выступлений того периода – всячески подчеркивать заслуги Сталина в решении тех или иных вопросов, в достижении тех или иных успехов. Но у Куйбышева эта тенденция превращается в своего рода самоуничижение, в приписывание Сталину заслуг в личном осуществлении едва ли не всех важнейших разработок Госплана. Иосиф Виссарионович действительно вникал в вопросы планирования производства, развертывания крупнейших строек, освоения выпуска новейших видов продукции. И Куйбышев в своих восхвалениях мог быть в какой-то мере искренним. Но лишь в какой-то мере, потому что каждый из этих вопросов прорабатывался десятками и сотнями специалистов, и не только в Госплане СССР, а роль Сталина состояла в оценке этих предложений, в принятии или коррекции окончательных решений, в каких-то случаях – в указании на новые направления развития, которые надо проработать. Это само по себе не так уж и мало, и похвала Куйбышева могла бы быть вполне оправданной, если бы не превращалась в гротескные преувеличения заслуг генерального секретаря.
XVII съезд стал еще одним поворотным моментом в политической судьбе Куйбышева. С поста председателя Госплана СССР он возвращается к работе, вроде бы уже хорошо ему знакомой в те годы, когда он возглавлял ЦКК – РКИ. Однако теперь и должность, на которую он был избран, называлась по-другому, и функции, которые ему предстояло выполнять в этой должности, определялись иначе. Но об этом – в следующей главе.
Глава 16Комиссия советского контроля
На XVII съезде ВКП(б) Куйбышев был избран членом вновь созданного государственного органа – Комиссии советского контроля (КСК) при СНК СССР и занял пост председателем этой Комиссии. Избран он был и в члены ЦК ВКП(б), а на состоявшемся сразу после съезда пленуме ЦК был вновь избран в Политбюро. Вскоре, в мае 1934 года, Куйбышев был назначен также первым заместителем председателя Совнаркома и СТО СССР.
Можно было подумать, что Комиссия советского контроля заменяет собой НК РКИ. Однако это было не так – КСК была создана не путем преобразования Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции. НК РКИ был упразднен, а решение съезда о создании КСК было сформулировано так: «преобразовать Комиссию исполнения при СНК Союза ССР в намечаемую съездом партии и утверждаемую ЦИК и СНК Союза ССР Комиссию советского контроля при СНК Союза ССР»[734].
Почему же КСК стала преемницей Комиссии исполнения, а не НК РКИ? Этот вопрос был разъяснен делегатам съезда в политическом докладе И.В. Сталина. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) полагал, что нам более не нужна инспекция, которую осуществлял НК РКИ, а нужна лишь проверка исполнения решений руководящих органов[735]. При этом Сталин очевидным образом зачеркнул все то, что вкладывалось в замысел преобразования Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции В.И. Лениным, и даже то, что еще оставалось от этого замысла в конце 20-х – начале 30-х годов. Этот замысел, вопреки словам Сталина, главное внимание обращал вовсе не на инспектирование государственных учреждений, а на анализ организации их работы с целью ее совершенствования, освобождения от волокиты, разбухания штатов и, главное, создания условий для привлечения трудящихся к работе государственного аппарата как главного средства преодоления бюрократизма. Опасность бюрократизма Ленин видел в том, что бюрократия становится преградой между рабочим классом и аппаратом их собственного государства, препятствуя полной и своевременной реализации государством интересов рабочего класса. Сталин же свел проблему бюрократизма лишь к неисполнительности государственных чиновников, и с этой точки зрения проверки исполнения было достаточно, чтобы победить бюрократизм. Между тем честный, хорошо работающий, исполнительный чиновник остается бюрократом, если он оторван от трудящихся и его работа не служит их интересам.