В Москву Михаил Туманов вернулся в начале 1970-го после демобилизации из Ташкента и поселился в подмосковном Красногорске. Там познакомился с центрфорвардом ЦСКА и сборной СССР Владимиром Петровым, который жил в соседнем доме. Так случилось, что Туманов устроился на работу в ресторан «Архангельский». А жили армейцы (хоккеисты, футболисты, баскетболисты) большую часть года на базе в Архангельском. Там была одна комната отдыха внизу, где размещалась столовая, имелся телевизор в холле, а больше, по большому счету, ничего и не было.
Как справедливо замечают армейские ветераны, министр обороны Андрей Антонович Гречко сделал для ЦСКА, в котором души не чаял, больше, чем все советские министры обороны, вместе взятые. Он дал распоряжение построить самую современную по тем временам спортивную базу в живописном Архангельском, а также свой стадион на Песчаной улице, армейский спортивный манеж, в 1990-е годы превратившийся, правда, в барахолку.
В свободное время спортсмены гуляли по парку, вечером после игр приходили поужинать в ресторан «Архангельский». Он был построен по личному распоряжению председателя Совета министров СССР Алексея Николаевича Косыгина, который целых 16 лет, дольше всех в истории страны, руководил советским правительством и о котором с теплотой вспоминают многие ветераны. Ресторан задумывался как место встреч иностранного дипломатического корпуса, поэтому и меню, и уровень обслуживания были в нем с приставкой «супер». Михаил Туманов рассказал, как открывался ресторан. Однажды Алексей Николаевич вместе со своей дочкой Людмилой решил прогуляться по усадьбе Архангельское, находившейся совсем рядом с его правительственной дачей. Захотел перекусить. Увидел забегаловку, где стояли высокие столы без стульев, продавали водку и бутерброды сомнительного качества, несмотря на то, что провести свой отдых сюда стремились москвичи и иностранцы. Тут же, по его указанию, в Архангельское вызвали первого секретаря Московского обкома партии Василия Ивановича Конотопа.
Уже на следующий день начались работы по сносу забегаловки и строительству нового ресторана. Он получился роскошным, а позже, как теперь принято говорить, стал культовым. Достаточно сказать, что в ресторане имелись своя коптильня, свое производство, а работало в нем около ста человек.
Тарасов не запрещал игрокам ходить ужинать в ресторан «Архангельский». У него не было принято, чтобы какие-то люди специально следили за режимом игроков и наутро докладывали мэтру, кто и как «провел вечер». Хотя Тарасов, если бы захотел, мог узнать всё, что ему было нужно, о том или ином своем подопечном.
В Архангельском Туманов познакомился и с начинающими армейскими звездами — Харламовым, Лутченко, Третьяком, Цыганковым и другими. К тому времени Михаил успел поработать автослесарем и с машинами был на «ты». Хоккеисты ЦСКА часто приходили к нему, выражаясь современным языком, сделать тюнинг — приукрасить своих железных «красавцев» или поменять ту или иную деталь. Туманов никому не отказывал. Более того, вскоре едва ли не половина хоккейного ЦСКА выписала ему доверенности на автомобили, чтобы он мог в свободное от работы время развозить самих хоккеистов или их родных. По его словам, таких доверенностей было чуть ли не с десяток. Машина Харламова и вовсе стала для Туманова родной. Он возился с ней, как со своей, проводил техосмотр и профилактику. Позже Туманов организует ремонт первой «Волги», на которой Харламов разбился в 1976 году.
«Тарасов первое, что спросил: “Кто это?” Ему ответили — это Миша, друг Петин (Петрова. — М. М.). У него тут теща — Манюня работает. У меня теща действительно работала поваром в Архангельском, в санатории, кормила всех спортсменов. Видимо, Тарасов узнал, что я не употребляю алкоголь, у меня жесткое отношение к тем, кто это дело жалует. Тогда он и сказал: “Ладно, ему можно с ребятами находиться”. При Тарасове ведь никто из посторонних не имел права, невзирая на регалии и звания, прийти в автобус и ехать с командой. Только если Тарасов разрешил. Мне он в этом не отказал. Мне как бы посчастливилось стать членом команды ЦСКА. Не только при Тарасове, но и при других тренерах — Всеволоде Боброве, Косте Локтеве», — вспоминал Туманов. При этом Тарасов, узнав, что большую часть времени Туманов помогает Харламову, напутствовал его: «Миша, береги Валеру».
У Михаила Александровича среди армейских хоккеистов была кличка «Лесной», потому что был он тогда, как сам признается, «колоритной внешности». Словно вышел из леса — заросший, большой. «Ребята мне говорили: Миша, надо туда-то съездить. Кто-то из их родных просил, когда надо было помочь что-то отвезти. Я был с ними всегда. Не знаю, как-то так получилось, что я стал помогать им во многих бытовых вопросах. Много было всяких вещей. Если надо было кому-то по здоровью помочь, я помогал. Помню, как у них у всех в одночасье поменялись автомобили. У Валеры был “москвич”, на котором он в начале 1970-х попал в аварию. Правда, он на нем почти не ездил. Ремонтировал его тогда первый муж его сестры Татьяны. После победы на Олимпиаде в Саппоро у всех армейцев, игроков сборной, появились новенькие, только что сошедшие с конвейера “Волги”. Первыми, по-моему, у Третьяка и Валерки. Тогда на его машине и стали красоваться знакомые всем сотрудникам ГАИ те самые знаменитые номера, как на его хоккейном свитере: 00-17».
По словам Туманова, некоторые хоккеисты ЦСКА уже во второй половине 1970-х захотели почувствовать себя настоящими лихачами. «Едешь за ними после ресторана, они немного подшофе, я за ними, не дай бог, что случится. Они начинают куражиться. Скорость резко прибавляют, закладывают виражи, едва в кювет не сваливаются. Спасало и уберегало их от аварий, пожалуй, то, что у них была блестящая реакция. Я не выдерживал этого, тормозил их, чуть ли не дрался с ними», — рассказывал Михаил Александрович.
С Харламовым Туманов действительно общался чаще, чем с его партнерами по тройке: Борис Михайлов и Владимир Петров к тому времени уже обзавелись семьями. «Постепенно отношения из товарищеских переросли в дружеские. Я познакомился со всеми его родными и близкими, которые жили в Москве, включая знаменитого деда Сергея».
Было откровением узнать, что, оказывается, Анатолий Тарасов запрещал игрокам накануне игр ездить на машинах, да и вообще не был сторонником того, чтобы хоккеисты садились за руль. Нет, Тарасов не боялся того, что хоккеисты разгонятся и разобьются, хотя опасения такого рода в душе легендарного наставника, наверное, присутствовали. Просто он полагал, что, отвлекаясь на свои машины и постоянно думая о них, игроки должным образом перестанут сосредотачиваться на хоккее, расслабятся и потеряют концентрацию. Мог ли Тарасов тогда, сорок с лишним лет назад, представить, какие роскошные лимузины окажутся в автопарках нынешних спортивных звезд?!
Спортсмены приезжали на сборы в Архангельское и там, у ворот, оставляли свои машины. А на игру и на тренировки ездили уже на автобусах. У ЦСКА в начале 1970-х годов был автобус Львовского автозавода, после на смену ЛАЗу пришел из Венгрии новенький «икарус».
В отсутствие хоккеистов за руль садились их жены. «Сусанна Мальцева хорошо водила. Михайлова Бори жена Татьяна, Надя Петрова отлично водили, жена Лебедева Юры из “Крылышек”. Тогда была мода такая, все начали учиться управлять машиной», — вспоминал Михаил Туманов. На базе в Архангельском было мало развлечений. Разумеется, никаких игровых приставок, в которые любят сегодня сражаться молодые игроки. В лучшем случае — настольный хоккей. В основном играли в бильярд. Смотрели кино.
В чемпионате СССР 1970/71 года принимали участие не 12, как годом ранее, а 9 клубов. Первенство в тот год проводилось в пять кругов. Серьезную конкуренцию армейцам составило московское «Динамо», в котором блистал Александр Мальцев, забросивший 37 шайб. Динамовцы шли на первом месте большую часть чемпионата, уверенно победив ЦСКА в трех поединках из пяти. Но в последних двух кругах в поединках со «Спартаком» неожиданно потеряли шесть очков и еще пять — в противостоянии с армейцами из Ленинграда. В результате динамовцы уступили верхнюю строчку армейцам. ЦСКА обогнал их на семь очков в турнирной таблице. Как отмечали специалисты, динамовцам не хватило второго дыхания.
При этом на заключительном отрезке чемпионата здорово прибавила в игре именно первая тройка, которой основательно доставалось от Тарасова в тот год. По итогам чемпионата Валерий Харламов, забросивший 39 шайб и отдавший 12 результативных передач, занял второе, вслед за Мальцевым, место в гонке бомбардиров. Два друга вошли в тройку лучших нападающих чемпионата СССР.
В 1971 году впервые игры мирового первенства принимал швейцарский Берн. Там состоялся первый круг состязаний, а во втором шестерка команд-участниц соревновалась уже в Женеве. Несмотря на наличие в Берне хоккейной арены, хозяева решили отличиться и возвели еще один хоккейный стадион на месте одного из атомных убежищ. Это оказалось дешево и сердито. Раздевалки для команд и арбитров, холодильные установки и даже пресс-центр с баром строители по просьбе организаторов вписали в интерьер подземных помещений. Сама ледовая арена разместилась над убежищем. Собранная из легких конструкций, стекла и пластмассы, внутри она «превратилась» в настоящий холодильник. В результате в день дебютной игры организаторы были вынуждены положить на все 11 тысяч зрительских мест шерстяные пледы, а затем постоянно выносить их со склада на все последующие встречи.
Сборная СССР приехала на турнир в ранге явного фаворита, выиграв восемь предыдущих чемпионатов и намереваясь продолжить победную серию. Вместе с тем настроения в тренерском штабе были тревожные. Тренеры заводили игроков, понимая, что чем больше команда СССР выигрывает чемпионаты мира и чем дольше продолжается ее победная серия, тем злее становятся соперники. И Чернышев, и Тарасов, по воспоминаниям ветеранов, не только не позволяли сборникам расслабиться, а увеличили объем нагрузок на тренировках и количество тактических занятий. Несмотря на то, что сб