Но сама Оперативная группа нервозности не проявляла, просто настаивала на дополнительных измерениях, уточнениях, всячески стараясь понять истинное положение вещей. При этом в своих решениях Оперативная группа стремилась всегда идти по пути максимальной защиты интересов людей. Скажем, из всех возможных вариантов распространенности зараженной зоны, величины денежной компенсации, которая потребовалась бы эвакуированным людям, принимались решения в пользу пострадавших от аварии. Это касалось каждого случая.
Оперативная группа поразила меня и тем, что она не проявляла стремления законсервировать ранее принятые решения. Принимались первичные решения о сроках пуска 1 и 2 блоков, о времени завершения работ по сооружению «саркофага», или о работах по 5–6 блокам, или по консервации г. Припяти, – но если вдруг появлялись новые экспериментальные данные, которые показывали, например, что г. Припять может быть не законсервирован, что он может быть дезактивирован и в какой-то части заселен, то Оперативная группа меняла ранее принятые решения и не видела в этом криминала.
Оперативной группе приходилось неоднократно рассматривать вопрос по принятию или непринятию иностранной помощи, которая предлагалась в этот период времени.
После посещения Н. И. Рыжковым и Е. К. Лигачевым района бедствия и оценки ими ситуации поступила команда – первый состав Правительственной комиссии заменить на второй. Борис Евдокимович оставался руководителем Правительственной комиссии, но было принято решение дальнейшую работу на месте вести дублирующими составами. Первая группа отбыла в Москву, а в зоне появился дублирующий состав во главе с заместителем Председателя Совета Министров СССР И. С. Силаевым. Б. Е. Щербина предложил задержаться мне и В. А. Сидоренко для того, чтобы довести до конца работу: Сидоренко – по выявлению причин происшедшей аварии, а мне – по локализации аварии в самом блоке. Формально в команде И. С. Силаева меня должен был заменить заместитель директора нашего института Е. П. Рязанцев, он приехал во второй группе. В этой же группе приехал Е. П. Велихов.
Подготовка арматурных сеток для штольни, подводимой под реакторное отделение. Фото А. Г. Ахламова.
Опасность в нижней части реактора. «Китайский синдром»
Он приехал с опасением, о котором я докладывал тоже и Н. И. Рыжкову, и Е. К. Лигачеву: что в принципе нас волнует неопределенность геометрического положения остатков реактора. Ясно, что тепловыделение из этой массы продолжается, и какое-то вертикальное движение этой массы топлива может наблюдаться. При этом нас волновало два обстоятельства: не может ли это движение привести к тому, что в каком-то локальном районе создастся вновь критически масса, и вновь начнут нарабатываться короткоживущие радиоактивные изотопы. Хотя мы и надеялись, что большое количество введенного бора – около 40 тонн – равномерно смешалось с этой массой, но полностью снять угрозу возникновения «локальных реакторов» было нельзя. Волновало нас и то, что температуры могут оказаться достаточно высокими в этих тепловыделяющих массах, и какие-то элементы конструкции нижней части реактора могут не выдержать. Могут не выдержать высокой температуры бетоны, может часть топлива попасть в нижний и верхний барботеры. Мы еще не знали к тому времени, есть ли там вода. Боялись, например, что если заметная масса горячего топлива попадет туда, то мощное парообразование вынесет дополнительное количество аэрозолей наружу, загрязнив дополнительно территорию.
Иван Степанович Силаев принял решение, во-первых, выяснить, есть ли вода в верхнем и нижнем барботерах.
Оказалось, что вода есть. Были проведены необходимые операции по ее удалению. Я повторяю, что удаление воды проводилось для того, чтобы не допустить крупного парообразования, причем уже было ясно, что какого-то второго парового мощного взрыва произойти не могло, а могло быть интенсивное парообразование с выносом большого количества радиоактивных частиц пыли. Поэтому, на всякий случай, воду нужно было удалить, а в случае необходимости введения охлаждения тогда, когда масса уже попадет в эти помещения, воду можно было снова ввести в эти помещения как охлаждающий фактор. Вот такие решения и были приняты и запротоколированы.
В это время появился Евгений Павлович, стал говорить о возможности «китайского синдрома», о том, что эти барботеры – нижний и верхний – будут проплавлены, и что какая-то часть топлива может попасть в землю и дальше, проплавляя землю, дойти до водоносных слоев. Водоносные слои под Чернобыльской атомной станцией (и в этом смысле она была очень неудачно поставлена) располагались на глубине 32 метра, и, конечно, даже если какая-то часть топлива попала бы туда, то возникла бы угроза заражения достаточно большого бассейна, питающего заметную часть Украины. Вероятность такого события представлялась чрезвычайно малой, но, тем не менее как превентивную меру, после некоторых колебаний, все-таки приняли. Евгений Павлович настоял на том, чтобы нижний поддон под фундаментной плитой реактора был сооружен. Для этого очень активно работали шахтеры во главе со своим министром тов. Щадовым и специалисты из Минспецтяжстроя во главе с министром Брежневым, которые вели работы по созданию соответствующих тоннелей под фундаментной плитой 4-го блока с тем, чтобы потом в этих тоннелях можно было заложить бетонные плиты, причем бетонные плиты с возможностью их охлаждения. И все это было сконструировано и сделано за достаточно короткий срок.
Где-то в десятых числах мая появился, по вызову Велихова, Вячеслав Дмитриевич Письменный с чемоданом различных образцов материалов, которые имитационно лазером или расплавленной какой-то массой прожигались на достаточно глубокие расстояния. Все это психологически подействовало на Ивана Степановича Силаева, и он эти работы разрешил. Возможно, эти работы были избыточны, но в то время можно было понять, что это превентивная мера, на всякий случай – а вдруг действительно какая-то масса прорвется. Она психологически очень действовала на население как мероприятие, защищающее подпочвенные воды, но и позволила (почему я и не возражал против этих работ) на этом этапе сразу сосредоточить достаточно большое количество техники.
Подготовка арматурных сеток для штольни, подводимой под реакторное отделение. На фото: Гарков Владимир Васильевич, зам. нач. УС-605 (г. Сосновый Бор), Макаров Владимир Николаевич, зам. нач. УС-605 (г. Навои), диспетчер УС-605 Ефремов Александр Константинович. Фото А. Г. Ахламова.Защита вод
Мне было ясно, что предстоит провести огромное количество необычных работ по сооружению укрытия 4-го блока. Для этого нужно было отработать и доставку бетона, и определить, какая техника удачно, а какая неудачно в этих условиях работает, создать пункты отмывки техники, определить, отмываемая ли она, с каким коэффициентом запаса нужно технику доставлять, в каких условиях могут находиться люди, работающие на этом необычном участке. Поскольку сам саркофаг еще был в первой стадии проекта, то мне казалось очень важным на этом этапе начать отлаживать механизм ввода людей, решать бытовые вопросы их размещения, набирать опыт организации таких крупномасштабных строительных работ. Поэтому в этом смысле все решения, наверное, принимались правильно. Защита вод стала одной из актуальных проблем сразу же в майские дни. Река Припять уже сама по себе является заметным водным резервуаром, она впадает в Днепр, а что такое Днепр, говорить не приходится. И, как я уже отметил, подпочвенные воды находятся неглубоко под Чернобыльской атомной станцией. После того, когда стало ясно, что число жертв происшедшей аварии ограничивается несколькими сотнями человек, причем десятки человек – это тяжело пострадавшие люди, а остальные – излечиваемые, – то главная проблема была – обезопасить население, проживающее вдоль бассейна Днепра. Это была центральная и очень острая задача. Конечно, проводились измерения уровня загрязнения самой воды сразу все эти дни, предлагались различные решения.
Первое решение, которое предлагалось, в отработке которого участвовали многие специалисты Госкомгидромета и, как контролирующие, организации Минводхоза, было: создать стену в грунте, т. е. по периметру загрязненной территории промышленной площадки и Чернобыльской атомной станции вырыть необходимые траншеи, их забетонировать и сделать некий куб, который ограничивал бы возможность выхода активной воды за пределы этой промплощадки. Для этого даже была закуплена итальянская техника, которая позволяла бы с высокой интенсивностью вести соответствующую работу. Но затем более точные изыскания, более точная оценка радиационной обстановки на воде, миграция радионуклидов к водам, да и испытания самой итальянской техники, – все вместе взятое показало, что это решение не оправдано, и Минводхозом было предложено более эффективное решение, связанное с тем, чтобы всю грязную территорию окружить достаточным количеством, около 150, скважин, часть из которых были бы скважинами разведывательными, в которых непрерывно измерялась бы радиоактивность поступающей в этих скважины воды, и, в случае необходимости, соответствующими устройствами радиоактивную воду, если бы она там появилась, откачивать, не допуская ее прохождения в глубоко расположенные подпочвенные воды. Практика потом показала, что это было самое правильное решение потому, что по данным разведскважин никакого проникновения радиоактивных вод в глубину практически не было. Поэтому стена в грунте была построена только на одном участке, наиболее загрязненном. Основная защита подпочвенных вод базировалась на системе откачных скважин, которые стоят, наблюдаются, находятся в рабочем состоянии.
Поскольку какое-то количество радионуклидов все-таки попало на воду после выброса, то следующим мероприятием по защите Днепровского моря, всего этого водного бассейна, было построение системы защитных дамб, в состав которых входили цеолиты – вещества, способные сорбировать радиоактивные частицы, радионуклиды, если бы они в воде появились. На всех малых и больших реках такие защитные дамбы были сооружены, и свою положительную роль они сыграли. Так что загрязненность вод нигде не превышала предельно допустимых концентраций. Надо при этом сказать, что украинские товарищи выступили первоначально с проектом создания обводного канала, который бы все воды Припяти уводил от Днепровского моря. Это миллиардное по стоимости сооружение, но оно, конечно, гарантировало бы, что никакие загрязненные воды не попадут в Киевское море. Была создана комиссия во главе с Воропаевым. Она самым тщательным образом оценивала ситуацию. Еще до работы этой комиссии мне было поручено сделать оценку этого проекта. Я на основании самы