минуты три, участники ДТП разъехались, и Знахарь с сопровождающими наконец втиснулись в такси.
Когда Знахарь объяснил на английском, куда им нужно попасть, водитель кивнул и резко дернул с места, а Банщик, принюхавшись, сказал:
– Ну, бля, он тут, наверное, тоже свиней возил! Водила посмотрел на него в зеркало, широко улыбнулся, показав золотые зубы, и радостно провозгласил:
– Свиней возиль, бараны возиль, коза возиль. Русских туристов тоже возиль. Русские туристы – хороший пэссенджер, хорошо денги платиль!
Заводной Банщик открыл было рот, но Крот пихнул его локтем в бок, и он только пробурчал:
– Да за езду на такой помойке с тебя самого деньги брать нужно…
Знахарь, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, усмехнулся и сказал:
– В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Банщик вздохнул и заткнулся.
До центра добирались минут двадцать. Непривычные к египетским правилам движения, а точнее к полному их отсутствию, братки неоднократно испуганно ругались и пытались нашарить ногами педаль тормоза. Однако все обошлось, и, по-петляв между небоскребов, такси остановилось в полусотне метров от банка «Нордэфрикен». Расплатившись с водителем, Знахарь вышел из машины, и вслед за ним, матюгаясь, выбрались дядипа-шины спецы.
Спешить не следовало, и Знахарь сказал:
– Так. Сейчас мы присядем тут в открытом кафе, осмотримся, а потом – ну, сами знаете.
Братки закивали, и компания двинулась в сторону полосатого навеса, под которым было несколько столиков. Найдя свободный, Знахарь сел на пластиковый стул спиной к банку, а братки расселись напротив него.
Заказав всем кофе и прохладительные напитки, Знахарь оглянулся на банк, потом повернулся к браткам и сказал:
– Там, позади меня – банк. Вход – под позолоченным козырьком. Видите?
Все посмотрели туда, и старший группы сопровождения Крот ответил за всех:
– Видим.
– Сейчас мы кофейку попьем, присмотримся к обстановке, а потом я пойду внутрь. Вы сидите и не дергаетесь. Когда я выйду из банка, то встану у дверей. Вы подходите ко мне и окружаете, чтобы ни одна падла не смогла подойти ко мне. Потом берем машину и действуем по обстановке. Ясно?
– Ясно, – ответил Крот и сделал серьезное лицо. Братки тоже нахмурились и начали бросать по сторонам косяки, пытаясь угадать, кто из прохожих может быть той падлой, которая способна посягнуть на богатство, за сохранность которого они отвечали перед Дядей Пашей головами.
Знахарь тоже оглянулся и сразу же увидел на противоположной стороне улицы Наташу, сидевшую за таким же столиком и под таким же навесом. Она была в темных очках и широкой соломенной шляпе. Как раз в этот момент к ней подошел представительный араб и, слегка наклонившись и любезно улыбаясь, стал что-то говорить. Он, как и все южане, испытывал слабость к европейским белым девушкам. Выслушав его, Наташа шевельнула губами. Знахарь, понятное дело, не слышал через дорогу, что она сказала каирскому уличному ловеласу, но слащавая улыбка тут же пропала с лица араба, он выпрямился и быстро отошел. Наташа улыбнулась и, увидев, что Знахарь смотрит на нее, улыбнулась и медленно наклонила голову. Этот жест мог означать только одно – все в порядке, можно начинать.
Знахарь, увидев это, тоже медленно кивнул и снова повернулся к столику.
Братки сосредоточенно просекали поляну и не видели этого безмолвного диалога. Знахарь спокойно допил кофе и сказал:
– Ну все, я пошел. Смотрите в оба.
Он встал, огляделся и, повесив на плечо сумку, до этого стоявшую на асфальте рядом с его стулом, направился к позолоченному крыльцу банка.
В стеклянном тамбуре «Нордэфрикен» стоял такой же белый ящик с дыркой, как и в «Дойче Банк». Поворачиваясь к нему лицом и давая электронике осмотреть свою физиономию, перечеркнутую черной шелковой повязкой, Знахарь слегка нервничал. Уж больно неприятной была мысль о том, что сейчас может раздаться оглушительный звон и его относительно свободная жизнь кончится раз и навсегда. Но Наташа не подвела, и ее информация о том, что Знахарь больше не фигурирует в файлах Интерпола, оказалась верной.
Зайдя в просторный и прохладный холл, Знахарь осмотрелся и направился к огромному окну, рядом с которым на большом столе были разложены яркие рекламные проспекты и прочие журналы и листовки.
Подойдя к столу, он взял в руки какой-то журнал на непонятном языке и, листая его, посмотрел в окно. Ему были отлично видны сидевшие за столиком уличного кафе его сопровождающие.
Все четверо, как один, не сводили глаз со входа в банк.
– Слышь, Крот, – сказал Череп, облизывая губы, пересохшие то ли от жары, то ли от нервов, – а если, когда он выйдет, на него тут же кто-то прыгнет? Че делать будем?
– А ты не каркай, – огрызнулся Крот. – Во-первых, прямо рядом с банком никто не прыгнет. Ментов видишь?
И он показал на стоявших недалеко от входа в банк четверых бравых полицейских в темных очках и в фуражках с пижонскими высокими околышами и огромными сверкающими кокардами. На поясных ремнях у полицейских висели внушительные пушки. Служители закона стояли кучкой и, лениво переговариваясь, посматривали по сторонам.
– Вижу – ответил Череп и приложился к большому стакану, в котором звенел лед, плававший в «кока-коле», – как раз четверо. По одному на каждого.
– Ты не каркай, – злобно повторил Крот, – иди, вон, лучше такси возьми.
И он указал на остановившуюся недалеко от их столика машину, из которой вылезали трое арабов в цивильных европейских костюмах. Машина тоже была расписана, но стиль был уже несколько другим, чем на той колымаге, которая привезла братков.
Крот встал и пошел к машине.
– Дай ему сразу полтинник и сиди внутри, – сказал ему вслед Крот и, достав из пачки сигарету, снова уставился на вход в банк.
И тут произошло что-то непонятное.
Двое из вылезших из такси арабов неожиданно схватили Черепа за руки и, вывернув их, с размаху приложили рылом об капот. Череп взвыл от боли и от злости, а третий араб выхватил пистолет и, направив его на сидевших за столиком и оцепеневших от неожиданности Крота, Веселого и Банщика, оглушительно закричал что-то на своем языке.
Одновременно с этим рядом с такси, на капоте которого ерзал и ругался прижатый к нему Череп, резко остановились непонятно откуда взявшиеся белый «мерседес» и военный запыленный джип. Двери машин распахнулись, и из джипа посыпались военные с автоматами, а из «мерса» ловко выскочили пятеро в штатском. Они мгновенно окружили столик, и через секунду совершенно ошарашенные братки уже лежали на пыльном асфальте мордами вниз, а их руки были завернуты за спину и скованы наручниками. Крот, лежавший щекой на земле, упирался носом в грубый шнурованный военный ботинок, а когда, скосив глаза, он взглянул вверх, то увидел до боли знакомый ствол АКМа, который был направлен ему в голову.
Ну, бля, приехали! – подумал он. Его грубо подняли за локти и, не отпуская, толкнули в сторону подъехавшего к месту событий военного грузовика. Через минуту грузовик, взревев, тронулся с места и в сопровождении разукрашенного такси, белого «мерседеса» и военного джипа скрылся за углом. В кузове грузовика, на грязном деревянном полу, прижатые к нему военными башмаками, лежали лицом вниз четверо российских граждан, приехавшие в Египет посмотреть на пирамиды и приобщиться к истории древней цивилизации. Но вместо этого они сами попали в историю, смысл которой был им еще не понятен, и, судя по всему, эта история не должна была им понравиться ни при каком раскладе.
Когда дядипашиных агентов повязали и увезли, Наташа взглянула на витрину ювелирного магазина, находившегося в двух шагах от места событий. Дверь магазина открылась, и появился Губанов, а следом за ним еще трое «руссо туристо». Они наблюдали за происходящим из окна и, когда все закончилось, спокойно вышли на улицу и направились к Наташе.
Губанов уселся за ее столик, а трое федералов – за соседний.
– Ну, что, – сказала Наташа, – первая часть вашего плана прошла удачно.
– Да, пожалуй, – согласился Губанов, удовлетворенно кивая.
Он был вполне уверен, что план этот принадлежал ему, и, как и подавляющее большинство мужчин, не подозревал, что на самом деле являлся игрушкой в руках хитрой и коварной самки. Но, желая показать, что он отдает должное и Наташиному участию, одобрительно сказал:
– Без тебя было бы сложновато. Откуда ты знаешь этого сутенера?
Наташа засмеялась и ответила:
– Секрет фирмы, Александр Михайлович. Но вам – открою. Я отдаю ему половину того, что получаю от клиентов, и поэтому он меня ценит и всегда готов помочь.
– А иди ты в жопу, – благодушно отмахнулся Губанов, – вечно корчишь из себя шлюху большую, чем ты есть на самом деле. Так все-таки откуда?
– Александр Михайлович, – задушевно сказала Наташа, – в пословицах и поговорках заключена вся народная мудрость. Про любопытную Варвару знаете?
– Ладно, ладно, – сказал Губанов, – не хочешь – не говори. Я тебе не начальник и приказывать не могу.
Он подумал и спросил:
– А колумбийский снежок от него же?
– А от кого же еще?
– Ой, допрыгаешься ты когда-нибудь со своими связями! И даже я тебе не смогу помочь.
– Типун вам на язык, – сказала Наташа и трижды плюнула через левое плечо.
В это время официант принес кофе и разговор сам собой затих.
Крот сидел за белым столом в пустой белой комнате без окон.
У двери стоял араб в военной форме и держал руки на поясе. Правая лежала на кобуре. Кобура была расстегнута.
С момента задержания прошло около двух часов, и у Крота была возможность проанализировать то, что произошло. Когда в полицейском участке из их карманов в присутствии фотокорреспондентов и телеоператоров были извлечены двадцать два маленьких пакетика с белым порошком, он был изумлен, затем разозлился, а когда понял, что сидеть ему предстоит не на родной зоне, где гарантированы грев, безделье и относительный комфорт, а в непонятной арабской тюрьме, то ему стало страшно.