И тут из-за пристроек мужик, одетый в холщовую рубаху, бородатый и нечёсаный, вывел на верёвке мишку, черно-шоколадного, с белым пятнышком на груди. Такого маленького, как игрушечного. Дети замерли от восторга. Пётр подпрыгнул на одной ноге, засмеялся, закричал:
– Это мне, папенька, мне?!
Барин и дети сбежали по ступеням. Притянув зверя за верёвку, Пётр Алексеевич дал детям вволю погладить, поприжимать мишку. Велено было принести молока в бутылке с соской, и Анна с Петей по очереди покормили малыша. Он смешно сосал, топал короткими лапками, приседал и бормотал что-то, молоко капало на землю с его коричневой морды.
– Спасибо, папенька, я вас люблю! – Петя обнял Петра Алексеевича.
Вскоре кликнули Шарлотту – няньку, чтобы умыть Петю и готовиться к обеду. В доме – гости. Анна отправилась к дальним дубам, прижимая Валю к себе.
Анна присела на верёвочные качели, привязанные к огромному дереву, усадив Валю на колени. Раскачавшись не очень сильно, сказала:
– Не удалось про бусинку спросить, видела, какой переполох? – будто оправдываясь, начала Анна. – Я обязательно поговорю с Петей, он отдаст жемчужину.
Валя поинтересовалась:
– А если он её потерял?
Анна подумала, прежде чем ответить.
– Ну, когда он уснёт в обед, то мы зайдём и поищем или нянькам расскажу, они быстро найдут бусинку.
– Ну уж нет, – перебила Валя. – Без нянь обойдемся. Нам нужна жемчужина, чтобы вернуться домой.
Сказав это, Валя заметила, как брови у Анны сошлись на переносице, как у барыни. На секунду. Потом лицо сразу разгладилось. Но Валя испугалась: вдруг не захочет Анна расстаться с такой куклой, как она, – замечательной говорящей игрушкой? От этой страшной мысли или от качания на качели и высоты у Вали закружилась голова.
– Пойдём в дом, Аннушка, – попросила она.
Но Анна воспротивилась:
– Ну уж! Как хорошо во дворе! Давайте играть в чаепитие! И мальчики с нами! Хорошо? Они тоже хотят посмотреть двор. Разве нет, Валя? – и Анна, не слушая ответа, посадила Валю у дерева в траву, побежала в дом за игрушками.
Валя поняла: вернуться домой будет не так-то просто, если Анна ей с братьями в этом не захочет помочь. Они полностью зависели от этой девочки, барской дочки. Нужно как-то убедить Анну. Но как? Солнце слепило глаза, панама, надетая Валей в то утро, когда они исчезли, где-то потерялась. С этого места, у дуба, поместье просматривалось как на ладони. Она засмотрелась на белоснежный дом с двумя колоннами у входа, с широкой парадной лестницей. Дом где-то в два, где-то в три этажа, с четырьмя башенками по краям. Трава всюду зелёная, сочная. Вдали – речка с перекинутым через неё мостиком. Видимо, специально красиво высаженные деревья, цветы. Валя задумалась, прикрыв глаза.
– Смотри, какая странная куколка! – незнакомый голос прозвучал прямо над её головой.
Она бы вскочила от ужаса и убежала, будь живой девочкой, а не фарфоровой куклой. Валя испуганно открыла глаза, увидев перед собой огромные, как надутые, человеческие ступни. Потом от страха же снова их прикрыла.
– Моргает, ты видела? Механизм! – уверенно сказал мальчик. Загорелый, черноволосый, в холщовой рубашке, перетянутой пояском, и в штанах, видавших виды, с вытянутыми коленями, босой. Он присел рядом с Валей на корточки, внимательно вглядываясь в неё. Валя сквозь ресницы наблюдала за ними. Девочка присела рядом, в сарафане ниже колен и рубашке, закрывающей руки чуть ниже локтей. Тоже босая и такая же черноволосая. Она потянулась к кукле, аккуратно потрогав волосы на её голове. Потом, восторженно вздохнув, провела пальчиком по кукольной руке. Мальчик лет двенадцати, а девочка чуть старше, чем Валя. Может, семь лет исполнилось.
Валя боялась пошевелиться, ей не хотелось снова потеряться. Вдруг унесут её дети неизвестно куда? В таком положении не хватало только с братьями разлучиться. Где же эта Анна? Оставила её, Валю, тут одну! И от расстройства снова прикрыла глаза.
– Ты видел? Она снова моргнула! – взволнованно зашептала девочка, толкая брата. – Видел?
Мальчик высокомерным и уверенным тоном одернул сестру:
– Механизм, говорю тебе! Глупая! Моргающих кукол в Москве в магазинах продают! Да в нарядах каких шикарных! Не то что у этой! Она же совершенно раздета! Марфушка, посмотри! Стыдоба, а не кукла!
Марфуша заспорила с братом:
– А мне нравится!
– Пойдем, Марфуша, – мальчик поднялся, потянув девочку за руку. – Это Анны кукла, точно говорю. Может, уронила нечаянно. Может, ещё что. Пойдём, не трогай её. Высекут. А не хозяева, так мамка, когда куклу домой занесёшь…
И тут Валя испугалась ещё больше, услышав голос Анны:
– Что, куклу мою увидели? Нравится, Марфуша? – девочка кивнула. – А мы в чаепитие играть собираемся. Вот смотрите, у меня ещё две есть. – И усадила на траву рядом с Валей Сашу и Серёжу.
– Мы пойдем! Можно? – дети отступили.
– Да, идите, делом займитесь! И не смейте приближаться к моим игрушкам. Высеку! – кричала вслед убегающим детям Анна. – Кухаркины дети, – объяснила она Вале. – При поместье живут, деваться от них некуда.
Достав из корзины миниатюрный кукольный столик, накрыла его маленькой белой скатертью, поставила фарфоровую кукольную посуду, всю настоящую: блюдечки, чашечки, серебряные кукольные ложечки и вилочки. В малюсенький чайничек налила настоящий чай, принесенный с кухни, а в блюдечки – кусочки пирога. Три деревянных стульчика. Рассадила кукол. Разлила чай по чашкам. Когда стол был накрыт, предложила:
– Расскажи, Саша, свою историю, Валя мне свою уже рассказала.
Саша был бы рад всё рассказать, Анна ему понравилась, но речь трудно давалась. Его рассказ был покороче Валиного, потому что жемчужину он не находил. Зато рассказал, как всё интересно в мире устроено. Какое оно – будущее. Про самолеты, подводные лодки, про огромные корабли – плавучие города, про космос. Про Юрия Гагарина, что русские первые в космос полетели. Ну, разное, что мальчики знают. Анна слушала с нескрываемым интересом и удивлением, задавала вопросы. В какой-то момент дети даже заспорили. Оказалось, совсем не скучно играть в чаепитие. Валя даже подумала: зря переживает насчёт Анны, конечно, она им поможет. Вспомнила про микроволновку, утюжок для волос, холодильник.
– Машинки на радиоуправлении, – добавил Серёжа, – сноуборды, мотоциклы. Телевизор!
Анна была в восторге:
– Я бы к вам в будущее тоже попасть хотела! В гости!
– А что, – воскликнул Серёжа, – нужно придумать, как туда-сюда телепортироваться! Вот, кстати, новое слово из будущего – «телепортация».
Дети болтали без умолку, перебивая друг друга. Не знали они одного: за ними наблюдали.
Марфуша и Григорий не таковы были дети, не трусливы. И не так уж испорчены, как многие могли бы подумать. Кухаркины дети? Да! А папа – кузнец. Внизу в селе работал. И не бедствовали они совсем, и не боялись ничего. Кузнец – уважаемый человек, упряжь там или ещё что, кастрюлю прохудившуюся залудить – все к нему. В усадьбе, правда, своя кузня. А мать их – кухарка, да разве есть лучше дело, чем мамино? Сыты всегда все с барского стола. А Анна, она конечно, выше по рождению. Ей перечить нельзя. Барская дочка.
Так вот, убежали дети да потом ползком назад вернулись. Любопытство. Уж больно странной им кукла показалась. Да и Анна зачем прогнала их? Секрет какой? Захоронились они в траве и от происходящего диву давались! Говорящие куклы! Эка невидаль! Каждый заполучить такое хочет! Живая кукла! А ещё жемчужина, телепортация… С ума сойти! Бусинка, им нужна бусинка! Так что ж это, она и им, Марфуше с Григорием, тоже нужна. Увидеть будущее! Все равны – господ нет! Люди по небу летают, под водой плавают!
Дети тихонечко отползли. Отойдя на дальнее расстояние, долго смотрели друг на друга, выпучив глаза. Наконец приняли решение – жемчужину себе добыть. А там уж решить, как с нею поступить.
– И не воровство это, – уверенно сказал Григорий.
Если кто-то что-то украл, то взять у этого человека уже не воровство. У вора украсть – что за преступление? Осталось решить, как пробраться в барские покои к Петру и отнять у него жемчужину. Кухаркиным детям ходить в барские покои запрещено.
Зашли дети к матери на кухню да чуть не задохнулись. В такую жару кухня превращается в пекло. Жар невыносимый. В такие дни Григорий жалеет маму. Помогают с Марфушей чем могут. Но сейчас они заскочили на минутку. Мама тут же сунула им по пирожку с яйцом да по стакану лимонада. Редкостное лакомство, только для господ.
– И для кухаркиных детей, – подмигнув, сказал сестре Григорий.
Думали они, правда, не о лимонаде. На самом деле удивлению детей предела не было. Наверное, если бы глаза могли выскочить на лоб, то Григорий с Марфушей так и ходили бы до конца дней с выпученными глазами. А так они торопливо жевали пирожки, думая, как попасть к Петру и добыть бусину во что бы то ни стало. Этот план легко выполним, как казалось им. И, это… сразу же телепортироваться!
Дожевав, Григорий вытер руки о брюки, а Марфуша – о сарафан, приступили к выполнению плана. Где в доме комната Петра – они знали. В прошлом году Марфуша играла с ним, пока дети не поссорились. Прячась, пропуская господ, прислугу, отсиживаясь, они добрались-таки до входной двери в комнату Петра. Помогло им в этом присутствие гостей в доме и всеобщая суматоха. Если поймают, порки не миновать. Это Григорий и Марфуша точно знали. Но желание овладеть жемчужиной и испытать телепортацию затмевала весь мир.
– Отсидимся, – предложил Григорий.
И дети спрятались за тяжелой шторой. Но ничего не происходило: из двери не выходили и в дверь не заходили. Тогда Григорий на цыпочках подкрался к двери и приложил ухо. Но не услышал ничего.
– Господа обедают, – шепотом произнес Григорий.
– А няньки где? – тоже шепотом спросила Марфуша.
– В людской чай пьют да болтают. А ихняя Шарлотта, француженка, при Петре которая, за столом сидит. Я посмотрю, – не выдержал Григорий, взявшись за ручку двери. – Или лучше ты, Марфуша. Если что, скажешь: маму искала. И меньше ты, незаметнее.