вопрос, не сообщив мне никакой информации. Кстати, интересный момент. Яведь, по сути, чем занимался раньше, да и теперь не оставил этого занятия,в отличие от прежней профессии? Вытягиваю информацию у тех, кто ее имеет,а для этого необходимо определить наилучший подход к каждому. Люди — идрагаэряне — на самом деле все разные. С некоторыми работает хорошаявзбучка или иная форма "убеждения", других приходится обманывать, третьилегко уступают ласке и уговору. И что кому подойдет, не всегда заранеевидно.
Но с Лашином я просто прислонился к стене, скрестив руки на груди, ипроговорил:
— Если вы не хотите, чтобы я тут разгуливал, может, поговорим?
Он поерзал на месте:
— Что вы желаете знать, сударь?
Мне, конечно, было интересно понять, почему иногда я "сударь", аиногда "господин", но этот вопрос мог подождать до лучших времен.
— В этом месте полно такого, что я не понимаю, так что простовыберите сами любой момент и объясните его.
— Господин, я…
— Ладно, давайте так. Вы не желаете говорить ни о чем. Каждый раз,когда я пытаюсь что-то выяснить, вы столбенеете как… в общем, замираетена месте и молчите как каменный. Но вот то белесое нечто — странноечудовище, чем бы оно ни было, — я всего лишь сказал, что намерен егопоискать, а у вас забегали глаза, левая рука дернулась и, судя по движениюкадыка, пересохло во рту. Итак, в чем же дело? Почему именно это для вас —личное?
Он невидяще уставился в пространство, но кажется, даже этопотребовало определенных усилий. Я поудобнее уперся в стену, улыбнулся иизобразил терпеливое ожидание.
Наконец Лашин покачал головой.
— Что ж, — проговорил я, — как хотите. Вы ничего не обязанырассказывать мне. — Я крутанул запястьем, и в мою ладонь скользнул кинжал.Я мог бы просто извлечь второй из поясных ножен, но трюк с появлениеморужия "словно из ниоткуда" обычно дает эффект. Он тихо пискнул ипопытался продавить спиной стену — глаза широко раскрыты, губы плотносжаты, зубы стучат.
— О, не бойтесь, — сообщил я, — я не собираюсь причинять вам вреда.
Он смотрел на меня так, словно не верил этим словам. Зря. Явыпрямился, подбросил кинжал в воздух, поймал его.
— Просто меня сильно расстраивает, когда я не получаю ответов на своивопросы. Поэтому я, пожалуй, найду лорда Атранта и перережу ему глотку,мне от этого станет легче. Прошу меня простить.
Я сделал шаг, и он воскликнул:
— Нет!
— Хмм? — я остановился и повернул голову.
— Пожалуйста.
— Тогда расскажите, почему вы так расстраиваетесь, когда я спрашиваюоб этом. Я ведь не прошу выдать какую-то военную тайну — просто хочупонять, почему вас это так волнует.
Я, конечно, мог бы сейчас поэтически описать, как я наблюдал завнутренней борьбой в его глазах, и все такое; но — нет. Никакой борьбы. Онсломался.
— Хорошо, — сказал он. — Это потому, что в том, что случилось, былвиноват я.
— Продолжайте, — кивнул я.
Процесс вытягивания информации у того, кто знает, как ее не выдавать,включает в себя, во-первых, поиски нужного инструмента, а потом подходы совсех сторон, так и этак, используя уже известное для получения того, чтопока не выплывало на свет. Но с типами вроде Лашина все проще: как толькотакие начинают говорить, они раскалываются полностью, до донышка, и надолишь вычленить из потока информации именно то, что нужно, и в правильномпорядке. А сейчас мне не пришлось волноваться и на этот счет, из негопросто все выплеснулось.
Вам следует понять, сударь, что служба является нашей семейнойтрадицией. Даже в последнее правление Дома Иссолы, когда многие моисоплеменники получили владения и жили с них как высокородные, моей семьеэтого не выпало. Для нас величайшей отрадой всегда былы служба другим.Большая часть моей родни погибла во время Катастрофы, но я сам и ещекое-кто тогда был в Герцогствах, и потому прямых ее последствий мыизбежали. Мы странствовали, мы искали тех, кто выжил и в чьих хозяйствахнеобходимо было навести порядок. В итоге ближе к концу Междуцарствия —хотя, конечно, тогда мы не знали, что оно вскоре закончится, — драконлордпо имени Кана основал почтовую службу, чтобы принимать и передаватьпослания, и так я и узнал о Домовом. А вскоре после того, как я прибылтуда, предыдущий дворецкий оставил свой пост и я занял его место, накаковом с тех пор имею честь пребывать. Честь, господин, и если мнепозволено будет сказать, также и отраду. Как говорила моя мать, хорошочто-либо делать — это хорошо, и хорошо сделать что-либо — это тоже хорошо,и это разные хорошо. Мне отраду доставляет скорее первое. Это помогает вампонять картину, сударь?
Мои обязанности, как правило, заключаются в том, чтобы заботиться онуждах лорда Атранта и управлять прочими слугами, но раньше, когда мы ещежили в Домовом, мы нередко принимали гостей, и тогда я имел честьзаниматься еще и ими, как пытался поступить и с вами, господин. Время отвремени возникали и другие вопросы, однако все в основном сводилось ктому, чтобы делать то, что я привык делать и хорошо знал, как. Многиенашли бы подобное утомительным, но я — нисколько. Воистину, долженпризнаться, что мне было неуютно, если случайно требовалось совершитьчто-то, что не входило в мои обязанности. Однажды мне пришлось задаватькорм лошадям, потому что у конюха была свадьба, на которую в качествегостей ушли и его помощники — и от столь простого задания, причем мне всенаитщательнейшим образом разъяснили, у меня, до сих пор помню, ладонивспотели. Смейтесь, если пожелаете, но это так. А еще был случай, когдамне пришлось стать камердинером у принца Ферунда, когда он нанес намвнезапный визит, и я все время был на волосок от паники — не потому чтоэто был принц, а потому что я не привык к обязанностям камердинера.
Таков уж я, сударь. Такова моя натура. Полагаю, вам важно будет этопонять, если вы хотите точно знать, что и почему случилось.
Мы, разумеется, ощутили происшедшую Катастрофу — и семейство лордаАтранта в Домовом, и я на равнинах Сунтры. Однако самой примечательнойчертой Междуцарствия, насколько можно понять по их рассказам, оказалосьто, сколько мало оно отразилось на их хозяйстве. Лорд по-прежнему время отвремени получал заказы, а его сбережений было вполне достаточно, чтобы небеспокоиться о столь низменных материях, как заработки.
Так было, когда родился сын лорда Атранта, в начале Междуцарствия, итак было примерно Оборот спустя, когда туда пришел я. Рождение ребенкастало, без всяких преувеличений, праздником для всей семьи, как и дляслуг, степень их ликования вы, вероятно, можете представить, хотя личногоопыта в данном отношении у меня и нет. Мой господин нанял кормилицу иняньку, и после некоторого всплеска жизнь в нашем хозяйстве вновь вошла вразмеренную колею. Юный господин рос, как растут все дети, и вскоре длянего наняли также гувернера. Это был живой и любопытный ребенок, который,разумеется, любил рисовать, а еще обожал заглядывать во все углы и чуланы;из вторых рук знаю, что нянька с ног сбивалась, но в жизнь нашего дома онна свой манер вписался превосходно.
И вот прибыл я, заняв должное место. Домовой находится в глубинеГолубой долины, на севере Гинчена[9], и таким образом худшие последствияКатастрофы прошли мимо его: урожаев и приплода скота для его обитателейбыло достаточно, а моровые поветрия миновали нас стороной. Без болезнейкак таковых, конечно, не обошлось, а целительное волшебство былонедоступно, но местные знахари справились достаточно неплохо.
Что до моего господина, исчезновение волшебства оказалось для негоподарком судьбы. Когда Державы не стало, многие волшебники, надо сказать,извлекли из этого определенный урок. Сам я не волшебник, вы понимаете,потому мои знания о данном вопросе не слишком объемны, но достаточношироко известно, что необходимость обратиться напрямую к силам хаоса безпосредства Державы вынудила волшебников многому научиться. Лорд Атрант небыл исключением и достиг определенных успехов в некромантии. Вы с нейзнакомы? Она посвящена нереальным путям проникновения в реальное, илиреальным — в нереальное. Начинается все со смерти, как вы понимаете — этопереход, которому никому из нас не миновать. И господин мой Атрант изучалвопрос устранения границ между структурой и местоположением, или,выражаясь иначе, между местонахождением субъекта в пределах структуры ичетко заданным местоположением структуры, а это по сути своей некромантия.Возможно, вам поможет, если я добавлю, что недостижимой целью, мечтой всехархитекторов Дома Валлисты на протяжении десятков тысяч лет было —встроить пути между мирами в структуру, выстроенную в пределах мира. Ипредставьте себе, как горд был мой господин тем, что достиг определенныхуспехов на пути воплощения этой цели.
Помните, сударь, я упоминал о болезнях? Время от времени добиралисьони и до нас, вызывая чрезвычайную озабоченность. Больше всего боялись мыза ребенка, потому что знахари утверждали, что взрослые менее восприимчивык ним, нежели молодые. Мы заботились о нем как только могли, и ребенку неугрожала настоящая опасность. И все было ничего до тех пор, пока нянька неподхватила грипп, и до того, как мы об этом узнали, она заразила гувернераи помощника повара. Именно по этой причине ответственность на ребенка былавременно возложена на меня.
Сударь, это было самой сложной миссией из доверенных мне. И не по темсоображениям, которые, возможно, высказали бы вы сами: взаимодействие сребенком само по себе — просто чуть более сложный вариант каждодневныхмоих обязанностей, каковые требуют, формально выражаясь, взаимодействовать