удалился. А рядом со мной уже стоял Армарк, которого я и спросил:
— Что это такое?
— Память.
— Ха. А выглядит как вода.
— Что ж, и это тоже.
— Память — это вода? Вода — это память? Память похожа на воду?Вода…
— Не нужно все так усложнять. Просто здесь души возвращают себевоспоминания.
— А души забывают?
— Те, кто носит пурпурное.
— А. Но раз я не утрачивал своих воспоминаний, на меня этодействовать не должно, так?
И я снова повернулся к фонтану, наблюдая, как струя из верхнегокаскада вздымается, закругляется и рассыпается туманом. Красиво,получилась симпатичная радуга, мерцающая в свете того, что тут вообщесветило. Струи — туман — радуга, и обратно в бассейн, и снова в струю…
Вы когда-нибудь напивались до такой степени, чтобы не помнить, чтоделали? Чтобы вы точно знали, что бодрствуете вот уже несколько часов ичем-то занимались, но не имеете ни малейшего понятия, чем именно? Со мнойтак было. Один раз.
Мне тогда приходилось туго. Я все еще был женат, но у нас с Коти какраз начался разлад, как увидимся, так и начинаем лаяться. Однажды в разгарскандала я вышел, хлопнув дверью, купил бутылку худшего фенарийскогобренди, какой только смог найти, и принес домой. Коти уже не было — она вте дни почти не бывала дома, слишком занятая: улучшала жизнь тем, комубыло на нее плевать, и создавая трудности всем, кому была небезразлична. Иначал пить его как воду.
Где-то в процессе появилась Коти. Посмотрела на меня, хотела что-тосказать, потом покачала головой. И когда она проходила мимо меня, ясказал:
— Ты меня убила.
Складывать слова было тяжело, но я справился.
— Ты пьян, — ответила она.
Я поднял бутылку и посмотрел, много ли осталось.
— Да, — согласился я. — Но все равно ты меня убила. В смысле, раньше.Тебе дали денег, и ты меня убила.
Она кивнула.
— Утром поговорим.
— Ты знаешь, я никогда не убивал людей. Никогда.
— Знаю. Мы уже говорили об этом… Утром поговорим.
— Но почему? Я просто хочу знать, почему.
— К чему это, Владимир? Ты об этом завтра и не вспомнишь.
— Вспомню.
— Не вспомнишь.
— Просто хочу знать, почему.
— Потому что если бы я отказалась от работы, потому что целью былвыходец с Востока, я бы приняла, что существуют два класса людей, а дляменя это было неприемлемо.
Я моргнул.
— Серьезно? И это было причиной?
— Да. И не говори, что я была дурой, потому что это я уже знаю.
— Ты была дурой.
Она вздохнула.
— Спокойной ночи, Владимир.
Она ушла в спальню, я налил себе еще бренди.
Коти, разумеется, была права. Разговора я совершенно не запомнил.
Но вспомнил его сейчас.
Я снял зал в "Голубом пламени" на весь вечер и ночь, выложив полсотниимпериалов за выпивку и возможный беспорядок. Беспорядков я, впрочем, неожидал: не та ночь. Но я проследил, чтобы обеспечили достаточно вина,ойшки и фенарийского бренди, а также "Пламенистого". Лично я пил именноего, это был напиток золотистого оттенка с их собственной пивоварни. Вродебы в это пиво клали куда больше солода, чем в обычные сорта. Большая иплотная шапка пены, а на вкус легкое, чистое и слегка сладковато-пряное —единственное пиво из всех известных мне сортов, которое пришлось мне повкусу. "Пламенистое" подавали в больших и грубых деревянных кружках,наполненных до краев, чтобы пена выпирала наружу, словно барашки нагребнях волн за миг до того, как рассыпаться о камни — прекрасно выглядитна картинках, а вот в реальности такого эффекта достичь невероятно трудно.
Я сидел в углу в одиночестве и довольно долго ни с кем не общался.Мне и не нужно было: я должен был снять помещение и выложить деньги.
Всего пришло человек тридцать, хотя одновременно в зале было небольше двух десятков. Но все равно неплохо. Палка был бы доволен. Говориливсе тихо, потому что мы не были дзурами; никаких парадных речей и обетов,потому что мы не были драконами. Мы были джарегами, и такое иногдаслучается, однако не имелось причин изображать, что нам это нравится.
Народ разбился на группки по трое и по четверо, вспоминая о Палке, аможет, просто разговаривая. Потом ко мне подошел Нарвайн и сел.
— Привет, босс, — сказал он. — Привет, Крейгар.
Так, значит, я все же был не один.
— Что тебе? — спросил я.
— Не хочу быть сентиментальным, — проговорил он.
Я проглотил напрашивающийся ответ.
— Но Палка сказал как-то, что ему нравится на тебя работать. Я решил,что ты хотел бы это узнать.
— Да, — кивнул я. — Спасибо.
Он кивнул и удалился.
— Он был хорошим парнем, — заметил Крейгар.
Я кивнул.
— Ты знал его до того, как он пришел работать к нам?
— О да, когда-то давно. Он был куда более резким, когда был моложе.
— Я тоже, — заметил я.
— Влад, ты все еще молод.
— Что ж, значит, когда стану старше, буду не такой резкий.
— Я однажды с ним работал, мы собирали долги для Дофера. Ты встречалДофера?
Я покачал головой.
— Хороший парень. Недавно отошел от дел. Не карьерист, но надежный. Вобщем, он послал нас собрать долги с одной дзурледи.
— Дзуры — самые худшие должники. Иногда я думаю, зачем вообщепозволяю им брать кредит.
— Угу. В общем, не помню как там звали эту женщину, но она обожалаклубы и рестораны, всякое веселье, понимаешь? У нее было несколько любимыхместечек, каждый вечер болталась в каком-нибудь из них. Пила, веселилась,иногда дралась, иногда нет. Не хотелось сталкиваться с ней там, особеннона людях — наверняка ведь полезет в драку, она же из дома Дзур, а кому ононадо? И вот как-то днем Палка говорит: пошли, уладим это дельце. И ведетменя в одно из ее любимых местечек, небольшой полуподвальчик на улицеПирожников. Мы входим, там почти никого, ее нет, и я думаю — пустышка,уходим, так? Ан нет. Палка принимается крушить все вокруг — бутылки,столики, чашки. Разносит все вдребезги. Хозяин заикнулся, мол, сейчасгвардейцев позову, я подхожу к нему, нож к горлу и качаю головой. Нож онзамечает. И Палка ему говорит: есть тут такая дзурледи, и теперь когда онабудет к тебе приходить — я каждый раз буду заглядывать и снова повторятьто же самое, а если пожалуешься гвардейцам, сотворю такое и с твоим телом.Усек? И так будет до тех пор, пока она не рассчитается со всеми, комузадолжала. Вот так ей и передай. А пускать ее или нет, решай сам. Потом мынавещаем еще два местечка, где она любила выпить, и там повторяется то жесамое. Дофер получил деньги тем же вечером.
— Мило, — согласился я. — Хотя и рискованно.
— Да, и мне это не понравилось. Но тогда просто невозможно былопредсказать, что он выкинет.
— Но он стал поспокойнее.
— О да. Как-то, это было уже сильно позднее, мы работали наТороннана, и надо было повидаться с одним портным-креотой. Мы вошли в еголавку, и я уже настроился задать ему взбучку и поболтать, ну, знаешь,чтобы ответственнее относился к возвращению долгов и все такое, и…
— Ты настроился поболтать?
— Ну, я решил, что болтать будет Палка, а на мне взбучка.
— Да, вот мне тоже так подумалось.
— Влад, так мне рассказывать, или нет?
— Ладно, молчу.
— В общем, Палка входит, ни слова не говоря, просто стоит перед этимтипом, поставив ногу на стул, и начинает постукивать одной из своих палокпо столу. Тот, конечно, вскидывается: вы кто? что вам нужно? — а Палкапродолжает постукивать по столу. Портной требует — убирайтесь вон, — аПалка просто постукивает. Парень говорит: я сейчас позову на помощь — аголосок-то дрожит, — и повторяет: кто вы? я вас не знаю, что вам нужно? —а Палка просто продолжает постукивать, и наконец тот взрывается: ладно!завтра к полудню я отдам деньги! И мы разворачиваемся и уходим, а дальше яне знаю, где он взял деньги, но долг вернул.
— Вот это очень похоже на Палку, какого я знал.
Крейгар кивнул и поднял кружку.
— Мне будет его не хватать.
— Да, — сказал я, — мне тоже.
Я отвернулся от фонтана:
— Какого…
— Память, — сказал Армарк.
— Вы это видели?
— Нет, но знаю, как он работает. Я же говорил. Именно сюда приходятпурпурные мантии, чтобы восстановить свою память после того, как отслужатдолжный срок.
— Ах вот как, — проговорил я. — А счастливые воспоминания бывают, илиу меня неправильное посмертие?
— Иногла бывают, — ответил он, — зависит от вас.
— Эх, — вздохнул я.
"Лойош, а ты что-нибудь видел?"
"Только отголоски от того, что видел ты, босс."
"Ладно."
— А еще тут можно увидеть свои прошлые жизни, — добавил он. — Покрайней мере иногда. У меня получалось.
— Прошлые жизни вообще, или конкретные, скажем, если хотите узнать,кем были две, или три жизни тому назад?
— Если будете смотреть в воду, получите просто кусок воспоминаний, ноиногда получается направлять их, если только сумеете; это довольно труднопояснить. Вопрос задать нельзя — тут некого спрашивать, — но еслисосредоточиться на чем-то конкретном, можно вроде как управлять увиденным.
— А можно немного попонятнее?
Он фыркнул.
— Как-то я попытался думать о мече, и ко мне пришла память о моейжизни как драконлорда.
— И какой она была?
— Мне-нынешнему — без разницы, а вот тогдашний я скорее был собойдоволен. Еще я решил проверить, был ли я ястребом, и сосредоточился насимволе Дома и получил кое-какие воспоминания. Потом попробовал феникса —увы, похоже, к этому Дому я никогда не принадлежал.
— Так, кажется, понял.
— Вернемся, или вы хотите посмотреть, что будет?
— А мы торопимся?
— Лично я — нет.
— Тогда давайте я попробую.
— Сколько пожелаете, — ответил он.