"Э, но…"
"Да, да, я знаю."
Стол блестел полировкой, а сделан он был из бледной древесины,которую я никак не мог определить. А еще я не мог объяснить, почему я таквнимательно все рассматривал. У меня было ощущение, что с этой комнатой яне покончил, что-то упустил. К предчувствиям я отношусь с великойнедоверчивостью, а потому предположил, что что-то тут все-таки есть такое,что я заметил краешком глаза, но пока не распознал. Лойош при всей егосаркастичности также находился настороже.
Я вернулся к окну и наблюдал, как волны бьются о скалы. Дождьсменился тяжкой моросью. Вид воистину впечатлял: тот, кто построил этотособняк, тщательно продумал, как приятно будет вот так вот стоять здесь инаблюдать за океаном. На какой-то миг я подумал, каково это — посвятитьсебя созданию вещей, сотворению нового. Примерно таким я был бы, останьсяя поваром.
"Ты бы сдох от скуки, босс."
Вероятно, он был прав. Но все же. Имелся в моем разуме, в моемвоображении этакий островок: что было бы, будь главным моим беспокойством— когда какой-то недотепа-ученик недостаточно тщательно перемолол соль илислишком сильно взбил сливки; что было бы, будь у меня дом, куда явозвращался бы каждый вечер, где жили бы те, кого я люблю. Я подумал оКоти, матери моего сына. Ей, пожалуй, понравилось бы жить с поваром — но,конечно, мы бы никогда не встретились, если бы ей не заплатили кучу денег,чтобы убить меня.
"Босс?"
"Знаю, мне надо выкинуть из головы…"
"Нет, я не о том. Думаю, то, что с тобой творится, идет снаружи. Неиз твоей головы."
"Не понимаю."
"В этом месте есть нечто такое, что делает именно это; я почти вижуэто, как закручивающиеся воздушные потоки."
"Звучит не слишком осмысленно."
"Знаю."
"Что ты еще можешь мне сообщить об этом?"
Где-то тут и я понял, в чем суть — в смысле, я осознал, что меня небеспокоит, что со мной что-то творится. Раньше с моей головой уже играли,и когда такое случалось, меня охватывала дикая ярость. А сейчас я простовроде как принял все происходящее в манере "надо же, как интересно". Чтобы тому ни было причиной, делало оно именно это.
Лойош, помолчав, покинул мое плечо и отлетел подальше от амулета, чтоя носил на шее, и который мог бы вмешаться в его ощущения — и должен былпомешать чему бы то ни было вторгнуться в мою голову.
"Ну как, Лойош?"
"Не знаю. Но суть именно в этом месте."
"Лойош, это мне не поможет."
"Босс, я пытаюсь, но это не… наверное, нам бы сейчас не помешалДеймар."
"Вот уж не думал услышать от тебя такое."
"Поверь мне, я удивлен не меньше тебя. Но прямо сейчас — кроме того,что в этом месте у тебя возникают странные мысли, и ты отвлекаешься, — онокак-то тебе вредит?"
Я задумался. Меня охватывала странная беззаботность, этакое "пустьвсе идет своим чередом". И понимание, что это не моя собственная мысль, неочень помогало тому, чтобы от нее избавиться. Наверное, где-то очень иочень глубоко внутри я был одновременно перепуган и взбешен, но не могэтого ощутить — очень уж глубоко ушли эти чувства. Здесь и сейчас я простопринимал все, как есть.
"Оно проходит сквозь амулет, Лойош."
"Не совсем так, босс. Оно не проходит сквозь, а просто ты оказалсятам, где все именно так."
"Тогда почему оно не действует на тебя?"
"Действует, — ответил он, — просто не так сильно."
"А."
Я задумался над тем, как интересно — меня волнует, что меня неволнует, насколько меня волнует то, что меня не волнует.
"Босс, может, выкинешь это из головы?"
"Не могу, зато могу пробиться сквозь это."
"Не понимаю."
"Может быть…"
Я прикинул варианты. Не то чтобы это было так уж важно, однако моглои сработать, а раз так, почему нет? Я сел на первый попавшийся стул,спиной к двери, закрыл глаза и попытался раскрыться, если это имеет хотькакой-то смысл. Я позволил своему сознанию дрейфовать, призывая любыезаклинания, видения или чары, которые желали бы проявиться. Ну же,валяйте, если вы здесь. Хотите поиграть с моей головой? Отлично, я всеравно сейчас ей не пользуюсь….
— Кто вы?
Я открыл глаза. Или, вернее, подумал открыть глаза, но не мог собратьв себе достаточно решимости на самом деле открыть их.
Напротив меня за столом сидела женщина, и пока я смотрел на нее, топонял, что глаза мои уже открыты.
— Меня зовут Влад, — сказал я. — Рад встрече. Или буду рад, когдаснова буду в состоянии радоваться. Вы можете сказать мне что-нибудьполезное относительно того, что со мной творится?
— Простите, это все комната. Моя вина. А я Тетия. — Она произнеслаэто так, словно ожидала, что я о ней слышал. Когда я не ответил, онапокосилась на Лойоша и Ротсу, словно ожидая, что я их ей представлю. Я несделал и этого.
— Тетия, — повторил я, рассматривая ее одежду. Свободная желтаяблузка и странные легкие свободные штаны ярко-красного цвета. — Валлиста?
— Да. Разумеется, эту платформу разработала я.
— Ну да, разумеется, — сказал я. Потом: — Платформу?
— А как бы вы назвали это строение?
— Скорее всего, каким-нибудь зловещим именем, о чем вскоре пожалелбы.
— Имя ему — Особняк-на-обрыве.
— Да, у вас вышло гораздо лучше. Надо бы как-нибудь познакомить этотособняк с Черным замком, пусть обменяются хрониками. Это по-настоящему?
— Что — по-настоящему?
— Вы на самом деле здесь, это все происходит по-настоящему?
— Нет — и да.
— Что ж, отлично. И как мне это исправить?
— Вы имеете в виду ощущение эмоциональной летаргии? Оно пройдет самособой, надеюсь.
— Ваша уверенность просто…
— Прошу вас. Зачем вы здесь?
— Э, я вообще-то надеялась, что вы мне это скажете.
— Вы выходец с Востока и, хотя не носите соответствующих цветов,обладаете аурой джарега.
— Первое истинно, второе, пожалуй, довольно близко к тому.
— Не понимаю.
— Это хорошо, теперь я тут такой не один.
"Лойош, что ты чувствуешь?"
"Что-то здесь есть, босс. Ощущение как… ну, помнишь, мы как-торазговаривали с призраком?"
"Пренеприятное чувство. Ладно."
— Вы беседовали со своим спутником, — проговорила Тетия.
— Да.
— А как вы на такое способны, если носите защиту от псионическихвоздействий?
— Надеюсь, однажды кто-нибудь мне это объяснит.
— Я могу многое вам сообщить, — сказала она, — но вам необходимозадать правильные вопросы.
— Что я тут делаю?
— Видите сны, или общаетесь с мертвыми, как вам больше нравится.
— Вы мертвы?
— Да. По крайней мере я так полагаю. Я не помню, как я умерла,впрочем, я ведь не помню и как родилась.
— Что вы здесь делаете? И почему вы здесь, если вы мертвы?
Она оглядела комнату.
— Я разработала это место. Оно — больше я, чем я сама.
— Не понимаю.
Она покачала головой.
— Это то, что сариоли называют "ригна!тейюр".
— О да, мне сразу все стало понятно. — Сердце мое сжалось, я вдругощутил, насколько я уязвим, и мне это не понравилось.
— Вот, видите? — заметила она. — Эффект уже пропадает.
— Да, но почему я вообще их чувствовал?
— Я разработала комнату именно такой, чтобы люди расслаблялись, чтобыбыли более склонны к сотрудничеству и лучше договаривались. В вашем случаеэффект сильнее, чем должен был оказаться; возможно, это потому, что вы сВостока.
— Хм, я уже вижу возможную пользу от этой комнаты.
— Пользу? — она нахмурилась. — Это в мои намерения не входило.
— Нет?
— Я бы употребила слово "помощь", но не "польза". Суть в намерении.
— А в чем разница?
— Я не использовала комнату, чтобы чего-то достичь. Просто подумала,что если мне вдруг понадобится вести переговоры, будет неплохо иметь такоев своем распоряжении.
Хм, а смогу ли я собрать в этой комнате кучку больших боссов-джарегови убедить их не убивать меня? Наверное, нет.
— Зачем?
Она нахмурилась.
— Я же объяснила. Я подумала…
— Нет, зачем вы вообще построили это место?
— Платформу?
— Да.
Она странно посмотрела на меня.
— Потому что мы такие, какие мы есть, полагаю.
— Валлисты?
— Люди. Мы строим. Мы создаем вещи. Все мы, ну или хотя бы многие изнас. Мы, люди, драгаэряне, просто нуждаемся в подобном. Может, для вас,выходцев с Востока, это иначе.
— Я не совсем это имел в виду.
— А что…
— Зачем такое здание?
— Была проблема, требующая решения, — пожала она плечами.
Ладно, так мы никуда не придем. Я попробовал иной подход:
— Когда вы умерли?
— Не знаю. Я словно была здесь как часть этой комнаты, часть этойплатформы, с самого начала, но знаю, что это не так.
— А вы знаете, когда была построена эта платформа?
— Началось строительство еще во времена Междуцарствия, но длязавершения понадобилось долгое время. Столетия.
— Хм. Я несколько лет назад был здесь, и этого здания не было.
— Да.
— Я озадачен.
— Я вас не виню, — ответила она.
Внезапно она пошла рябью, словно растворяясь, но потом сноваоказалась на прежнем месте. Хотел бы я знать, что у нее спросить.
— Как вы умерли?
— Я же сказала — я не помню своей смерти. Моя мать умерла во времяМеждуцарствия, по крайней мере, мне так сказали. Думаю, она умерла родами.Во времена Междуцарствия многих женщин ждала та же участь.
— Прошу прощения, — сказал я, потому что так принято.
Она кивнула и отвернулась.
Я хотел побольше расспросить о ее смерти, но не знал правил этикетадля общения с призраками; знал бы, что понадобится — спросил Телдру, когдабыла такая возможность…
Я проговорил:
— Я не знаю, о чем спросить у вас. Просто пытаюсь хоть немногопонять, что происходит, чтобы задать правильные вопросы.
Она молча ждала, и минуту спустя я добавил: