Я кивнул.
— Так что с ней случилось?
— Не знаю. Нам никто так и не сказал.
— А если верить слухам?
Она рассмеялсь.
— О, этого хоть отбавляй. Что один из экспериментов его милости вышелиз-под контроля. Что она сама отравилась в порыве отчаяния, наблюдая, какон преступает законы природы. Что пришел бог и взял ее себе в жены. Что онубил ее, когда она угрожала обратиться к герцогу с жалобой на егобеззаконную магию. Что он принес ее в жертву, дабы обрести могущество…Мне продолжать?
— Не надо, суть я уловил. Кто может точно знать?
— Его милость.
— Вот спасибо.
Она пожала плечами.
— Ладно, а еще кто?
Она задумалась.
— Может быть, Хевлика.
Я кивнул.
— Может, и найдется способ ее повидать.
— Она должна скоро быть.
— Что? Здесь? Она что, приходит сюда выпить?
— Она здесь танцует, пару раз в неделю.
— А. Я думал, она танцует только для Атранта.
Уффак нахмурилась.
— С чего ты так решил?
— Да вот сам не знаю.
Смерив меня недоверчивим взглядом, она что-то проворчала. Народу ещеприбавилось. Я бывал на выступлениях — театральные представления,концерты, — где возбужденное предвкушение нарастало с каждой минутой вожидании начала. Здесь не было ничего такого, все вели себя расслаблено,словно то, что сейчас будет — просто часть вечера, а не особый случай,что-то наподобие ужина в выходень. Есть что предвкушать, но совершеннонезачем ломать стулья.
Я купил нам еще пару кружек пива. Стоит заметить, что хозяйкапринесла напитки и взяла с меня деньги; для всех остальных она простоделала пометки на доске, что стояла у нее за стойкой. Впрочем, не могу суверенностью утверждать, это потому что я человек, или просто потому чтонездешний.
Я ждал начала представления.
13. Принесенная ветром
Прибавилось еще народу, которые расселись за столами, а потом еще —этим уже пришлось стоять у стен, потому что стулья закончились. Хозяйкапередвигалась по залу с грацией дзура в гуще сражения, разнося напитки.
А потом появилась она — Хевлика, на вид такая же, какой я ее помнил.Она улыбалась и кивала, направляясь к сцене. С ней шел мужчина, текла, оннес незачехленный музыкальный инструмент, в котором я опозналлант[8]. Онопустился на стул, который специально поставили у края сцены, и принялсянастраивать инструмент, а Хевлика обходила зал, здороваясь со зрителями ивообще источая изящную вежливость, доступную лишь иссолам. Я коснулсярукояти Леди Телдры и вспомнил то, о чем совершенно не хочу говорить.
В конце концов она поднялась на сцену, шепотом пообщалась слантистом, и — началось.
Я уже описывал, как танцует Хевлика. Не буду пытаться повторить этоописание. Просто скажу, что пока она не закончила, я не осознавал, что всеэто происходило на площадке, которой едва хватало на полный шпагат (этокогда они раздвигают ноги до такой степени, что упираются в пол чреслами;кое-что я все-таки об этом знаю). И то, что я в упор не видел, как трудноей вписаться в столь небольшое пространство — само по себе кое о чемговорит. Хотел бы я лучше разбираться в танцах, тогда сумел бы описатьподробнее.
Но теклам точно понравилось. Они все затаили дыхание, а глаза у нихбыли такие же круглые, как у Уффак. Думаю, Хевлика танцевала около часа,может, чуть больше, без перерыва, но это время промелькнуло совершеннонезаметно. А когда она закончила, все восхищенно вопили, и орали, и топалиногами, и я тоже вместе с ними, а еще я гадал, сколько тысяч часов нужнопотратить, чтобы заставить каждый мускул делать именно то, что нужносделать, выполнять наитончашие движения, и объединять все это с музыкой.Если кто-то спросит, что есть магия — вот она, самая что ни на естьистинная.
Народ потихоньку успокоился, и Хевлика и лантист покинули сцену,однако никто не расходился — похоже, после выступления артисты сноваобходят зрителей, приветливо улыбаются и заразительно смеются. Она иссола;я должен был это предвидеть.
Лишь после того, как она пообщалась с народом, те, кто обменялся снею парой слов, медленно поднимались, прощались и пробирались к двери,словно это также было традиционной частью выступления. В конце концовХевлика с лантистом добрались до нашего стола; они были несколькоудивдены, увидев меня, но все так же улыбались, а с Уффак поздоровались,назвав ее по имени. Наши комплименты насчет представления они приняли свежливой скромностью, при этом давая понять, что им очень приятно.
Когда они двинулись к следующему столу, Уффак поднялась, хрустнувсуставами, и уточнила:
— Я заработала монеты?
— О да, — ссказал я.
Она кивнула.
— Тогда доброго тебе вечера, выходец с Востока. А мне надо утромкормить кетн.
— "Или к выходню не будет ветчины", — закончил я поговорку. Онаподжала губы; я привстал и поклонился, что, похоже, подняло ей настроение.Вот что получается, когда общаешься с иссолами. Уффак ушла, а я селобратно.
"Долго еще, босс?"
"Еще немного. Прости."
"Ладно."
Я заказал еще пива. По сравнению с вином оно было великолепным.Подождал, пока Хевлика и музыкант пообщаются со всеми; кабак к этомувремени почти опустел — остались только артисты, утомленная хозяйка истарик, храпящий за столом в окружении пустых кружек. И когда Хевликапроходила мимо меня, я проговорил:
— Позволено ли мне отнять у вас минутку для разговора, миледи?
На вопрос такого рода иссоле весьма нелегко ответить отказом;танцовщица беспромедлительно кивнула и опустилась на соседний стул.Музыкант без дальнейших намеков понял, что меня интересует разговор с нею,а не с ними обоими, улыбнулся нам и направился к выходу, держа инструментна плече, как драконлорд носит пику.
— Могу ли я купить вам кружечку пива? Я предложил бы вина, ноповерьте, вы его не хотите.
Она улыбнулась и повернулась к хозяйке; та кивнула и принесла намбутылку и два бокала, разлив вино — темно-красное почти до черноты. Поднявтост в честь Хевлики, я пригубил вино и был приятно удивлен. Хозяйкадождалась, пока я не заплачу за вино, потом что-то пробурчала, оставиланам бутылку и зашаркала прочь.
— Наверное, его тут держать специально для вас, — предположил я.
Она улыбнулась.
— Я Хевлика.
— А я… Сурке.
Она заметила миг заминки, а я пожал плечами.
— Так уж сложилось, что у меня несколько имен. И я решил, что вызаслуживаете самого лучшего.
— Вы весьма любезны. Так о чем вы желали бы поговорить?
— О покойной супруге лорда Атранта.
Шокировать иссолу — возможно, у меня должно было бы появитьсяощущение хотя бы небольшой победы; однако на самом деле мне стало скореестыдно. Я ждал, пока она глотнет вина и придет в себя.
— О ее милости, — наконец проговорила Хевлика. Наверное, это и правдабыло ее имя. То-то весело ей приходилось, когда она еще была ребенком.
Я кивнул.
— Я слышал, что с ней что-то произошло. Что именно?
— Могу я спросить, почему вы желаете это знать?
Такова уж особенность иссол: вы знаете, насколько трудно им сказать"нет", и именно поэтому точно так же трудно в чем-либо отказать им.
— Это сложно, — вскоре признался я. — Тут играют свою роль и большойдом в окрестностях Адриланки, и Чертоги Правосудия, и проходы сквозь…
— Чертоги Правосудия, — повторила она.
Я кивнул.
Она отпила еще вина.
— Именно там все и случилось, — наконец проговорила Хевлика, глаза еебыли затуманены.
— Что случилось? — спросил я миг спустя.
Она покачала головой.
— Я не знаю. В точности не знает никто.
— Но ее милость отправилась в Чертоги, пока еще была жива?
Она кивнула. Я когда-то думал, что Зерика и я были единственными. Атеперь это смотрелось своего рода официальной имперской хроникой.
— В это время она носила ребенка?
Танцовщица удивленно дернула шеей.
— Я об этом не слышала.
— А, — проговорил я, — возможно, меня неверно информировали.
— Вы весьма гладко говорите, — заметила она.
— Вы имеете в виду, для выходца с Востока? — она кивнула. — Я многочитаю, — пояснил я. — Вы считаете нас кем-то вроде текл, но мы на самомделе вообще вне всяких правил.
— Понимаю. Разумеется, большая часть того, что я о вас знаю, взята изпоэм, сказок, пьес. Согласна, не самые надежные источники — но трудность втом, что заменить их особенно нечем.
— Да, я понимаю.
— Надеюсь, я вас не обидела.
Я рассмеялся.
— Я обижаюсь, когда меня пытаются убить. И мои чувства ранит, когдаменя колотят тупыми предметами. А если ничего такого не происходит, иладно.
— Я понимаю. У вас есть любовная лирика?
— У меня? Нет.
— Я имею в виду наш народ.
— А, тогда конечно. А еще любовные баллады, эротические рисунки ипохабные анекдоты.
— У нас тоже.
— Что, у иссол? Признаться, трудно поверить. Я про похабные анекдоты.
Хевлика рассмеялась.
— Слышали бы вы нас, когда рядом нет посторонних, — она подмигнула.
— Готов платить золотом.
— Что ж, я запомню, если нам придется свидеться снова.
— О, мы непременно увидимся снова.
— Да?
— Мы, выходцы с Востока, разбираемся в подобных вещах.
Она вежливо улыбнулась, причем выглядело это так, словно она неулыбнулась из вежливости. Иссола.
— Надо вам попробовать себя в любовной лирике.
— Вот уж не думаю. В мире и без моих усилий хватает плохих поэтов.
— Что ж, хорошо.
— А зачем, кстати сказать?
— Это поможет.
Я фыркнул.
— С чем поможет?
— С вашей печалью.
— Какой еще печалью?
— Вы же знаете, что я имею в виду, лорд Сурке.
— Я правда не понимаю.