"Босс, что за…"
"Понятия не имею. Не спрашивай."
"Но ты же помнишь тех троих…"
"Помню."
Я пошел следом по лестнице и, выглянув за дверь, успел заметить, какони скрылись за углом. Я держался на достаточном расстоянии и шел за ними,длинным и извилистым маршрутом. Двое слуг остановились в кухне, третийпошел дальше. Когда я подошел к кухне, изнутри послышались голоса: слугиужинали, примерно как и рассказывала Доррит. Я добрался до поворота тогопервого коридора, по которому вошел сюда, выглянул за угол; слуга как развходил в те покои, где раньше сидел Атрант.
Вот, значит, почему кухня пуста: еду доставляют из другого места. Изпрошлого. Готовят еду в прошлом и приносят в настоящее. Ну а почему нет?Почему я сам так не поступал, это же вполне обычное дело.
"Лойош, я уже окончательно сбрендил?"
"Может быть."
"Спасибо."
Я попытался выкинуть из головы все, что рассказала мне Вирра, потомучто это никак не помогало мне с основной загадкой.
Было, конечно, искушение просто войти и поговорить по душам сАтрантом, требуя ответа. Но я не был уверен, что получу таковой, а потом яскорее всего выйду из себя и прикончу его; опять же прерывать чужой ужинбыло бы грубо.
Я вернулся в комнатушку рядом с бальной залой и закрыл дверь. Теперья наконец-то мог сделать то, что хорошо умел, не раз делал прежде и былуверен, что справлюсь в должной степени: я ждал. Миновал почти час, поканаконец я услышал шаги — та же медленная, размеренно-ритуальная поступь.
Я ждал, пока они пройдут мимо, затем выглянул — да, это были все теже трое, несущие на подносах грязную посуду и объедки обратно в прошлое,где посуду помоют, а объедки скормят кетнам или другим слугам. Когда онискрылись из виду, я подождал еще минуту и последовал за ними надостаточном расстоянии. Я как раз поднимался по лестнице, когда онискрылись в комнате с зеркалами. Кажется, они так и не заметили лежащую наполу тушу.
После их исчезновения я остановился подумать; разыграть имеющеесяможно было еще парой вариантов, но я знал, что хочу сделать. Оно меняцарапало уже некоторое время, и хотя это не было частью большой загадки, яхотел для начала решить этот вопрос.
Почти секунду я пытался придумать причину не делать этого, а потомвернулся по всем этим лестницам и коридорам в те самые покои, где менядавным-давно — вчера — поселили и накормили. Из дырки в потолке свисалшнур. Я дернул.
Минуту спустя в дверях с поклоном появился Лашин.
— Господин, чем могу служить?
— Немного побеседуем, если не возражаете.
— Нисколько.
— Не хотите ли присесть?
— Если мне будет позволено, господин, я бы предпочел постоять.
— Как пожелаете.
Я же сел и с удовольствием вытянул ноги.
— О чем вы хотели бы побеседовать, господин?
— О Хевлике.
Наблюдал я внимательно; челюсть его определенно напряглась от усилийизобразить отсутствие реакции.
— Что вы желаете знать, сударь?
Помните, я говорил, что нужен разный подход, чтобы заставить говоритьразных людей? Что ж, иногда разный подход нужен даже для разговорить однуи ту же персону, если речь идет о разных вещах. Вот, например, Лашин:иссола, дворецкий; для него долг, обязанности — это все. Он скорее умрет,чем нарушит свой долг, а значит, достаточно развернуть дело так, чтобыодин аспект его долга требовал нарушить другой, и все, клиент готов. Ноесли тут личные дела, которые не имеют отношения к его обязанностям — этоуже совсем иное дело, и требуется иной способ убеждения.
Я достал кинжал из поясных ножен справа: мощный клинок, скорее боевойнож, нежели кинжал, широкий, хищно изгибающийся к острию на протяжениипоследних четырех дюймов; при взгляде на такой клинок неизбежно приходят вголову длинные разрезы снизу вверх, из которых выпадают внутренности.Большинству такие картинки в отношении себя, любимых крайне не по нраву.
Я держал клинок свободно, двумя пальцами на рукояти, позволив емупокачиваться туда-сюда на манер змеи, готовой к удару.
— Расскажите, что там у вас с Хевликой.
Веки его распахнулись, взгляд остановился на ноже — именно там, гдемне и нужно. Я немного подождал, пока рот Лашина, словно утратив связь спрочим организмом, изображает неплохое подобие рыбы.
— Может, все-таки сядете? — предложил я.
Он опустился на кровать, все так же не отрывая взгляда от ножа, и вконце концов сумел выдавить:
— Как вы узнали?
Я покачал головой:
— Вероятно, вы перепутали, кто здесь задает вопросы, а кто отвечает.Я, — указал я ножом на собственную грудь, — спрашиваю. Вы, — направил яострие ножа на него, — отвечаете. Начинайте отвечать сейчас же.
— Я…
— Да. Вы. Хорошее начало. Вы и Хевлика. Как вы связаны?
— Я… я позову на помощь.
— Не думаю, Лашин, что я в это поверю. Не думаю, что вы способнысейчас издать звук более громкий, нежели всхлип. Но если хотите — вперед.Не знаю, однако, от кого вам сейчас ожидать помощи. Чудовище, что когда-тобыло сыном Атранта, валяется сейчас на балконе над бальной залой, остываети радостно готовится к трупному окоченению. Что до Армарка, думаю, я сумелотправить его обратно в то странное и невозможное место, откуда он вылез,хотя могу и ошибаться. Однако если хотите позвать на помощь — пожалуйста.За каждый вопль я порежу вас всего дважды, и всего один такой порез будетна вашей симпатичной физиономии.
Он взглянул на меня.
Я похлопал ножом по ладони и дал ему еще несколько секунд прикинутьварианты событий. Когда Лашин взглянул на дверь, я фыркнул:
— Нет, это был бы неудачный выбор.
Он снова взглянул на нож.
— Мы были…
— Да. Вы были?
— Я ее люблю.
— Да? И как со взаимностью?
— Она меня ненавидит.
— Где вы встретились?
— Я однажды сопровождал господина на выступление и увидел ее.
— Так-так. На сцене?
Он кивнул.
— И что потом? Вы решили, что она обречена стать вашей истиннойлюбовью?
— Я… в вашем исполнении это звучит жалко.
— Нет, жалко — это то, как вы устроили, что Гормена изгнали из Дома,просто чтобы убрать его с вашего пути.
— Убрать его? Да я понятия не имел, что между ними что-то есть!
Лашин, произнося это, смотрел он не на нож, а на меня. И я поверил.
— То есть это просто чтобы получить его место? Вы выдумали, что онисостоят в отношениях, причем понятия не имели, что это правда, и благодаряэтому сумели получить место, чтобы быть поближе к ней? В самом деле?
Он снова опустил взгляд и смотрел теперь на пол, а не на нож. Я понялэто как "да".
— И давно вы знаете, что вы полный болван?
— Лет двести.
— Чего я никак не пойму — ну, это примерно одна из тысячи непонятныхмне вещей… Как получилось так, что тогда, когда вы сумели заполучитьдолжность Гормена, будучи слизистым червем, у которого достоинства небольше, чем у пиявки, — как это Хевлика никогда вас не видела? В смысле,даже не знала, что вы где-то рядом?
— Откуда вы…
Я хлопнул плоской стороной лезвия по ладони. Он сглотнул и резкопередумал.
— Таков был приказ лорда Атранта, господин.
— Но как?
— Это было нетрудно. Я держался в стороне от театра и ее покоев. Аона не любитель гулять без дела. Тогда или ее навещал лорд Атрант, или онасама выбиралась в деревню.
— И все?
— Да, господин.
— И долго так продолжалось?
— Не очень, господин. Примерно до тех пор, пока в особняк можно быловселяться, а это случилось меньше ста лет назад. В основном, как выпонимаете, работали с магией, а не с самим строительством. Как толькохозяйство — то есть сам лорд Атрант, и лорд Армарк, и Гормен с Доррит, —перебрались в особняк, он отменил то, прежнее распоряжение. И тогда мы сХевликой впервые встретились на самом деле.
Я кивнул.
— Хорошо. Осталось всего девятьсот девяносто девять.
— Господин?
Я покачал головой.
— Теперь объясните вот что: почему?
— Почему — что, господин?
— Почему Атрант не хотел, чтобы вы двое встретились?
— Но я не знаю, господин.
— Хм. Доставьте уж мне удовольствие. Попробуйте догадаться. Я нестану злиться на вас, если вы ошибетесь. Потому что уже настолько на васзол, что дальше все равно некуда.
Он развел руками.
— Почему? — повторил я.
Лашин с задумчивым видом проговорил:
— Я не знаю, однако в те дни он был очень скрытным. Всегда следил,кто кому что говорит, и мы подозревали, что Армарк по его приказу иногданакладывает на нас подслушивающие заклинания. Может, поэтому?
— Хм, — только и мог сказать я. — А теперь, значит, он не таков?
— Сейчас все иначе, — ответил он.
— Продолжайте.
— Сейчас он просто ограничивает взаимодействие между этим местом истарым замком. Слуги, которые носят еду, все глухие, а нам запрещенопутешествовать туда. Я даже не знаю, как именно это делают, но слугам-топуть открывается.
— Значит, поэтому здесь нет стражников. Он не желает приводить их изпрошлого. Но почему бы тогда просто не нанять местных, из этого времени? Азаодно и поваров?
— Не знаю, господин. Может, так и будет сделано, ведь особняк толькочто закончен.
— Ладно, — заметил я. — Думаю, от вас я узнал все, что мог.
— А что теперь будет со мной, господин?
Я пожал плечами.
— По-хорошему, конечно, стоило бы прикончить вас, просто чтобыположить конец вашему жалкому существованию.
На это внятного ответа он не дал.
— Вы хотите жить, Лашин?
— Господин? — Он сглотнул. — Да, господин.
— Хорошо. Потому что я останусь здесь. Ну, я имею в виду, что вособняке буду ровно до тех пор, пока не выясню, как отсюда выбраться, но ипотом я никуда не денусь. Если вдруг случайно кто-то начнет предприниматьзаконные шаги, чтобы быть принятым обратно в Дом, и если в процессе вам