— Ну и спаситель, мать твою! — фыркнул Леру тихонько.
— Что это вы так разошлись? — вежливо поинтересовался Джерико, пока Деннисон продолжал свою проповедь.
— Сам-то я в Тиферете ни разу не был, понимаете, — прошептал Леру, — но у меня приятель оттуда. Он говорит, Бланд превратил весь этот городишко в настоящую бойню.
— Да что вы говорите?! Леру кивнул:
— Похоже, трупы там валяются на каждом углу, а в пытках так изощряются, что даже Посланцы Мессии не выдержали, сбежали. Этот хренов спаситель крушит направо и налево, уже половину города перебил.
— Да уж, в таких условиях сложновато поклоняться злу, — заметил Джерико не без сарказма.
— Бланд — это не зло, — жарко зашептал Леру. — Он просто чокнутый. У него нет ничего общего с моей религией. Ну что он понимает в удовольствиях, созерцании?..
— Тише, тише, — одернул Джерико не в меру расходившегося последователя Сатаны, который своими восклицаниями уже начинал привлекать внимание слушателей, сидевших на галерее.
— Простите, — сказал Леру. — Но этот сумасшедший у меня уже в печенках сидит! — Он выпрямился и вперил в Деннисона испепеляющий взгляд, — Остерегайтесь Республики, — проповедовал священник. — Даже будучи вдалеке от нас, они все еще способны влиять на нас, обращать нас в свою веру, искажать истину религии. Говорю вам: Конрад Бланд настоящий дьявол во плоти!
Еще минут пятнадцать Деннисон продолжал в том же духе, потом прозвучал гонг.
— Ну по крайней мере с этим покончено, — облегченно вздохнул Леру. — Вам приходилось раньше присутствовать на Черной мессе, Орест?
Джерико отрицательно покачал головой.
— Ну и хорошо… Однако что бы вам ни рассказывал Ибо, это весьма символическая церемония. Люди со стороны в мессе не принимают участия. Вы обратили внимание на первые три ряда? Именно они-то и будут участвовать, Из первого ряда поднялась женщина, прошла на сцену и расстегнула плащ, который соскользнул с плеч. Джерико увидел, что женщина и в самом деле нагая. Она повернулась лицом к аудитории, а затем прошла к алтарю и легла на него навзничь.
— Черная месса полностью переиначивает католическую мессу, — зашептал Леру. — Я слышал, что некоторые Церкви к северу от Амаймона настолько серьезно к этому относятся, что и на самом деле приносят в жертву младенцев и девственниц. Но у нас это всего лишь обряд. Эта девица олицетворяет собой алтарь, что само по себе для христиан настоящее кощунство.
Откуда-то возник священник в черном плаще с капюшоном. Он подошел к женщине и вставил в ее левую руку черную свечу.
— Предполагается, что свеча должна быть вытоплена из жира некрещеных младенцев, — прокомментировал Леру. — Хотя, конечно, это не так. И все же это важно как символ.
Женщина с обнаженными грудями, в одежде, пародирующей монашеское одеяние, приблизилась к лежавшей и водрузила ей на живот чашу, потом отошла за алтарь и осталась стоять, держа в воздетых руках перевернутый крест.
— Еще одно оскорбление, — объяснил Леру. — Во-первых, монахиня держит крест перевернутым, а во-вторых, как предполагается, чаша содержит кровь проститутки. Правда, поскольку на Вальпургии нет проституции, мы применяем кровь жертвенного козла.
Джерико хотелось спросить, как они не боятся приносить в жертву священное животное, однако он не рискнул.
Священник в плаще — уже не Деннисон — приблизился к алтарю, держа поднос с каким-то предметом.
— У него на подносе черная редька, — шепотом пояснил Леру. — Сейчас он прикоснется к половым органам женщины, а потом нарисует пентаграмму вокруг алтаря.
— А можно поинтересоваться, зачем? — спросил Убусуку.
— Наверное, это самое кощунственное, что вообще можно придумать, — пояснил Леру, пожав плечами. — Вы слушайте, сейчас он начнет говорить на латыни. Это мертвый язык, он читает молитвы задом наперед, включая в текст разные непристойности, чтобы сбить с толку ангелов.
— Значит, его декламация знаменует символический вызов Сатаны? — спросил Джерико. Леру кивнул:
— Вот он почти закончил с латынью. Сейчас заговорит на языке, который мы сможем понять.
Священник взял из рук «монахини» плеть и принялся поглаживать ею тело обнаженной женщины на алтаре.
— Полагаю, здесь не надо ничего объяснять, — сказал Леру. — Он символически забивает ее до смерти.
— Перед всемогущим и непобедимым Князем Тьмы, в присутствии демонов бездны, — нараспев торжественно произносил священник, — я отрекаюсь от прошлых ошибок и заблуждений. Во всеуслышание я признаю, что Сатана правит миром, и я возобновляю свое обещание чтить его во всем. Без колебаний, без сомнений, моля, в свою очередь, о его всепроникающей поддержке для успешного завершения моих жалких усилий и исполнения моих желаний.
Священник откусил редьку, отпил глоток из чаши, и вторая «монашка» с голыми грудями, забрав редьку и чашу, принялась обносить первые три ряда.
— Ave, Satanis!note 3 — воскликнул священник, и зал загудел вторившими ему голосами.
Совершенно голый мужчина с козлиной маской на лице впрыгнул внутрь пентаграммы, очерченной вокруг алтаря.
— Сатана? — невозмутимо осведомился Джерико. Леру кивнул, не отрывая взгляда от происходящего. «Сатана» выхватил плеть у священника в капюшоне и взмахнул ею два раза. Потом он с размаху огрел лежавшую женщину, та вскрикнула, но даже не шевельнулась. Тогда он швырнул плеть и пустился приплясывать, отчаянно жестикулируя. Никакого смысла во всей этой пантомиме Джерико не видел, а Леру так увлекся, что ничего не объяснял. Затем голый «Сатана» подхватил лежавшую женщину за бедра, вонзил в нее пенис и принялся с азартом работать, и при каждом толчке аудитория скандировала:
— Ave, Satanis!
Девица застонала сладострастно и обвила ногами его спину. Он поднял ее с алтаря, и они завершили свой обоюдный оргазм, кружась внутри пентаграммы. Закончив, мужчина опустил свою партнершу на алтарь, перевернул ее на живот, проделал свечой несколько содомических непристойностей и растворился в темноте притвора.
— Это все? — спросил Джерико.
— Все только начинается, — бросил Леру. Он вспотел, и пот струился по раскрасневшемуся лицу. — А теперь участники действа воспроизведут все то же самое для остальной паствы.
Джерико внимательно следил за происходящим, отмечая для себя любопытные детали и фразы, которые потом могли бы ему пригодиться, в то время как Леру и Убусуку с остальными исступленно скандировали:
— Ave, Satanis!
Когда же наконец выдохшиеся участники разбрелись по своим местам, вновь появился Деннисон и завершил спектакль прощальным напутствием-проклятием. После этого паства поднялась и заторопилась из церкви.
— Ну и что вы теперь думаете? — возбужденно спросил Леру, когда они оказались на улице.
— Я видел групповую порнуху, — откровенно признался Убусуку.
— Нет, Ибо, — возразил Леру. — Ты видел символическое обращение к дьяволу, полную инверсию католической мессы для демонических целей. Это отвержение добра ради зла, отторжение всех убеждений, державших людей в плену веками. Понимаешь?
— Конечно, понимаю, — ухмыльнулся Убусуку. — Групповая порнуха.
— Ты безнадежен! — воскликнул Леру с шутливым гневом. — А вам как, Орест? Вам понравилось?
— Э, да мне тоже понравилось! — запротестовал Убусуку.
— Это было интересно, — согласился Джерико. — Я бы хотел побывать на какой-нибудь другой церемонии.
— Буду рад вас сопровождать, — сказал Леру. — Быть может, вы надумаете присоединиться к Церкви Сатаны.
— Может быть.
— Ну что ж, тогда вечер не совсем потерян, — обрадовался Леру. — Видишь, Ибо, кому ты теперь нужен? Я заполучил новообращенного и готов поспорить, что полиция им даже не интересуется.
— О чем это ты? — насторожился Убусуку.
— А, департамент Джона Сейбла, — отмахнулся Леру, — Они звонили днем, интересовались тобой. Я заверил их, что ты лояльный гражданин и достойный член общества. Вот уж действительно не забывают об иммигрантах!
— Похоже, что так, — согласился Убусуку с тревогой в глазах.
— И чем же они интересовались? — вкрадчивым тоном осведомился Джерико.
— Да ничем в особенности, — ответил Леру. — Обыкновенная бюрократическая чепуха.
— Понятно, — сказал Джерико.
— Не хотите ли выпить? — спросил Леру. — Я угощаю.
— С удовольствием, — откликнулся Джерико. — Я знаю один уютный бар здесь неподалеку.
— Показывайте дорогу, — покладисто предложил Леру.
Джерико свернул влево и направился по темной улице. Он шел, удаляясь от шумных и многолюдных бульваров центра.
— Я действительно рад, что вы пришли, — проговорил Леру, когда они шли по совершенно пустынной улице. — Черная месса — не единственный обряд в нашей Церкви, просто наиболее впечатляющий, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Она немного похожа на оргии Ордена Голема, — вставил Убусуку.
— Ну нет, это далеко не одно и то же, — возразил Леру. — Вы делаете это ради удовольствия, а мы — чтобы оскорбить все, на чем зиждется христианская религия. Наши обряды представляют собой пародию и извращение Бога и всего божественного. И уж тем более всей этой муры с самоотречением. У нас есть свои оргии, но они совсем не похожи на то, что вам довелось увидеть. Если бы не было таких глубоких религиозных корней, то мало кто из женщин решился бы принять участие в этом зрелище и лечь на алтарь. Но они это делают потому, что понимают значение обряда, хотя члены Ордена Голема вроде тебя вечно подсмеиваются.
И он еще минут десять продолжал расхваливать собственную Церковь и объяснять наиболее непонятные богохульства, которых они наслушались за время мессы. Затем он неожиданно остановился.
— Мне кажется, здесь только частные дома.
— Да остался всего один квартал, — успокоил его Джерико. — Кстати, тут никто не мог обронить талисман или значок?
— Нет, — отозвался Леру. — А что?
— Да тут у обочины что-то поблескивает. Леру наклонился вперед, стараясь разглядеть получше, и в этот момент ребром ладони Джерико с размаху саданул ему по шее. Громко хрустнули сломанные позвонки, и коротышка мешком свалился на мостовую.