– Ну и отлично. Значит, что мы имеем? – Филипп посмотрел на Лену, и та начала:
– Три женских трупа в практически одинаковой одежде, очевидное внешнее сходство, типаж, как мы выяснили, мой. Найдены у кинотеатров, рядом всегда плеер с мелодией из кинофильма по произведению Чехова.
– Я ночью перечитал, – подал голос Андрей. – Никаких аллегорий, девушка вышла замуж за мужчину намного старше… Та-ак… – он посмотрел на Лену: – Кольцов?
– Нет, вряд ли. Мы не были женаты. Фу, – поморщилась Крошина. – Мы что, так и будем теперь трясти тут моей прошлой личной жизнью?
– Увы, – улыбнулся Филипп. – Когда нужно для дела, еще не то приходится…
– Горский, ты меня пугаешь, – подозрительно начала она, но муж покачал головой:
– Сейчас эту тему развивать не будем, нет времени. Итак… Фильм и музыка из него, дальше?
– На одной из жертв старое платье, принадлежавшее матери ее любовника. На двух других платья современные, сшитые кустарным способом, но очень напоминающее первое. Все три девушки так или иначе общались с Никитой Кольцовым – с первой он познакомился в университете сам, вторая и третья попали к нему по рекомендации его бывшей ассистентки. Сам Кольцов с этой ассистенткой не работает очень давно, девушки звонили ему и называли ее имя. Наина Клочкова проживает в частном секторе в районе железнодорожного вокзала, это по информации Кольцова, но найти ее не удалось, в настоящий момент она в длительной поездке по стране – работает ассистентом фотографа-документалиста, так ее соседка сказала. – Лена перевела дыхание. – Дальше… У Кольцова алиби на момент совершения всех трех убийств, все проверено, достоверно. Теперь Голицын. С первой и третьей жертвами не был знаком, нигде не пересекался. Вторая – участница его фан-клуба, они поддерживали приятельские отношения, девушка иногда помогала Павлу в подготовке к мероприятиям. На момент всех трех убийств тоже имеет стопроцентное алиби. Есть еще загадочная киногруппа из Москвы, и все три девушки так или иначе были с этим связаны – Инге Колосовой предложили ставку парикмахера-стилиста, Полине Покровской – пробы на главную роль, Наталье Савиной – место администратора.
– Волшебная фраза: «Девочка, хочешь попасть в кино»? – спросил Филипп, и Лена кивнула:
– Ну выходит, что так. И всех зацепили как раз тем, что им было интересно. Савина не собиралась работать педагогом, ей больше нравилось устраивать какие-то мероприятия, у нее это очень хорошо получалось, она умела договариваться с людьми. Инга была отличным мастером, быстро училась и могла повторить любую стрижку или прическу. Ну а Полина актриса местного театра, хоть и не хватала звезд с неба. Кроме того, ей очень хотелось уехать в Москву, и повод со съемками подвернулся как нельзя кстати, он давал ей возможность не врать матери, а уехать отсюда легально. Я обзвонила все гостиницы – никакой московской киношной братии в данный момент в нашем городе нет, да и пять месяцев назад не было тоже.
– И что из этого следует? – спросил муж.
– Только то, что Воронкову никакие киношники никуда не звали. Ее просто выманили прямо из гостиницы, знать бы только, под каким предлогом. Не представляю, чем таким особенным можно было уговорить ее встретиться с незнакомым человеком…
– Стоп! – перебил вдруг Андрей. – А с чего ты решила, что человек незнакомый? Она ведь звонила мне, значит, в тот момент опасности еще не было? Да, не со своего телефона, но мало ли, что могло произойти. Уронила, утопила, разбила, потеряла – что угодно?
– Повтори дословно, что она говорила, когда позвонила? – попросила Лена, и Паровозников, наморщив лоб, ответил:
– Сказала «привет», потом «я тут с приятелями за город поехала, не теряй меня и не сердись, что так получилось, встреча важная». Кажется, все.
– С приятелями? – сделав упор на последний слог, переспросила Лена, и Андрей с сомнением в голосе кивнул:
– Кажется, да… хотя… погоди, нет! – вдруг оживился он. – Нет, Ленка, не так было! Она сказала – с приятельницей! Точно – с приятельницей, женщину имела в виду, как я не расслышал?!
– Та-ак… – протянула Лена. – Еще интереснее. Она вообще ни с кем здесь давно не общается, кроме меня. Вот с тех самых пор, как в Москву окончательно перебралась, так и все. Приезжает ко мне, больше ни с кем даже по телефону не говорит – и вдруг едет куда-то за город с приятельницей?
– Вернемся к списку однокурсников? – предложил Филипп.
– Нет смысла. Юлька близко дружила только со мной, с институтскими всего лишь приятельствовала, у них же, у актеров, понятие дружбы не существует, они все конкуренты, им это так и внушают, та же Покровская-старшая прямым текстом об этом говорит. Нет, ребята, что-то здесь не так.
– Очень тонкое наблюдение, дорогая начальница! – фыркнул Паровозников. – Только нам мало чем поможет. Где искать Юльку?
– Андрей, я все понимаю, ты беспокоишься, у тебя личный интерес… Но давай все-таки рассуждать здраво и логично…
– Здраво и логично?! – перебил он. – Вот эти свои словоблудия ты считаешь здравыми или – не дай бог – логичными?!
– Майор Паровозников, возьмите себя в руки! – негромко и жестко произнес Горский, глядя на Андрея в упор.
– А тебя тут вообще не должно быть! И не распоряжайся, ты мне не начальник! Мне вон Ленка может приказания отдавать, а ты – нет!
Лена сжала ладонями виски и попросила:
– А не пошли бы вы оба в коридор ругаться, а? Один истерит, второй железом в голосе бряцает – надоели! Не можете помочь, так не мешайте, мы с Сашей сами справимся!
Левченко слегка покраснел, польщенный таким доверием:
– Елена Денисовна, а ведь, мне кажется, вы зря одногруппников сбрасываете со счетов. Ну знаете, как бывает – столкнешься нос к носу, нахлынут какие-то воспоминания, и айда…
– Не знаю, как это происходит у мужчин, но женщины максимум кофе могут вдвоем выпить, а не ехать куда-то за город, на ночь глядя, – возразила она, пристально глядя на мужа, который, натянув отсутствующее выражение на лицо, просматривал что-то в смартфоне, в то время как Паровозников метался по кабинету туда-сюда, то и дело натыкаясь на стулья и вполголоса чертыхаясь. – Давайте все-таки наведаемся к этой таинственной бывшей ассистентке Кольцова, осмотрим комнату, а?
– Прекрасно! – саркастично бросил Андрей, останавливаясь перед столом. – Ночью и без санкции – то-то нам обрадуются…
– Зачем ночью? В семь утра нормально будет. Пока давайте все-таки подумаем, что вот это за помещение, – ткнув кончиком карандаша в фотографию, предложила Лена.
– Там вообще невозможно предположения строить, – подал голос Горский, не отрывая взгляда от телефона. – Может быть ангар, складское что-то, большой гараж, заброшенный автосервис или шиномонтажка – полки вдоль стены вполне пригодны для хранения колес, например. А теперь прикинь, сколько таких мест за городом и даже в его черте. Есть у нас столько времени? Ну вот…
Лена встала, разминая затекшую спину кулаками:
– Вас послушать – так вообще ничего нельзя сделать, только сидеть тут и ругаться между собой. А я знаю, что выход всегда есть. И чаще всего он там, где был вход.
– Ага – осталось его найти, этот вход, – заметил Паровозников, присаживаясь на край подоконника.
– Возможно, Саша прав, надо опять пробежаться по списку Юлькиных одногруппников, – задумчиво произнесла Лена. – Может, это я такая неправильная, что выпила бы с кем-то только кофе, а Юлька всегда была более общительная, чем я, могла мыслить, как Левченко – позвали, она и поехала.
Андрей молча взял лист с вычеркнутыми именами, на котором сверху значилось «Актеры», и начал просматривать его, пытаясь разобрать сделанные Леной рядом с каждой фамилией пометки. По мере того как его палец приближался к концу списка, лицо Паровозникова мрачнело, и в конце концов он бросил лист обратно на стол и вздохнул:
– А выходит, уважаемые, что ни с кем из своих Юлька никуда поехать не могла. У них в группе было десять человек – пятеро парней и пятеро девушек. И все четыре дамы сейчас физически здесь оказаться не могли. Смотрите – вот эта работает на Сахалине, эта иммигрировала с мужем в Канаду, эта вообще умерла, а последняя уже два года как отдыхает в психиатрической лечебнице.
– Что мешало явиться канадке? Или той, что на Сахалине? А та, что в психушке, вообще самый перспективный кадр в плане разработки, – сказал Филипп, и Андрей резко повернулся в его сторону:
– Почему это?
– Да потому. Ты серьезно думаешь, что выйти из психбольницы такая проблема? Да и все зависит от диагноза. Если это, к примеру, шизофрения, ее вполне могли выпустить под наблюдение.
– К сожалению, у нее диссоциативное расстройство идентичности, – вздохнула Лена. – Видишь же, там стоят буквы ДРИ… Ей такой диагноз поставили еще на последнем курсе, она лечилась вроде, а два года назад что-то случилось, и ее родственники в стационар упрятали.
– Ты об этом откуда столько знаешь? – удивился муж.
– В прошлый Юлькин приезд случайно встретили мать, она сказала.
– Так это вообще подарок – явила врачам вторую сущность и вышла.
– Фил, перестань, ну не до шуток! – попросила Лена. – Если не веришь – сделай запрос утром, тебе это быстрее удастся.
– Ладно, сдаюсь, – признал Горский. – Но две другие-то легко могли приехать, сейчас выясним, – он снова взялся за телефон и вышел в коридор, а Паровозников посмотрел на Лену:
– И это называлось «не хочу втягивать мужа»?
– Это ты его попросил курьера установить. И потом – сам видишь, лишняя помощь пригодится, раз сами не можем ничего толкового изобрести.
Вернулся Горский, и по его лицу Лена поняла, что Андрей оказался прав, и ни одна из бывших Юлькиных одногруппниц в город не приезжала. Запрос по аэропорту и железнодорожному вокзалу ничего не дал.
– Ну, убедились? – почти торжествующе произнес Паровозников. – Она не могла ни с кем встречаться!
– Не пойму, чему ты радуешься, – буркнула Лена, возвращаясь за стол. – Мы опять там, где были, то есть нигде. Может, вы домой поедете?