– Ах ты ж, боже мой, как все официально! – вконец разозлился Кольцов. – Меня что, обвиняют в убийстве Натальи? Ничего умнее не придумали, Елена Денисовна? – сделав упор на имени и отчестве, произнес он, еле сдерживаясь.
– Я не сказала, что обвиняю вас в чем-то. Я спросила о том, были ли вы знакомы – откуда такая реакция? – по-прежнему спокойно спросила Лена.
– Да, да! Был! Все?
– Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
– В университете. Я там читаю курс лекций на факультете изобразительного искусства.
– Но, насколько я знаю, Наталья училась на факультете иностранных языков.
– И что? В университете есть столовая например. Есть большой сквер. Чтобы с кем-то познакомиться, вообще не обязательно преподавать там, где кто-то учится, это вам в голову не приходило? – ядовито заметил Кольцов, но Лена снова пропустила это мимо ушей.
Ей вообще на удивление легко удавалось сегодня игнорировать все выпады Кольцова, как будто любая попытка задеть ее натыкалась на невидимый защитный барьер. Раньше она так не умела.
– Значит, вы познакомились в столовой?
– Нет, мы познакомились в сквере. Я увидел на скамье девушку с открытым лицом и ясными глазами – такие лица сейчас почти не встречаются, мне было интересно, как ее увидит фотокамера, сможет ли она передать то, что я увидел.
«Не сможет, – со вздохом подумала Лена, записывая ответ. – Потому что за камерой стоишь ты, а для тебя все люди мусор, недостойный твоего внимания, потому ты не умеешь снимать лица и ухватывать что-то скрытое внутри. Вот камешки на тропинке и роса на листиках у тебя выходят идеально, потому что ты считаешь их достойными своего внимания, а людей – нет».
– У вас были близкие отношения? – Ей необходимо было задать этот вопрос, но одновременно Лена опасалась делать это, понимая, что сейчас вызовет новую волну ядовитых комментариев и намеков.
Так и вышло:
– А что? Вам это интересно, Елена Денисовна?
– Мне это безразлично. А для следствия необходимо выяснить, насколько близко вы общались с убитой Савиной.
– Я с ней не спал, если вы об этом.
– Я спрашиваю не из любопытства. Если вы проводили вместе какое-то время, возможно, Наталья рассказывала вам о каких-то личных моментах? Возможно, ей кто-то угрожал, кто-то ее преследовал?
– Еще бы! – скривил губы Никита. – Ее истеричка-мать. Проходу не давала девчонке, контролировала, как пятилетнюю. Наталья мне даже номер мобильного не давала, потому что эта идиотка каждый месяц распечатку звонков заказывала.
– Ну, видимо, для этого была причина? – заметила Лена. – Ни с того ни с сего вряд ли мать стала бы так себя вести.
– Говорю же – истеричная идиотка! Хотела, чтобы дочь была под ее контролем, чтобы не смела какую-то свою жизнь иметь, должна была рядом крутиться!
– Наталья не пыталась как-то это изменить?
– Как?! Эта карга контролировала даже то, сколько денег она на проезд тратит, выгребала всю стипендию и зарплату до копейки! – опять скривился Кольцов. – Чтобы ко мне на съемку прийти, Наталья выбирала момент, когда мать на работе, мы созванивались только по городскому номеру – не понимаю, как карге не приходило в голову и там распечатку заказывать.
– То есть, чтобы отлучиться куда-то, Наталья вынуждена была врать матери?
– А что еще прикажете ей делать? У девчонки вообще никакой жизни не было, ничего удивительного, что, в конце концов, она кому-то настолько доверилась, что оказалась убитой!
– Не вижу связи, – заметила Лена.
– Ну это немудрено, – уцепился Кольцов. – У вас же все просто и прямолинейно, куда вам понять. А Наташа могла просто попытаться вырваться из-под этого пресса в виде мамаши, кто-то ей наобещал золотые горы, и все.
– Для рассудительной и умной девушки, как о ней в голос говорят все, это не слишком характерный поступок.
– А вы еще и психолог? Если я говорю, что так было, значит, у меня есть основания!
– Вы тоже не психолог. Так что поосторожнее со словами, Никита Алексеевич. Какие же основания у вас есть?
– Ты… вы мне что, угрожаете? – слегка сбился с тона Кольцов.
– Нет, – все так же ровно произнесла Лена. – Но советую рассказать подробнее обо всем, что вам известно о Наталье, потому что пока у меня есть основания подозревать и вас тоже.
– Что?! – взвился Кольцов, вскакивая, и Лена поморщилась:
– Успокойтесь. В ваших интересах сделать это как можно скорее, и наша встреча завершится, тем более что она неприятна и вам, и мне.
– Да? А почему вам так неприятна встреча со мной, Елена Денисовна? – Кольцов вдруг сменил тон и превратился в престарелого ловеласа, пытающегося заинтриговать молоденькую кокетку.
Лена смотрела на него и испытывала страшное разочарование в себе.
«Как, ну как я могла столько лет обманываться? Как могла не видеть, что он ничтожный, самовлюбленный и вообще никого ни во что не ставящий? Для него люди не существуют, он только себя видит и слышит, упивается собой. А я для него вообще не существую как человек – я только удобный матрас, комнатные тапки… И сейчас он искренне удивлен, что я вдруг сопротивляюсь, а не бегу по первому свисту на зов, как делала всегда».
– Я из тебя наконец-то выросла, Никита. Знаешь, как из одежды вырастают… И теперь ты мне настолько мал и неудобен, что я дышать не могу в твоем присутствии – как в тесном воротничке рубашки.
Кольцов удивленно на нее посмотрел:
– Что? Где ты набралась этих банальностей, в соцсетях таких же ограниченных дур?
– Хватит, Никита. – Лена слегка хлопнула ладонью по столу, и Кольцов дернулся от неожиданности. – Я больше не позволю тебе вытирать об меня ноги.
– А что случилось? – быстро взяв себя в руки, спросил он, словно признавая, что все годы так и происходило, и даже не стесняясь этого.
– Сказала же – выросла. И замуж вышла, кстати. – Последний удар Лена нанесла почти машинально, она вовсе не собиралась пользоваться этим аргументом, но вот вырвалось.
Правая щека Кольцова дернулась в нервном тике:
– Ну поздравляю. Нашла все-таки идиота? Надеюсь, он хотя бы хорошо зарабатывает.
– Не беспокойся, нам хватает. И давай продолжим наш разговор, мне необходимо найти убийцу девушки, а ты, похоже, единственный, кто может знать о Наталье что-то еще, помимо того, что она демонстрировала окружающим, я права?
Кольцов помолчал пару минут:
– Да, ты права. Наталья состояла в связи со своим работодателем.
– С кем? – удивилась Лена. – С отцом того ребенка, которому преподавала английский?
– Ну да, – раздраженно подтвердил Никита. – Я даже сделал им совместную фотосессию.
– С чего такой широкий жест? Как я помню, ты никогда не занимался благотворительностью.
– Разумеется. Он предоставил мне бесплатно большое хорошее помещение для проведения семинара, я бы такое финансово не потянул. Ну и Наташа мне очень помогала в организации.
– Интересно, когда? Если мать ее так жестко контролировала?
– Уходила с занятий.
– И тебя не беспокоило, что ты, возможно, мешаешь ей учиться?
– Ну почему я должен был об этом беспокоиться? Она взрослая, я ни о чем не просил, это был ее выбор.
– То есть за фотосессию ты приобрел и помещение, и бесплатную ассистентку? Н-да…
– Не только. Я позволял им встречаться в моей мастерской в то время, когда сам отсутствовал, – неохотно ответил Кольцов, и Лена быстро спросила:
– Твоя мастерская находится по старому адресу?
– Нет, я переехал.
– Я пришлю оперативников, они должны произвести осмотр.
– Это еще зачем?
– Никита, так нужно. И это в твоих интересах.
Кольцов недовольно замолчал, а потом вдруг поднял голову и как-то странно посмотрел на Лену:
– Послушай… а ведь этот ее Гарик вполне мог ее… того…
– Это почему?
– Очень неприятный тип.
«Ну я вообще не помню людей, которые бы тебе нравились, так что это не аргумент», – усмехнулась Лена про себя, а вслух спросила:
– Подробнее не расскажешь?
Кольцов смерил ее снисходительным взглядом:
– А есть выбор? В общем, у него какие-то странные увлечения. Мы даже фотосет делали, он Наталью в какой-то странный наряд одел…
Лена насторожилась:
– А чуть подробнее?
– Ну какой-то старый костюм, брюки-клеш из кримплена… ты хоть слово такое знаешь?
– Может, прекратишь? – устало спросила Лена. – Чем быстрее ты ответишь на мои вопросы, тем быстрее мы с тобой расстанемся, неужели непонятно?
– Понятно. – Губы Кольцова снова скривились в презрительной усмешке: – А говорят, счастливые женщины не бывают нервными.
– Ты, смотрю, тоже посещаешь соцсети и читаешь подписи в профилях банальных людей, – заметила Лена, и он отмахнулся:
– Ой, не начинай. В общем, на Наталье в тот день были эти брюки-клеш, пестрый нейлоновый батник с острым воротничком, а на ногах – туфли на толстенном каблуке и высокой платформе. А – еще очки, кажется, такие называли «тортиллы». Да и сам Гарик был примерно так же одет.
Лена все записала и спросила:
– И как часто ты потом виделся с этим Гариком?
– Никак. Я видел его дважды – в день фотосессии и когда забирал ключи от помещения. Возвращал их через Наталью.
– Понятно, – вздохнула Лена, протягивая ему протокол и чистый листок: – Прочитай и распишись, а на втором листе напиши, пожалуйста, адрес своей студии. Оперативники приедут сегодня, я получу ордер и отправлю их.
– Это что – мне сидеть и ждать, когда они соизволят явиться? – недовольно спросил Кольцов.
– Можешь дождаться их здесь.
– Еще не хватало! – заносчиво сказал он, размашисто подписывая протокол. – Только пусть поторопятся.
– Как получится.
Лена подписала пропуск и подвинула его Кольцову:
– Всего доброго. Более не задерживаю.
Он встал, сунул в карман пропуск и смерил Лену насмешливым взглядом:
– Не скажу, что был рад видеть.
– Я переживу.
Кольцов вылетел из кабинета, не забыв как следует хлопнуть дверью, Лена даже вздрогнула, хотя отлично знала, что так и будет.