Вошел Филип Розен.
– Майлз будет великолепен, – произнес менеджер. – Он уложит их нокаутом.
– Пришли нужные люди, – добавила Роксанна. – Они разнесут событие по Нью-Йорку и завтра утром станет известно, что произошло нечто замечательное.
Пола чувствовала, что все трое ждут ее ухода; пожелав Майлзу удачи, она покинула комнату и прошла на свое место в пятом ряду.
Белый элегантный зал с его темно-красными сиденьями кресел был ярко освещен, а на сцене в молчаливом ожидании стоял огромный концертный рояль. Как и тысячи раз до этого, он готов был распять или же осыпать почестями очередного питающего надежды пианиста. Пола заметила Гарольда Шонберга из «Тайме», затем Сиднея Рэймонта, а рядом с ним – Агату Ренфру, похожую на стареющую сивиллу. В четвертом за ними ряду сидела принцесса Андраши, которую сопровождал высокий тощий мужчина с рыжей бородой. Роксанна была права, подумала Пола, подмечая в толпе известные лица. Здесь вся знать. С точки зрения рекламы – если Майлз не провалится – подобная публика стоила миллиона долларов. Но конечно, он не провалится. Это знают и Роксанна, и Майлз, и Филип Розен. И конечно, он не нервничает. Ведь он играл в Карнеги холле десятки раз.
Она глянула на отпечатанную программу: гольдберговские вариации Баха. Ни один новичок не осмелился бы начать со столь длинного и сложного произведения. Затем соната для фортепьяно – кто совладает с ней после вариаций, кроме пианиста-ветерана? Затем andante spianto и полонез Шопена… После антракта последуют вариации на тему Паганини Брамса, «Лиль Жуайе» и «Маски» Дебюсси, а вместо финала – «Мефисто-вальс»… Довольно сложная программа. Фактически, программа Дункана Эли.
В ту минуту, как свет в зале начал гаснуть, к ней наклонился Уильям де Ланкрэ.
– Миссис Кларксон? – прошептал он.
Пола обернулась и увидела сидящего прямо за ней симпатичного маклера. На нем был строгий костюм, как и на большинстве мужчин из публики.
– Если уделите мне минутку в антракте, я хотел бы с вами поговорить.
Пола кивнула. Послышались аплодисменты, и она отвернулась, чтобы увидеть выходящего на сцену мужа. Тот уверенно поклонился и уселся за рояль. С полминуты длилось молчание, помогающее сосредоточить на себе внимание публики. И вот – он заиграл Баха…
– Вы были правы: ваш муж в самом деле играет, как Дункан, – сказал Уильям де Ланкрэ во время антракта. Они устроились в уголке переполненного вестибюля. Позади курили и оживленно обсуждали концерт зрители. Даже не обладая особым восприятием, можно было заметить по их реакции, что Майлз пользовался большим успехом.
Публика устроила ему овацию после мастерской интерпретации Бетховена, а яркий Шопен в едином восторженном порыве поднял людей на ноги.
– И ко всему прочему, у него прекрасная внешность! – делился впечатлениями некий элегантный юноша, а Пола в это время угощала сигаретой маклера.
– Секс, стиль и Шопен, – заметила она, выдыхая дым. – Боюсь, Майлз обречен на успех.
– Кажется, вы не очень рады.
– Нет, рада, – пожала плечами Пола. – Но для меня это вовсе не сюрприз.
– Почему?
– Вы не поверите, если я вам отвечу, де Ланкрэ.
– Пожалуйста, зовите меня Биллом. Но меня крайне интересует ваше объяснение.
Она бросила на него скептический взгляд.
– Я не хочу попадать впросак дважды… Он помолчал.
– Насчет той встречи: именно о ней я и хотел с вами поговорить. Кажется, я обошелся с вами грубо.
– И правильно сделали. Мне не следовало лезть в чужие дела со своими расспросами.
– Нет, следовало. Но я не ответил вам, потому что боялся.
– Вот как?
– Да, боялся пережить снова то, что предпочел бы забыть… Видите ли, я солгал вам. Я встречал человека в черной шляпе.
– Где? – с любопытством глянула на него Пола.
– В Сент-Морице. Двадцать лет назад.
– Когда умерла жена Дункана?
– Да.
– Вы не думаете, что он как-то причастен к ее смерти?
– Не знаю, – нахмурился маклер, – пожалуй, нет. Я подозреваю, что он в чем-то замешан, хотя чертовски трудно сказать наверняка.
– Вы знаете, кто он?
– Нет, но понимаю, почему он вас пугает. И вообще, мне кажется, – нам необходимо поговорить, чтобы я смог рассеять ваши опасения. Можно проводить вас после концерта?
– Роксанна дает прием в честь Майлза. Я должна на нем присутствовать.
– Так, может, завтра?
Следующий день – воскресенье и ей нелегко будет ускользнуть из дому. Но нужно разузнать обо всем, что известно де Ланкрэ.
– Знаете ресторан «О'Тенри» на углу Шестьдесят второй авеню и Четвертой улицы?
– Знаю. Когда мы встретимся?
– В два часа.
Прозвенел звонок, и Пола, погасив сигарету в ящичке с песком, направилась в зал. Поднимаясь по лестнице к главному входу, она заметила на противоположном конце фойе Роксанну. Та провожала взглядом бывшего мужа.
И взгляд ее горел яростью.
Во время приема в городском особняке Роксанны, Пола неотрывно ощущала на себе внимание хозяйки.
Элегантный ужин оказался триумфом Майлза, и поток комплиментов, который расточали ему поочередно «важные гости» едва не доконал Полу. Майлз превратился в нового идола, в модную тему разговора, служащую в качестве некоего символа… «Дорогая, неужели вы еще не слышали о Майлзе Кларксоне?»… И это продолжится до тех пор, пока он не займет постоянного места в нью-йоркской музыкальной элите. А когда его узнает вся страна, то восторгающиеся им сейчас типы, с присущим им снобизмом «законодателей общественного мнения», отвернутся от него…«Конечно, Майлз Кларксон неплох, но мне сдается, что его рейтинг несколько преувеличен»…
Но сейчас он был героем дня и принимал мгновенное признание со спокойной самоуверенностью.
С бокалом шампанского в руке к Поле подошла Роксанна.
– Не правда ли, это было восхитительно?
– О да. Он играл великолепно.
«Боже, я говорю то же, что и остальные».
– Он выполнил все обещанное, – продолжила Роксанна. – Как жаль, что его не услышал отец. Вы знаете, что он это предсказывал. И верил, что Майлз удивит всех.
– Меня он в самом деле удивил, хотя для вас, по-моему, это не оказалось сюрпризом. Роксанна пригубила шампанское.
– Я и не подозревала, что вы знакомы с моим бывшим мужем, – промурлыкала она.
– Я познакомилась с ним на прошлой неделе. Он зашел в «Бич Вам» и кое-что купил. Я узнала его по фотографии из статьи Майлза. Интересно, проглотит ли она эту «липу»?!
– Неужели? Билл покупает вещи для подружек? Наверно, вновь вернулся к старым трюкам.
– Каким именно?
– О, у него никогда не переводились дешевые девицы для развлечений, он довольно падок на женщин. Поэтому я и развелась с ним, вы это знаете.
– Нет, я этого не знала.
– Боюсь, для Билла не характерна супружеская верность. Он ничего не говорил обо мне?
– Нет.
– Удивительно. Обычно он не упускает возможности «раскрыть глаза» на мой счет любому, кто меня знает. Вообще-то, он довольно жестокий человек, хотя никто этому не верит – благодаря его большим голубым глазам и «настоящему» гарвардскому акценту. Впрочем, поверьте: он не стоит доверия и я не советовала бы иметь с ним дело.
– Я и не собираюсь.
Тон Полы понизился до точки замерзания. Билл де Ланкрэ понравился ей, а характеристика, данная ему Роксанной, ужасно рассердила.
– И все же, я повторю свой совет и более того – я предупреждаю вас…
Роксанна продолжала улыбаться, но в голосе появились жесткие нотки, а в холодных бархатных глазах не было даже намека на улыбку. Наконец Роксанна отошла. Пола, следя, как она протискивается через толпу, отметила фантастическую выдержку, присущую этой женщине.
И решила, что ее ревность к Роксанне быстро переходит в откровенное отвращение.
Преждевременная весенняя погода исчезла, и когда на следующий день Пола входила в ресторан «О'Тенри», вновь дул холодный зимний ветер из Канады. Зал со слоем опилок на полу был наполовину пуст. Стеклянные канделябры от Тиффани и газовые светильники придавали помещению уютный полумрак. Приглядевшись. Пола заметила де Ланкрэ, сидящего у стены за деревянным стрликом-колодой.
– Хотите выпить? – спросил он, когда она уселась за стол.
– Пожалуйста, шерри. Если можно, Манцаниллу. Он заказал шерри для нее и водку для себя. Пола смотрела на него и ей нравилось то, что она видела. В этом спокойном, мускулистом мужчине с чудесными синими глазами было нечто ободряющее, и она поняла, что отчаянно нуждается в человеке, которому можно довериться после перемены, происшедшей с Майлзом.
– Роксанна предупредила, чтобы я держалась от вас подальше. Она заметила, как мы разговаривали в вестибюле вчера вечером.
– Роксанна не числится среди моих почитательниц. Она не сообщила вам, что я похотливый развратник?
– Не скажу, чтобы она использовала именно эти выражения. Но рассказала о вашем пристрастии к женщинам, из-за чего, собственно, и развелась с вами.
– Не стану отрицать, что мне нравятся женщины, но это не было причиной развода. Впрочем, раньше, чем мы исследуем эту мрачную тему, – не хотите ли дообедать?
Он подал ей меню и Пола пробежала его взглядом.
– Извините, – , перебил де Ланкрэ, – ваши духи называются «Шалимар»? Она улыбнулась:
– Да. Это мои любимые духи.
– Никогда не встречал женщину, предпочитающую «Шалимар» и не нравящуюся мне, – сухо добавил он. – Роксанна пользуется духами «Джой».
Он открыл свое меню.
– Я прочел прессу о дебюте вашего мужа. Отзывы фантастичны!
– Именно это и позволило мне улизнуть из дому. Майлз слегка перебрал, отмечая свой успех и решил вознаградить себя, провалявшись целый день в постели. Когда я уходила, он храпел вовсю.
– Так поступал и Дункан.
– Что?
– После концерта он проводил весь день в постели. Официант принес напитки, и Пола заказала куриный салат, а Билл – говяжий сэндвич. После ухода официанта Билл поднял бокал.