— Но оставаться здесь мы не можем, — возразил он. — Что мы будем делать? Как нам быть? — Он на секунду прикрыл глаза рукой. — Уже час прошел.
— А сколько времени прошло до того, как я вернулась? — спросила она с научно-отстраненным интересом.
— Не знаю. Кажется, много. — Он начал протестующе подниматься с кресла. — Мы уже могли бы быть далеко отсюда. Нам давно пора было уехать.
Она нежным, но твердым движением вернула его на место.
— Здесь мы не останемся, — успокоила она его. — Но и бежать со всех ног как угорелые тоже не будем. Знаешь, что тогда произойдет? Самое большее, через несколько часов все обнаружится и за нами будет погоня.
— Она и так будет.
— Нет. Не будет, если мы поведем верную игру. Мы уедем отсюда, когда придет время. Но оно придет в самую последнюю очередь, когда мы все хорошенько подготовим. Сперва нужно… — она пренебрежительно указала на противоположную стену отогнутым большим пальцем, — убрать отсюда вот это.
— Вынести из дома? — нерешительно предложил он.
Она задумчиво поджала губы.
— Подожди, давай подумаем. — Наконец она покачала головой и медленно проговорила: — Нет, выносить не стоит… Нас увидят. Почти наверняка.
— Тогда?..
— Оставим в доме, — сказала она и слегка передернула плечами, подразумевая, что это и так должно быть понятно.
Эта мысль его ужаснула.
— Прямо здесь?..
— Разумеется. Это гораздо безопаснее. Собственно, нам ничего другого и не остается. Мы здесь одни, слуг нет. В нашем распоряжении столько времени, сколько понадобится…
— Ага, — пробормотал он.
Она снова задумалась, теребя губы; казалось, на переживания у нее не было времени. Она внушала ему не меньший страх, чем то, что они пытались скрыть.
— В одном из каминов? — запинаясь, проговорил он. — На этом этаже их два…
Она покачала головой:
— Его найдут через несколько дней.
— В шкафу.
— Еще хуже. — Вытянув ногу, она несколько раз постучала пяткой по полу. Потом кивнула, приближаясь, видимо, к принятию верного решения. — Спрячем в перекрытие.
— Оно деревянное. Это любому сразу бросится в глаза.
— Тогда в подвал. Из чего там сделан пол?
Он не мог припомнить, он никогда там раньше не бывал.
Она резким движением встала с кресла. Закончился период созревания, настало время действовать.
— Подожди минутку. Я спущусь вниз, погляжу. — Задержавшись в дверях, она, не поворачивая головы, предупредила: — Больше не пей без меня.
Вбежав в комнату, она, хитро прищурившись, сообщила:
— Пол земляной. То, что нам нужно.
Ей приходилось думать за двоих. Она потянула его за плечо.
— Давай, надо отнести его вниз. Пускай он лучше там лежит, пока мы все не подготовим. А то мало ли кто войдет.
Он подошел к свертку и остановился, пытаясь подавить подступившую к горлу тошноту.
Ей все пришлось взять на себя.
— Не лучше ли тебе снять пиджак? Он тебе будет мешать.
Она помогла ему его снять и аккуратно, чтобы не помять, перекинула через спинку стула. И даже легонько отряхнула рукав.
Он сам удивился, что такое обыденное, повседневное действие — помочь ему снять пиджак — вызвало пробравший его до мозга костей трепетный страх.
Он взял скрученный ковер за середину и засунул под мышку, поддерживая другой рукой. Один конец, где, вероятно, находились ноги, под влиянием своей собственной тяжести перевесился и потащился по полу. Другой конец, тот, где была голова, он держал отверстием кверху.
Он сделал несколько шагов вперед. Вдруг тяжесть ослабла, и нижний конец перестал тащиться по полу, замедляя его движения. Он обернулся и увидел, что она пришла ему на помощь.
— Нет, Бога ради, нет! — воскликнул он. — Только не ты…
— Ах, Луи, не говори глупостей, — нетерпеливо перебила она. — Так ведь гораздо быстрее будет! — И, немного смягчившись, добавила: — Для меня это просто ковер. Я ничего не вижу.
Они вынесли его из комнаты и проследовали по ведущему в подвал коридору. Там им пришлось остановиться и положить сверток на пол, чтобы открыть дверь. Спустившись вниз по ступенькам, они снова опустили его на пол, уже окончательно.
Он, шумно дыша, провел рукой по лбу.
— Тяжелый, — согласилась она и с легкой улыбкой перевела дыхание.
Все эти мелочи в ее поведении приводили его в ужас. Просто кровь стыла в жилах.
Они выбрали для своей ноши место у стены. Прежде чем на нем остановиться, она кое-где потыкала землю острым носком туфли.
— По-моему, здесь будет лучше всего. Земля здесь немного помягче.
Он подобрал, валявшийся рядом кусок гниющей балки и, чтобы заострить, сломал о колено.
— Ты что, этим, что ли, собираешься копать? Да ты так всю оставшуюся жизнь провозишься! — В ее голосе послышалась непостижимая для него насмешка.
В подтверждение ее слов деревянный обломок, воткнутый в плотно примятую землю, снова сломался.
— Нужна лопата, — заключила она. — Иначе никак.
— Здесь лопат нет.
— И во всем доме тоже. Придется ее где-нибудь раздобыть. — Она направилась вверх по лестнице. Он остался внизу. Остановившись у входа, она обернулась и кивнула ему. — Пойду за лопатой, — сказала она. — Ты, я вижу, еще не совсем оправился. Не оставайся здесь, а то тебе еще хуже будет. Поднимись наверх и подожди меня там.
Он последовал за ней и закрыл за собой дверь в подвал.
Она надела остроконечную шляпку и закуталась в шаль, словно отправлялась по самому обыденному домашнему поручению.
— Не опасно ли? — спросил он.
— Люди, знаешь ли, иногда покупают лопаты, такое бывает. Ничего дурного в этом нет. Весь вопрос в том, как это проделать.
Она направилась к входной двери, а он — за ней следом.
На пороге она обернулась к нему:
— Не падай духом, дорогой. — Приподняв его подбородок, она поцеловала его в губы.
Он никогда раньше и не подумал бы, что поцелуй может быть столь отвратительным.
— Оставайся в гостиной, подальше от него, — посоветовала она. — И не пей больше. — Она напоминала заботливую мать, дающую перед уходом последние напутствия своему сынишке, чтобы тот не проказничал в ее отсутствие.
Дверь закрылась, и он какое-то время следил за ней сквозь стекло. Она прошла по дорожке, ведущей к улице, обыкновенная маленькая домохозяйка, направляющаяся по домашним хлопотам. Аккуратно натянув на ходу перчатки, она скрылась из виду.
Его оставили наедине с мертвецом.
Он вошел в ближайшую комнату, не в гостиную, где это произошло, забрался в кресло, замер в неподвижности, прижавшись лицом к спинке, и стал ждать ее возвращения.
Ему показалось, что ждал он целую вечность, хотя прошло всего полчаса.
Она принесла лопату. Несла по улице, ни от кого не скрываясь, а как еще можно было нести лопату? Лезвие было обернуто коричневой бумагой и перетянуто бечевкой. Рукоятка торчала наружу.
— Меня долго не было?
— Сто лет, — простонал он.
— Я нарочно отошла подальше, — объяснила она. — Я не хотела ее покупать слишком близко от дома, ведь нас все знают в лицо.
— Ты не думаешь, что покупать ее вообще было ошибкой?
Она самодовольно усмехнулась:
— Так, как я это сделала, — нет. Я вообще не просила продать мне лопату. Это он мне посоветовал ее купить. Я только спросила, какой инструмент нужен, чтобы обработать садик за домом, — заступ или грабли. Насчет лопаты я сомневалась, ему долго пришлось меня убеждать. — Она самоуверенно вскинула голову.
И она могла стоять у прилавка и торговаться, недоверчиво подумал он.
Он взял у нее из рук лопату.
— Мы спустимся вместе? — спросила она, аккуратно сняв шляпку и вынув из нее булавки и осторожно положив ее, чтобы не нарушить форму.
— Нет, — ответил он сдавленным голосом. Если она в довершение всего будет еще при этом на него смотреть, то он не выдержит. — Когда… я закончу, я тебе сообщу.
Она дала ему последние напутствия:
— Сначала сделай разметку. Чтобы знать, какая длина и ширина тебе нужна. Черенком лопаты. Тогда тебе не придется делать ненужной работы.
Ответом на это был новый приступ тошноты.
Закрыв за собой дверь, он опустился вниз.
Лампа горела на том же месте, где они ее оставили.
Он подвернул фитиль. Тогда она вспыхнула слишком ярко и слишком многое открылось его глазам. Он поспешно убавил свет.
Ему никогда раньше не доводилось рыть могилу.
Сначала он разметил ее, как она ему велела. Затем воткнул лопату в отмеченное пространство и оставил ее стоять вертикально, а сам закатал рукава рубашки.
Затем взялся за лопату и приступил к работе.
Копать было еще не самым худшим. Во время этого занятия оно лежало позади, не попадаясь ему на глаза. Ужас хоть и не исчез, но был сведен к минимуму. Можно было представлять себе, что роешь яму или канаву.
Но когда он закончил…
Ему потребовалось несколько минут собираться с силами, чтобы достичь необходимой степени решимости. Затем он повернулся к нему лицом и быстрыми шагами пересек подвал.
Он подтащил сверток к краю зияющей в ожидании ямы. Затем, придерживая за отвернутый кусок, оттолкнул от себя скатанную рулоном часть ковра. Ее содержимое с мокрым шлепком вывалилось внутрь. Тогда он подтянул ковер к себе. Опустошенный, он подался без малейшего усилия. На мгновение вскинутая кверху рука тут же упала обратно.
Он старался не глядеть туда. Обойдя яму, он встал рядом с холмиком извлеченной из нее земли и, отвернув лицо в сторону, начал спихивать его лопатой обратно.
Когда ему наконец все-таки пришлось посмотреть, насколько он продвинулся, худшее было позади. На него уже не глядело мертвое лицо. Лишь кое-где сквозь земляную пленку проглядывали фрагменты корпуса.
Вскоре исчезли и они.
«Вот и все, во что обратилось Божье творение», — пронеслось у него в мозгу.
В заключение нужно было умять и утоптать землю, чтобы выровнять ее. В этой работе тоже ничего хорошего не было.
Он занимался ею гораздо дольше, чем требовалось. Словно для того, чтобы мертвец никогда больше не вышел из могилы. Его движения напоминали безумный танец, который он не в силах был остановить по своему желанию.