– Вертолет! Там вертолет! Ура-а! Ура! Вертолет! – раздались радостные крики. Маша вскочила, я тоже стал подниматься, но псих уцепился за мой рукав и продолжал истерично спрашивать, почти шептать:
– Так что ты думаешь?! Что?! Думаешь, в рай попадем или в ад?! Вот Тимофей говорит, что точно в рай, после таких мытарств, а я ему не верю – грешники мы все, грешники…
Я осторожно освободил рукав из захвата, улыбнулся Маше.
И тут псих резко схватился за мою руку, неожиданно сильно, одежда хрустнула, притянул к себе, зашептал тихо-тихо:
– Не ходи за Сундуком мертвеца! Даже не думай! Весточка это тебе, персональная! Погонишься – все потеряешь, ничего не обретешь, но жить будешь. Только тогда зачем?! Бойся черного квадрата и красного креста! Они ищут!
Я дернулся, освобождаясь, встретился взглядом с мужиком, и меня в дрожь кинуло. Его глаза стали матово-черные, без белка. Я не мог от них оторваться, будто тонул, будто в омут затягивало. Моргнул, и… наваждение схлынуло. Глаза как глаза. Безумные, и очень, но глаза обычного человека. Тьфу, чертовы нервы, совсем уже… Теперь уже выругался как умел, хотел было что-нибудь сказать мужику, особенно актуально было бы указание вектора в сторону икса и игрека, но псих уже ушел сам в себя, что-то бормотал, сплевывал, с кем-то невидимым горячо спорил. Мне легче. Вот ведь мразь!
Бойся красного креста! Они тебя обязательно спасут! Дурь чертова, Международная благотворительная организация вышла на охоту за тобой… Ну, а детища Малевича действительно стоит бояться! Черный-пречерный квадрат! Самое интересное, он тут еще каким-то боком?! Ну, блин, что к чему у психов в голове? Я даже засмеялся. Но получилось как-то натужно, нервно. И над своими страхами, и над пророчеством.
А люди радовались, обнимались, кричали, махали руками.
И я их понимал, сам подхватил Машу на руку, закружил. Она засмеялась. И смех, такой смех, будоражил что-то в душе, заставлял улыбаться, улыбаться. Восторг, просто восторг, этот вертолет как весточка из другой жизни, как наш билет в нормальный мир.
Таких летающих машин я не видел ни разу в жизни. Внешне он больше напоминал самолет, к коротеньким крыльям которого приделали огромные винты, заключенные в металлические кольца. Еще были зализанные контейнеры на пилонах, снизу кабины пилота пушка, сплошь закрытая кожухами. Размеры вертолета поражали, был он раза в два больше «Ми-26». «Военно-транспортный вертолет» – засела в голове мысль. Передвигался он не сказать что бесшумно. Винты со свистом рубили воздух, вот только надсадного рева двигателя было не слышно, не надсадного тоже.
Вертолет завис со стороны парка рядом с крышей, задняя часть фюзеляжа откинулась назад, открывая огромный люк, как у самолета в багажное отделение, и образуя помост, а звездные пехотинцы с криками стали подгонять людей.
– Организованно! По двое! Без паники поднимается, занимаем места! И быстрее, быстрее! – кричал уже знакомый, усиленный мегафоном голос.
Оказавшись внутри, я осмотрелся. Четыре ряда кресел. Два по бортам и два по центру. Часть из них уже была занята, судя по виду, такими же пострадавшими, как и мы. Откуда-то еще, видимо, людей эвакуировали. Пусть и поздно, но молодцы! Какие же они молодцы!
Выбрав место возле иллюминатора, потянул Машу за руку. В салоне было тихо. Можно было нормально разговаривать, а не орать в полный голос.
– До сих пор не верю! – выдохнула радостно девушка, а в ее глазах плескалось счастье, обняла меня. – Неужели мы наконец-то выберемся?
– Обязательно, – я даже кивнул, показывая степень своей веры в неизбежное.
С другой стороны, сейчас чего уже волноваться? Мы в вертолете, твари крыльями не обзавелись, так что, может, час, может, два или три, в зависимости от скорости вертолета будем на месте.
Летели мы в каких-то десяти-двадцати метрах над крышами зданий, забирая на юго-восток. И здесь Цемент обманул! Говорил, северо-восток. «Вот ведь тварь», – как-то лениво подумал я, смотря в иллюминатор. Рядом притихла Маша, о чем-то задумавшись, иногда она улыбалась загадочно. От этой ее улыбки сердце билось чаще, в душе что-то екало, как у мальчишки, как будто мне вновь четырнадцать и я на первом свидании. Но чувство близкого счастья затапливало все остальные.
Внизу медленно проплывали крыши домов. Ласково, теперь ласково светило солнце, невероятно глубокая голубизна неба с редкими и такими фактурными облаками. Вон то, например, было похоже на недовольного барашка. Майская удивительно насыщенная зелень, потом все пожухнет, поблекнет, но сейчас весна играла всеми красками. Вдалеке синяя-синяя и блестящая серебром, изгибающаяся лента реки. Если бы еще не редкие поднимающиеся дымы от пожаров, то можно было подумать о рае на земле.
В этот момент от здания левее нас, высоко забирая вверх, по криволинейной траектории что-то устремилось прямо к вертолету. И еще один дымный росчерк мелькнул далеко впереди.
И сразу же зазвучала сирена тревоги.
Вертолет накренился, пытаясь уйти от ракеты. Я видел, как он отстрелил тепловые ловушки, но на них эта смерть в аэродинамичной упаковке не отвлеклась, а двигалась к цели – к нескольким десяткам человек, многие из которых сейчас в ужасе кричали.
До рези всматривался вниз, на крышу, которая находилась в каких-то двадцати метрах, сжимая Машину руку и желая больше всего оказаться там вместе с ней. Девушка смотрела широко открытыми от ужаса глазами, наблюдая за третьей, показавшейся откуда-то ракетой и летящей прямо в нас. Все это промелькнуло в доли секунды, а вместе с этим и понимание – это конец! Как в сказке «Колобок»: и от бабушки ушел, и от дедушки… А итог все равно один.
Яркий-яркий свет затопил все вокруг.
Глава 6Рейдеры
В отдалении я услышал мощный взрыв, потом обдало горячим воздухом, что-то пронеслось мимо с противным свистом. Как-то больно приложился всем телом о какую-то твердую поверхность. Неужели жив?! Открыл глаза, осмотрелся и обомлел. Я находился на краю той самой крыши, о которой так мечтал и которая была не менее чем в двадцати метрах тогда. Те же спутниковые антенны, вентиляционные трубы, обложенные силикатным кирпичом. Может, у меня уже глюки начались?
Подошел к краю крыши. Нет. Не начались. Внизу, во дворе жилого дома, задев немного детскую площадку, обрушив бетонный козырек подъезда, чадя густым черным дымом, горели обломки вертолета. Жар от них был такой, что горячий воздух ветром доносило до пятого этажа. То есть до меня. Орали редкие сигнализации, вспыхивали близкие машины, взрывался бензин в баках. Затем занялась непонятная кирпичная будка метрах в двадцати от эпицентра пожара. Из двух квартир на первом и втором этажах пятиэтажного дома завалил густой дым, а потом вместе с порывом ветра взметнулись языки пламени. Лизнули бетонные панели. Деревья хоть и не горели, но стволы у них начинали тлеть и дымиться.
Маша… И в горле комок, и она перед глазами. Вроде знакомы меньше трех часов, а пробрало так, хоть сам вниз бросайся. Тоскливо, щемит сердце, голова кругом. Не дождетесь! Суки! Суки! Ну какая же сучья жизнь! Через столько всего пройти, чтобы вот так!
Ветер швырнул в лицо едкий дым, заставил закашляться. Эмоциональный накал понемногу сходил на нет, вместо него возникала апатия, какое-то бессилие и еще тоска – без толку, все без толку! Разболелась голова, руки подрагивали, а в теле чувствовалась слабость. Потянулся к фляге с живчиком.
– Эй, эй, эй! А ну стоять! Стоять, я сказал! Стой, мля! – раздался слева гундосый голос – так любят разговаривать малолетки, наслушавшись воровских песен и думая, что блатные изъясняются только так.
Я медленно повернул голову. Ко мне, смешно перебирая короткими кривыми ногами, приближался странный персонаж. Нет, одет он вроде был по местным реалиям. Песчаного цвета «горка», ботинки с высоким берцем, разгрузка-лифчик, набитая магазинами. Сам тип щуплый, невысокий, сейчас держал «АКМС» с подствольником удивительным образом – на вытянутых руках, плашмя, приклад задран над плечом, направлен он был на меня. Это что за новый тактический прием? В глаза бросился перемотанный красным медицинским жгутом металлический приклад, а также магазины валетом с вездесущей синей изолентой.
Морда у пацана была донельзя противной и торжествующей, на ней мелькало какое-то выражение затаенного предвкушения, что ли… С такого ракурса мою левую руку он не видел, чуть-чуть сместил ее, скинул клапан гранатного кармашка и зажал в руке светошумовую «зорьку». Осторожно разогнул усики, вроде бы получилось!
Молодого я сразу выкупил – лох, он думал, что раз у него в руках автомат, значит, все по определению его боятся. И плохого не ждал, не было у него ни настороженности, ни звероватой осторожности, как щенок, только злобный и с автоматом. Поэтому я решил рискнуть и пойти ва-банк.
– Стой тихо! Иначе сразу завалю! – орал тип, но смотрел куда-то в сторону. Тоже аргумент в мою пользу.
– Да стою, я стою! – крикнул в тон ему я и, делая изумленные глаза, уставился прямо за пацана, крикнув: – Ни фига себе! Сзади! Смотри!
Не знаю, удача это моя такая или что-то еще. Но в этот момент из-за огромной спутниковой тарелки показался еще один мужик с автоматом, который недовольно пробасил:
– Жмых, ты скоро там?
Мой визави резко повернулся, а я уже катанул прямо под ноги ему «зорьку», сам падая на колени, спиной к гранате. Гулко бухнули наколенники о бетонную крышу. Зажмурил до рези глаза, открыл рот и пальцами заткнул уши, пригибая голову вниз, пряча ее за плечи. Грохнуло и светануло будь здоров, даже мне нехило прилетело, несмотря на предосторожности. Сразу заголосило двое, я рванул верный «ПЯ». И одним каким-то диким прыжком оказался на ногах лицом к врагам.
Щенок Жмых катался по крыше, зажимая глаза и вереща во весь голос мощным, пенальти с разбега пробил ему ногой в голову, тот как-то булькнул и затих, мелко-мелко затряслись ноги. Это все отметил, походя, включая ЛЦУ. Второй – здоровый, сам себя поперек шире, небритый мужик с непомерно длинными руками, уже поднимался, тряся головой. Его автомат валялся рядом.