Поскольку я прочно связана с Paris Planning, агенты без всякого стеснения проводят свои безумные сделки в моем присутствии. Они предлагают мне работу по съемке купальников в Карибском бассейне или в Африке, и я думаю, да, черт возьми, пока они не признаются мне, что должна заниматься сексом с фотографом. Если отказываюсь, они звонят другой модели и предлагают работу ей. Это повторяется множество раз, и меня убивает, что приходится пропускать прекрасные натурные съемки. Знаю, фотографии получатся удивительные, натура будет создавать ощущение праздника, и мне ужасно хочется поехать! Хотелось бы заставить себя переступить черту. Но я не могу. Не знаю, откуда возник этот моральный кодекс. Даже не понимаю его до конца. Полагаю, что речь идет не об отступничестве из корыстных соображений. Хочу честно добиться успехов и не использовать свое тело для сексуальных манипуляций. Хочу чувствовать, что заслуживаю того, чего добилась. И не хочу думать, будто пришла к этому обманным путем.
Проходят месяцы, и новые девушки приезжают в город, но я больше не предупреждаю их о хитростях и уловках агентства. Теперь это стало для меня частью игры. Считаю, что каждая девушка вправе сделать свой выбор, и не мое дело, как они решат поступить. Я изменилась, стала холоднее в бизнесе и как бы отстраненнее. Больше никому не доверяю в агентстве. Я стала профессионалом в том, чтобы по максимуму использовать и при этом игнорировать всю мерзость. Хотя Жеральд продолжает оказывать мне холодный прием, мне удается плотно поработать весь май, июнь и июль. Несмотря на то что мне достается лишь часть заработанных мной денег, мой банковский счет растет, и я продолжаю экономить и тщательно следить за расходами.
Каждую неделю собираю новые вырезки из журналов Cosmo, 20ans и еще многих других. И у меня наконец-то есть разворот в Vogue Paris. Реклама с моим лицом расклеена на автобусных остановках и в метро. Мое портфолио пополнилось прекрасными работами в результате сессий с тестовыми фотографами, и я добилась этого, не переспав с ними. Это просто заняло черт знает сколько времени.
Всегда есть несколько избранниц, которым не нужно поддерживать эти игры. Они вписываются в верхний один процент моделей, и с ними обращаются совершенно иначе, чем с остальными. Они – счастливые девушки, которые выиграли «генетический» джекпот и имеют идеальное сочетание данных, которые требуются именно сейчас. (Требования постоянно меняются.) Признаки, которыми они обычно обладают: длинные волосы, ровные белые зубы, большие глаза, маленький нос, полная верхняя и нижняя губа, лицо с детской припухлостью, узкие бедра, идеальная кожа и высокое, худощавое тело.
Они не производят впечатления неблагополучных в сравнении с некоторыми другими девочками. Они ведут себя уверенно и выглядят так, будто ни в грош не ставят работу модели. Похоже, клиент должен быть счастлив, что заполучил их. Они являются «звездами» агентства. Жеральд немедленно резервирует их для журналов Vogue и Elle. Они работают с лучшими художниками по прическе и макияжу, стилистами и фотографами. Им достаются все рекламные кампании косметических фирм и дизайнерских брендов, и они зарабатывают больше всех. Их никогда не отправляют на вечеринки и не просят спать с фотографами. Я, очевидно, не вхожу в эту группу.
Я, чудесный старик и его верблюд в Тунисе, 1980 год
Верблюд
Июнь 1980 года, Тунис
В Париже наступила «неверная весна», которая в принципе не весна. В этом году определенно не было никаких признаков лета. Если ты родом из Калифорнии, невольно начинаешь думать, что нехватка солнца повлияла на тебя. Но когда темнота действительно начинает меня изнурять, я неожиданно попадаю на съемку в солнечные края.
Пятнадцатого июня сажусь на рейс из Парижа в леденящую темную изморось. Стоит самолету подняться над толщей облаков, салон мгновенно заполняется ярким светом. Солнечное нежно-голубое небо все это время было надо мной, но его скрывали тяжелые серые тучи. Свет, теплота и радость проникают внутрь меня.
Тунис, Северная Африка. Пролетаю над Средиземным морем. Никогда не видела такого пейзажа – белый песок и бирюзовая вода. (У нас дома песок коричневый, а вода зеленая.) У зданий белоснежные оштукатуренные купола и арки. В аэропорту прыгаю в шаткий автобус, в салоне которого только стоячие места. Мы все хватаемся за веревочные петли наверху и держимся.
Дружелюбные темнокожие местные жители ютятся в тесноте. Беззубые старики дымят сигаретами без фильтра. Их вид кажется мне великолепным. Облако черного дыма окутывает автобус, когда водитель нажимает на газ. Каждый раз, когда колеса попадают в выбоину на песчаной дороге, все мы катапультируемся в воздух. С каждой новой выбоиной смех становится все громче. Пейзаж за окнами без стекол настолько красив, что трудно поверить в реальность происходящего: женщины, обернутые яркими тканями, несут на голове корзины с фруктами и идут в окружении своих детей. Я уже полюбила это место.
Мы встречаемся с Сильви, владелицей компании Rasurel Swimwear, в холле отеля Djerba Menzel. Она советует мне полежать у бассейна, чтобы кожа загорела. Никогда раньше не загорала топлесс, но, когда озираюсь, вижу, что никто не глазеет на мою грудь. Приятно не суетиться по поводу верхней части бикини и полосок от купальника на загорелом теле.
Жгучее африканское солнце впитывается в мои кости, а в бассейне так тихо, что слышу собственное дыхание. Закрываю глаза и вскоре засыпаю. Не знаю, сколько времени прошло, но, когда сажусь, кровь приливает к голове. Кружится голова. Медленно встаю, иду в свой номер и смотрю на себя в зеркало в ванной. Кожа стала темно-красной, не как у бледной парижанки, – думаю, ее тон ближе к моему цвету кожи в Калифорнии. Впрочем, не уверена в этом, потому что уже давно не загорала.
У меня возникает желание подрезать волосы. В ушах звучат слова Вилли: «Отращивай длинные волосы – никаких челок!» Я игнорирую наставление и достаю маникюрные ножницы для ногтей из туалетной сумки. Беру под контроль свою жизнь по нескольку волосков за раз.
Вечером пылающие фонари освещают извилистый путь к ресторану. Зал драпирован ярко-розовым, бирюзовым и фиолетовым шелком. Сильви, Анри, фотограф и я сидим на подушках вокруг низкого стола из латуни. Красивый мужчина в чалме и кафтане держит латунную чашу и чайник, чтобы мы вымыли руки, потому что мы будем есть руками, а не столовым серебром. Мы кладем рыбу со специями, овощи и кускус на мягкий, теплый лаваш. На десерт хрустящая пахлава с медом и корицей. Клиент, Сильви, даже не заметит, что я подрезала волосы.
К концу ужина мне становится нехорошо. Я не говорю им, что меня тошнит и того и гляди упаду в обморок. Стараюсь не подавать виду. По пути в номер головокружение и тошнота усиливаются. В голове стучит, кожа горит. Снимаю одежду и смотрю в зеркало. Никогда еще моя кожа не была такого цвета. Спешу рухнуть на кровать, пока не упала в обморок. Стараюсь не шевелиться, а мое тело бросает из озноба в жар. Простыни как колючки, голова кружится, и я беспокоюсь о завтрашних съемках. Всю ночь напролет слушаю арабское радио.
Пробуждение в дезориентированном состоянии вполне естественно – первые несколько мгновений, когда озираю комнату в поисках подсказок, которые намекнут, в какой стране нахожусь. Моя пылающая кожа говорит мне, что я в Тунисе. На цыпочках прохожу в ванную, чтобы посмотреть на ожоги, и, к счастью, кожа выглядит не так плохо, как можно судить по ощущениям. Надеваю свободную футболку, но без нижнего белья, поскольку следы от трусиков не допускаются на съемке купальных костюмов, и встречаюсь за завтраком с Сильви и Анри.
Песчаная тропа ведет к пустынному пляжу, где прозрачные бирюзовые волны бьются о бледный песок. Переодеваюсь под полотенцем, концы которого держит Сильви. Эти костюмы, очевидно, были скроены на французских девушек с их миниатюрным тазом, в отличие от моих форм. Натягиваю их на бедра и чувствую боль.
Мне нравится работать с этими клиентами. Они спокойны и почтительны – никакой драмы. После съемок, продолжавшихся все утро, я была ошеломлена, увидев мужчину на пляже со своим верблюдом. Никогда не видела ничего столь же экзотического. Он разрешает мне погладить верблюда, и, когда я смотрю в глаза старику, его лицо кажется знакомым. Вы когда-нибудь встречались с кем-то случайно и, когда ваши глаза встречаются, вы ощущаете возникшую между вами связь? Как будто они вам уже знакомы? Ну так вот, это происходит между мной и человеком с верблюдом.
Мы отправляемся на осмотр достопримечательностей Туниса, совершаем покупки на базарах и угощаемся кускусом и рыбой на открытом воздухе на площади. Тунис – прекрасный дружелюбный город, и мне здесь нравится. Забываю о ежедневных однообразных просмотрах и притворяюсь в течение нескольких дней, что у меня нормальная рабочая жизнь. В окружении природы и уважения с каждым днем становлюсь более умиротворенной.
Десять дней, проведенных в Тунисе, оживляют мой дух, а вернувшись в Париж, попадаю на обложку журнала Olympe, французской версии американского Self.
Преследуем машину фотографа Жоржа Видона во французской сельской местности
Калифорния – просто отстой!
Август 1980 года
Единственная нить, которая связывает меня с моей старой жизнью в Калифорнии, – это редкие телефонные звонки и письма, которые я получаю. Проверяю свой почтовый ящик в агентстве, надеясь на письмо.
Открытка от мамы вводит меня в курс дела относительно ее йоркширских терьеров, а папа пишет о пожарной станции и винтажном автомобиле, над которым он работает. Моя подруга Пенни и я обмениваемся письмами каждые несколько недель. Она рассказывает мне о колледже и своем парне, а я – о модельном бизнесе. В последнем письме она просит меня быть подружкой невесты на ее свадьбе в ноябре. Мой бывший парень Джек в письмах просит меня вернуться домой и уверяет, что хочет на мне жениться. Он даже рисует обручальные кольца на полях. Я покинула его у входа в аэропорт Лос-Анджелеса и надеялась, что большое расстояние положит конец нашим болезненным отношениям. Но он все еще не смирился с тем, что мы расстались.