Доминик обнимает меня за талию:
– Джилл, это знаменитый старый Le Pirate, пошли!
Чем ближе подходим, тем громче становится музыка. Не могу поверить собственным глазам – передо мной орава длинноволосых, татуированных пиратов с обнаженными торсами, бьющих в тамбурины и бренчащих на гитарах. Трещит костер, поднимаясь вверх на двадцать футов и освещая ночное небо. Вверху другие пираты лезут по канатам с кинжалами, зажатыми в зубах. Напоминает сцену из «Пиратов Карибского моря», только тогда фильм еще не сняли.
Длинный стол искрится свечами, хрусталем и серебром. Во главе стола сидит молодая девушка с египетскими чертами: темные, экзотические глаза и черные волосы. Ее синее, расшитое бисером платье переливается в пламени свечей. Рафинированные мужчины и женщины оживленно разговаривают. Раньше я, возможно, почувствовала бы себя не в своей тарелке, но после года работы моделью в Париже могу вписаться в любое общество. Внезапно встает хорошо одетый мужчина и швыряет в огонь свой бокал с шампанским. Другой парень бросает свой бокал на камни, и осколки хрусталя отлетают рикошетом. Волна адреналина пробегает по мне у разверзшейся обители демонов. Само собой, я прыгаю прямо внутрь.
– Мне нравится это место! – кричу я Пеппер. – Это лучше, чем греческие рестораны в Сен-Жермене!
– В Голливуде таких мест нет, держу пари! – кричит она в ответ.
Почерневший от солнца толстый старый пират вручает каждой из нас по бокалу шампанского.
– Салют! – Я делаю глоток, а другой пират отодвигает стул для меня.
Доминик начинает представлять других гостей, сидящих за столом. Впрочем, это не имеет смысла из-за грохочущей музыки. Тем не менее я пожимаю руки, киваю и улыбаюсь.
Пираты подают тарелки с печеным картофелем со сметаной и икрой. Никогда не пробовала икру и морщусь от ее соленого вкуса. Глотаю шампанское и бросаю стакан в огонь. Пират быстро приносит мне другой. Когда испанские гитары, тамбурины и барабаны ускоряют темп, меня тянет танцевать, а не есть, поэтому вскакиваю и бросаю в огонь свою тарелку.
В разгар этого безумия оборачиваюсь и замечаю человека, который с улыбкой наблюдает за мной, слегка посмеиваясь.
В обычной обстановке это выглядело бы гадко, но здесь все иначе.
Улыбаюсь в ответ и сажусь. Он берет свой стул и ставит рядом с моим. Он напоминает мне отца моей подруги, с которым я танцевала на свадьбе. Рада, что это не молодой парень, который попытается соблазнить меня. Он ниже меня ростом, с широкой грудью, лысеющий, что позволяет мне держать ситуацию под контролем.
Мужчина что-то говорит, но я не слышу ни слова, поэтому он берет меня за руки и тянет танцевать. Мы кружимся вместе по пыльной земле, и вдруг он останавливается, хватает стул и бросает его в огонь. Мы наблюдаем, как пламя поглощает обуглившийся каркас. Он улыбается мне. Я принимаю вызов и бросаю в огонь другой стул. Мы смотрим друг на друга, смеемся и вновь, сомкнувшись, словно два магнита, кружимся у костра под дикую цыганскую музыку.
Танцуем только мы. Все остальные пьют, едят и смеются за праздничным столом, создавая прекрасный фон для нашего маленького мирка. Музыка снова кружит нас, и он вместе с пиратом подхватывает меня зá руки и зá ноги и раскачивает взад и вперед, как тряпичную куклу. Откидываю голову назад, задевая волосами землю, и смотрю на перевернутые языки пламени. Я целиком растворяюсь в атмосфере вечеринки, упиваясь свободой.
Они опускают меня на землю, и я, шатаясь, иду к столу. Пожилой мужчина с широкой улыбкой помогает мне сесть на стул, но остается стоять, наблюдая за мной. Затем он медленно садится, слегка наклоняясь к моему лицу и не сводя с меня глаз. Мы сидим, смотрим друг на друга и снова начинаем смеяться. Его сверкающие глаза полны жизни. Затем он нежно тянет мою левую руку, ладонью вверх, и кладет на стол, подтягивает вверх мой рукав и пишет «я люблю тебя», кровью, вдоль моего предплечья. В первый момент даже не понимаю, что это кровь. Я ошарашена, но мне это нравится. Такое ощущение, будто мы скрепили некий секретный союз.
Пират замечает у мужчины кровь и уводит его, чтобы наложить повязку.
Время замирает, и я зачарованно смотрю на яркие красные слова. Все шумы затихают посреди этого безумия. Мое сердце парит, как птица. Я не стираю кровь на моей руке.
Подскакивает Пеппер.
– Дай мне взглянуть на твою руку. Ты истекаешь кровью?
Различив слова, она кричит:
– Боже мой, Джилл. Здесь написано «я люблю тебя»! Ты знаешь, кто это был?
Ее слова, как пощечина, возвращают меня к действительности.
– Нет. Откуда мне знать?
– Это Аднан Хашогги, – кричит она мне на ухо.
– Я тебя не слышу. Скажи мне позже! – прошу я.
Пеппер знает все о вечеринках и о том, как надо поступать, к тому же понимает, что я опьянела. Она берет меня за руку, и мы вдвоем направляемся к скалистому утесу и садимся на валун, откуда открывается вид на воду. Внезапно гомон стих. Чувствую, как прохладный, соленый бриз пробегает по моему лицу, пока мы любуемся сверкающим внизу морем и огнями яхты, мерцающими в отдалении. Это одна из тех ночей, когда на воде появляется яркая лунная дорожка, идущая прямо на вас.
У меня начинает кружиться голова. Это нехорошо. Пеппер видит мое состояние и, обхватив меня сзади, сильно сжимает. Меня стошнило прямо на камни.
– Зачем ты это сделала?
Меня рвет.
– Утром ты скажешь мне спасибо, – говорит Пеппер в своей манере искушенной крутой бабенки. – Я жила с алкоголиком и постоянно проделывала это с ним. Ты в порядке? Пойду поговорю с Домиником.
Она оставляет меня на камне.
В конце концов вечеринка идет на спад. Музыка затихает, и гости направляются к своим автомобилям. Я в изнеможении. Пеппер и Доминик подходят ко мне. Пеппер наклоняется и шепчет:
– Аднан хочет, чтобы ты пришла выпить с ним кофе на его яхте.
– Кто? – это имя мне ни о чем не говорит.
– Мужчина, с которым ты танцевала.
– О, спасибо, нет, я устала. Просто хочу лечь спать, – заявляю я.
Они обмениваются взглядами и перешептываются. Наконец Доминик говорит:
– Джилл, видишь этот корабль? Это его яхта.
Она похожа на океанский лайнер «Куин Мэри», залитый огнями. У меня во рту привкус рвоты, и голова кружится. Я не в состоянии сейчас идти на корабль, каким бы большим он ни был.
– Не сегодня.
Кофе? Конечно, он хочет кофе.
Мы садимся в лимузин и возвращаемся в отель. Я оказываюсь между блондинкой в голубом платье и Пеппер. Меня болтает из стороны в сторону на поворотах, и девушка в голубом платье ноет, чтобы я прекратила наваливаться на нее.
На следующее утро Пеппер заказывает завтрак в номер. Пора вставать. Заставляю себя вылезти из кровати и иду на балкон. Утреннее море неподвижно. Уже припекает. Затем мой взгляд приковывает броское пятно темно-красного цвета. На моей руке засохшая кровь. Вспоминается вчерашняя вечеринка, и я смеюсь про себя.
Пеппер в прекрасном расположении духа – даже чересчур бодра.
– Какая вечеринка! Ну разве это не здорово? – хихикает она. – Разве ты не рада, что я заставила тебя проблеваться?
Я не готова к такому повороту.
– Да, это было безумие, и да, спасибо за это.
До меня все доходит с трудом.
– После того как уложила тебя в кровать, я пошла в комнату Эндрю.
Она ухмыляется, закуривая сигарету.
– Ты спятила. Он ребенок, Пеппер.
– Не прошлой ночью.
Раздается приветственный стук в дверь, и Пеппер отвечает на него. Официант отеля принес серебряный поднос, наполненный лакомствами, – и, слава богу, два cafés au lait (кофе с молоком). Он ставит поднос на балконе.
Пеппер продолжает возбужденно болтать. Думаю, у нее сексуальная эйфория.
После завтрака я возвращаюсь в постель и смотрю на море. Около полудня звонит Доминик.
– Да, отлично! Увидимся позже, – произносит Пеппер по-французски и вешает трубку, сияя.
– Джилл, Аднан приглашает тебя на яхту поужинать сегодня вечером. Он действительно хочет тебя видеть.
– Кто? – Хочу убедиться, что мы говорим об одном и том же человеке.
– Аднан, мужчина, с которым ты танцевала прошлой ночью – тот, с кровью. Он хочет, чтобы ты прибыла на его яхту на ужин, – говорит она.
Я думаю о прошлой ночи. Это было безумно и весело. Не знаю, говорит ли во мне моя артистическая натура или адреналиновый наркоман, но мне понравилась кровь. Нахожу, что это романтично. Мне было любопытно встретиться с ним, но одновременно нервничала. Кто может писать кровью и владеть таким большим кораблем?
– Хорошо, я пойду, но только если ты пойдешь со мной, – наконец соглашаюсь я.
– Конечно, пойду!
На этот раз мы расслабляемся в бассейне без причудливых напитков. Солнце и море возвращают воспоминания о детском отдыхе на побережье, поэтому мысленно представляю себя в Калифорнии. С моим воображением могу телепортироваться куда угодно.
Около четырех часов пополудни мы поднимаемся наверх, чтобы подготовиться. У меня с собой только небольшая сумка с одеждой, поэтому натягиваю белую ажурную юбку и обертываю оранжевый шарф вокруг груди наподобие топа. И надеваю свои белые мокасины – идеальная обувь для палубы.
Фонтенбло, Франция, 1980 год
На борту «Набилы»
Я и Пеппер встречаемся с Домиником на пристани в Каннах, тройной поцелуй в щеки – и мы прыгаем в глиссер. Нас подбрасывает на легких волнах, и морской бриз охлаждает лица. Такое ощущение, будто оказалась дома.
Корабль Аднана слишком крупный для гавани, поэтому он стоит на якоре. Огромное судно высится над головой на четыре этажа и простирается на сотню футов в каждом направлении. Мы причаливаем к плавучему причалу, и его деревянные перекладины подпрыгивают и хлопают по воде. Инстинктивно прыгаю на причал и хватаю хромированный поручень глиссера, подтягивая его к причалу. Протягиваю руку, чтобы водитель глиссера бросил мне веревку.
Звук пластиковых бамперов, скрипящих между причалом и глиссером, очень знаком. Я держу глиссер, пока Пеппер и Доминик высаживаются. Экипаж удивлен моими действиями. С корабля спускают узкую деревянную лестницу с алюминиевыми поручнями. Мы поднимаемся на среднюю палубу, где нас встречает Аднан.