В эти дни дом Бабули притих. Дедуля перенес инсульт, и теперь он в инвалидном кресле. Бабуля никогда не жалуется на то, что приходится ухаживать за ним. После инсульта Дедуля не может контролировать свои эмоции, и стоит ему увидеть меня, он начинает плакать. Приготовление еды, игра в карты и прогулки по торговому центру с Дедулей в коляске – таковы наши простые удовольствия. Их дом – это мое святилище посреди прекрасной невадской пустыни.
Кровать Аднана – единственное место, где мы оба можем укрыться от тягот мира. У него есть две спальни в отеле Sands, и мы проводим большую часть времени в самой тихой и приватной. Она довольно старомодная и аляповатая, потому что здесь не было реконструкции со времен Говарда Хьюза, реликт шестидесятых годов, включая зеркало в золотой раме на потолке над кроватью. Единственная отличительная черта – неизменный запах ванильных свечей.
Мы лежим в постели, пьем шампанское, разговариваем и смеемся, а прислуга входит на цыпочках с серебряными блюдами, наполненными морепродуктами и фруктами. День перетекает в ночь, в то время как мы предаемся друг другу.
Кокаин, белый порошок, которого когда-то боялась, теперь стал опорой, усиливающей нашу эмоциональную и интеллектуальную связь. Аднан насыпает кучку кокса на мою грудь и вдыхает его из блестящей серебряной трубки.
– Итак, Джилл, расскажи мне еще раз о своей лесбийской возлюбленной.
– Я же говорила, что у меня никогда не было возлюбленной – лесбиянки!
Я смеюсь. Он смазывает мою вагину кокаином и слизывает его.
– Ладно, расскажи мне еще раз о том, как ты потеряла свою девственность.
– Ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас? Ты сумасшедший!
Он расхохотался.
– Нет, я действительно не хочу об этом слышать. Ты права.
– А как насчет тебя и Ламии?
Мое влагалище пересохло.
– Это я должна ревновать.
– Ламия? Она такая…
Он рисует кончиками пальцев квадрат на простыне.
– С тобой веселее.
– Спасибо.
Я погружаю клубнику в горячую помадку и угощаю его. Он кормит меня омаром и креветками и вновь спрашивает, сколько у меня было любовников и сколько лет мне было, когда потеряла свою девственность. Снова повторяю ему, что моим единственным любовником был Джек и мне было восемнадцать, когда это началось. И все еще не упоминаю Жеральда.
Он любит загадывать загадки, обманывать меня и делать ставки в таком духе:
– А знаешь, сколько пирамид в Египте? Если угадаешь, дам тебе пять тысяч долларов. Но если я прав, ты заплатишь мне пять тысяч.
– Я не могу позволить себе так много потерять! – останавливаю его я.
– Хорошо, двести долларов.
Сделка заключена. Его мозг горит. У него сумасшедшее количество умственной энергии. Иногда, заводя разговор, я забываю, насколько он силен, пока он не вставит шпильку смущающим, иногда саркастичным, с хитрецой, комментарием. Но мне нравится наше взаимное подтрунивание.
Мы обсуждаем все – от мировой истории и археологии до здоровья, моды и религии. У кровати всегда лежат книги, и мы читаем вслух поэзию и Шекспира. Чувствую себя с ним в безопасности, настолько, что когда мы врозь, то представляю его лицо, чтобы успокоиться. Он, должно быть, тоже чувствует себя со мной в безопасности, потому что позволяет себе терять при мне самообладание, иногда плача у меня на коленях.
Я здесь не ради его могущества, но осознание того, что самый богатый человек в мире влюблен в меня, – это мощное чувство.
Будь у меня склонность к манипуляции, я могла бы смотреть на это так, как следует мыслить женщине: Он поклоняется мне в постели, богат и могуществен. Так насколько могущественной это делает меня? Если смогу контролировать его в постели, значит, обладаю огромной силой.
Оглядываясь назад, строю догадки… Он, должно быть, думал, что я странная девушка. Вероятно, из всех, кого он знал, я единственный человек, который не гнался за его деньгами. Тем не менее он всегда повторял мне: «Оставайся со мной – и станешь самой богатой девушкой в мире».
Его валюта любви, Париж, 1980 год
Валюта любви
– Джилл, мне нужно объяснить тебе порядок рассаживания на наших ужинах. Для этого существует определенная схема. Жена, которая дольше всех живет со мной, всегда сидит напротив меня.
Мы лежим в постели в джазовых апартаментах Говарда Хьюза.
– Ты имеешь в виду, на другом конце стола? – спрашиваю я. – Разве ты не хочешь сидеть рядом с ней?
До него не доходит мой вопрос.
– Да, прямо напротив, либо по длине, либо посередине, – говорит он, рассуждая логически.
– Ну, мне нравится сидеть рядом с тобой.
Почему самый близкий человек эмоционально должен быть самым дальним? Вспоминаю Сабину в Кении, всегда сидевшую на противоположной от него стороне длинного стола. Я не знала, что они состояли в браке, но начала сопоставлять факты.
– Значит, в Кении Сабина была твоей женой номер один?
– Да, потому что Ламии там не было. Ламия – моя единственная законная жена и имеет старшинство. Любая присутствующая жена, имеющая старшинство, всегда будет сидеть напротив меня.
– Итак, Сабина – твоя «жена для удовольствия»?
Я хочу полной ясности.
– Да, это так.
На мой взгляд, все мужчины ведут себя плохо – по крайней мере, Аднан честно предупредил заранее. Может быть, это идеальное решение? Если я не рассчитываю на моногамию, то нет повода для разочарования.
– Ты встречалась с Камиллой? – спрашивает он.
– Я видела ее пару раз с Инес в Caesars Palace.
Вспоминаю ее облик в красных кожаных штанах, на шпильках, в шубе из рыжей лисы, с длинной волнистой гривой золотисто-каштановых ниспадающих волос.
– Расскажу тебе одну историю. Она жила в квартире, которую я купил ей на острове Сен-Луи в Париже.
– Это, должно быть, было здорово, – говорю я.
– Да, но у меня было ощущение, что она лжет мне.
– В чем?
– О человеке, с которым встречалась. Она упорно повторяла, что они просто друзья. И знаешь, что я сделал?
– Что? – спрашиваю я.
– Я прослушивал ее квартиру и записал, как она занималась с ним сексом, – что было бы нормально, если бы она не солгала об этом. Я объяснился с ней, и она снова врала. Поэтому я достал магнитофон и нажал кнопку «Воспроизведение».
– Боже мой.
– Терпеть не могу лжи.
Неисчерпаемы темы, которые мы обсуждаем. Однажды он выпаливает:
– Я только что заказал пять «аваксов» для Саудовской Аравии. (Конгресс США только что принял законопроект, разрешающий США продавать АВАКС Саудовской Аравии.)
– Что ты сказал? – переспрашиваю я.
– АВАКС. Это означает «Бортовая система раннего обнаружения и наведения». Они похожи на разведывательные самолеты – средство противовоздушной обороны, – объясняет он. – Новейшая технология с вращающимся радарным куполом сверху.
– О, так ты покупаешь военную технику? – спрашиваю я.
– Я продаю ее, – говорит он и садится, прислоняясь ко мне, очень взволнованный этой темой. – Если хочешь заработать много денег, Джилл, займись продажами. Нет никаких ограничений в том, что ты можешь заработать на комиссионных.
У меня богатая фантазия, но никогда бы не подумала, что он имел в виду комиссию по сделке стоимостью 8,5 миллиарда долларов.
– Разве продажа военной техники не способствует войне? – спрашиваю я.
– Все страны имеют право защищать себя, – отвечает он, что звучит логично.
– Наверное, ты прав.
Снова возвращаюсь к чтению Шекспира.
– Хочешь знать, как я получаю преимущество в своих сделках? – спрашивает он.
– Да, конечно.
Он еще более оживляется.
– Я использую их эго. За бизнесменами заезжает лимузин и отвозит их в аэропорт, где они садятся на мой DC-8. На самолете есть девочки, шампанское и кокаин. Девочки работают на меня, кокс раздувает их эго, и к моменту встречи со мной они чувствуют себя настолько уверенными в себе, что ими легко играть.
Он говорит мне, что у него есть девочки, которые излагают ему любые соображения перед встречами. Эту стратегию он использует также и на своей яхте.
– В начале нашей встречи, когда они садятся, я кладу позади них дополнительные подушки как радушный хозяин, но на самом деле нарушаю их равновесие и заставляю испытывать дискомфорт. Это все игра ради того, чтобы получить преимущество над противником.
– Ого, и это работает? – говорю я, пораженная, мысленно представляя эти сцены.
– Конечно. Мужчины всегда разговорчивы после секса.
Аднан любит поговорить после секса, но я не пытаюсь украсть его секреты.
Я серьезно отношусь к отношениям с АК, но думаю, что Ламия, вероятно, видит во мне еще одну очередную девушку. Сталкиваюсь с ней в отеле Sands и пытаюсь завязать разговор, но она не заинтересована в том, чтобы быть моим другом. Это неловко.
Он предпочитает заниматься сексом со мной, но она знает его дольше. И выглядит как Присцилла Пресли в шестидесятые годы, когда та вышла замуж за Элвиса Пресли: пышные черные начесы, белые брюки, блузки с ярким рисунком и вся увешана бриллиантами. Когда спрашиваю, могу ли я рассмотреть ее серьги, она сгибает ухоженный пальчик позади одной из них. Сверкающий кластер длиной два дюйма в форме листа инкрустирован огромными бриллиантами. Начинаю понимать, что эти экстравагантные дары являются отражением его любви, а также физическим доказательством его приверженности.
Крупные драгоценности – похоже, мне всегда будет неловко примириться с ними в качестве валюты его любви. Тем не менее совсем скоро стану жаждать их.
Когда мы снова оказываемся в постели, он говорит:
– Хочу поделиться с тобой. У нас с Ламией есть маленький сын. В моей культуре нет обычая отмечать «минусовый день рождения» (baby shower)[6], когда будущая мать не чувствует себя комфортно. Мы празднуем, когда ребенку исполняется один год. Нашему сыну, Али, исполнился год, и я хотел бы, чтобы в субботу ты пришла на его праздник. Придешь?