— Да, ублюдки! — выразила общее мнение девица в шарфе. — Конченые твари! Ты к ним не ходи, — она бросила на меня быстрый взгляд, — если жить не надоело, конечно.
— Нет, — я бодро поднялся на ноги, и сказал, — не надоело, но пойду. Спасибо.
Подумав, что спасибо в карман не положишь, и эти люди ничем не хуже взяточника сержанта из вытрезвителя и так же заслуживают вознаграждения за информацию, я достал стодолларовую бумажку и, протянув ее девице, негромко сказал:
— Купи еды, что ли. Или чего хочешь.
Она посмотрела на иностранную купюру, потом на меня и все так же хрипло спросила:
— Она настоящая?
— Конечно, — я усмехнулся, — сам делал.
Незамысловатая шутка вызвала улыбку на лице бездомной. Улыбку, мгновенно изменившую ее унылое лицо.
— Так ты профессор! — Держа на вытянутых руках, она разглядывала купюру в свете костра. — Золотые руки, да?
Я не стал отвечать на ее вопрос и быстро пошел по хрустящим осколкам битого стекла к еле угадываемому отсюда дверному проему…
…Идти к оккупированному гопниками третьему цеху я решил не один. Сейчас мне нужны были все имеющиеся в наличии силы, за исключением «Кефира», который по моему плану должен был оставаться в машине с заведенным двигателем. Сеня, Димон и Сергей шли со мной. У всех троих карабины «Сайга», у меня дикое желание найти Михаила и деньги, что тоже почти оружие.
Третий цех встретил нас громкими голосами, руганью и бликами большого, горевшего посередине цеха костра. Нас еще не заметили, а я, разглядев группу из шести-семи человек, почувствовал некоторые сомнения. Видные на фоне костра фигуры ничем не напоминали Михаила, но чтобы удостовериться в этом, я должен был видеть их лица — в конце концов, мы не так хорошо были знакомы с Михаилом, чтобы я мог узнать его со спины.
Подав своим знак сохранять молчание, я двинулся в сторону громко спорящих мужчин. По мере нашего приближения, голоса раздавались все четче, и летавшее под высоким потолком эхо уже не так искажало слова.
— Пошел ты на х…! — с легким реверсом вторил один из мужчин.
— Сам пошел, б…! — с тем же «пинкфлойдовским» эффектом отвечал ему кто-то.
— Да е…и его, козла! — включался третий голос. — Чё ты сопли жуешь?!
— Сам козел!
— Пидор сраный!
— Гандон штопаный!
— Ты кому сказал?!
— А ты кого назвал?!
Голоса смешивались в кучу, и я все ждал, что сейчас начнется всеобщая свалка, но ругань все продолжалась, не перерастая в более активные действия.
Мы были уже недалеко, когда нас заметили. Гопник резко вскочил на ноги, споткнулся и, заваливаясь чуть не в середину костра, заорал:
— Мусора, б…!
Остальные повскакивали со своих мест, хватая с полу какие-то, видимо, не случайно оказавшиеся рядом трубы и камни. Я увидел, как Сеня вскинул карабин, и то же самое проделали остальные охранники, и понял, что сейчас может произойти убийство (а то и не одно!). Делая шаг вперед, я поднял вверх руки, показывая, что у меня нет никакого оружия, и громко крикнул:
— Тихо! Мы не менты, и никого стрелять не собираемся! Я ищу своего человека и даже заплачу тому, кто покажет мне, где его можно найти.
Гопники немного притихли, но трубы и камни по-прежнему держали в руках. Как, впрочем, и Сеня с ребятами, по-прежнему держащими на мушке сгрудившихся перед костром гопников. Наконец, гопник в длинном кожаном плаще (на манер первых чекистов) неприятным тоном, глядя куда-то мимо моего лица, спросил:
— Что за человек, братан?
— Просто человек, имя — Михаил. На нем была вот эта шапка, — я достал из-за пазухи прихваченную из броневика мурмолку, — может, кто видел его?
— Опа-на! — Вклинился широкоплечий, но какой-то очень уж карлаобразный мужчинка. — Так это ж папаха, которую Андрон у этого мымрика забрал!
— Точно! — Вылез еще один гопник, лицо которого напоминало поле битвы после артобстрела. — Он же продал ее каким-то фраерам?!
— А где этот Андрон?! — Я решил вмешаться, чтобы не слышать еще одного подтверждения, что эта шапка «законная» добыча неведомого мне Андрона.
— Пошел на х…! Пидор гребаный! — Вновь раздались слышанные уже выкрики, но в этот раз они были сказаны в мой адрес.
— Тихо! — Мне показалось, что я крикнул еще громче, чем в первый раз. — Я заплачу триста баксов, если кто-нибудь приведет меня к нему!
Сумма произвела впечатление. Это было заметно по их удивленным лицам и некоторым возгласам, типа, «ни х… себе!». Обладатель кожаного плаща взглянул на меня, и даже при таком свете я заметил, как недобро сверкнули его маленькие глазки.
— Так бы сразу и говорил, — почти миролюбиво произнес гопник, явно находящийся тут на правах бригадира.
Но его миролюбие было напускным. Не знаю, какое это по счету чувство, седьмое, восьмое, но таких злодеев я, можно сказать, видел насквозь. Он что-то задумал, что косвенно подтверждало и внезапно появившееся дружелюбие остальных гопников, еще секунду назад готовых закидать нас камнями и забить трубами. Двое подошли к «кожаному плащу», остальные вновь расселись вокруг костра, словно потеряв к нам всякий интерес.
Оглянувшись на Сеню и ребят, я увидел, что оружие они не убрали, хотя стволы были слегка опущены. Заметив мой взгляд, Сеня коротко кивнул головой, словно говоря, что они меня не бросят. Гопник в кожаном пальто подошел ко мне и, делая вид, что торгуется, сказал:
— А может, подкинешь еще пару сотен? А то ведь без нас можешь и не найти своего Михаила.
— Нет, — твердо ответил я, глядя прямо в глазки-пуговки, — нет больше.
— Ну, нет, так нет, — на удивленье быстро согласился гопник, оглянулся на двух сподручных, стоявших по обе стороны от него, — пошли что ли?
И мы пошли. Впереди мы с кожаным пальто, за нами двое подручных местного лидера, за ними Сеня с ребятами. Мы вышли из здания когда-то третьего цеха и остановились. Я вопросительно взглянул на бригадира.
— Что встали?
— Да, вот, думаю, — начал он, поглядывая в сторону Сени и ребят, — может, дашь соточку вперед, а? Для гарантии.
Я подумал, что он просто хочет убедиться, что у меня есть деньги. Притворившись, что думаю над его словами, я выждал короткую паузу, после чего сказал:
— Нет. Сначала мой человек, потом деньги!
Он ждал именно такого ответа, и его дальнейшее поведение лишь подтвердило мои самые худшие предположения. Бригадир указал рукой в сторону, с тем чтобы я обернулся, но мы эти штучки еще в школе проходили. То ли он был уверен, что я отвернусь, то ли это было доведенным до автоматизма движением, но гопник почти сразу выбросил руку вперед, пытаясь угодить мне в челюсть. Я был готов и успел уйти с линии удара. Его кулак лишь скользнул по моей щеке, но даже такого прикосновения оказалось достаточно, чтобы понять, насколько силен этот бандит.
Мне удалось не только увернуться от сильного удара, после которого я бы, наверное, плюнул на все и улегся бы отдыхать прямо на ледяном асфальте. Я сумел провести встречный, который пришелся в самое горло потерявшего равновесие гопника. Что-то громко булькнуло, и схватившийся за горло гопник свалился к моим ногам.
Я обернулся и сделал это настолько вовремя, насколько вообще можно представить — к сцепившимся с двумя сподручными бригадира охранникам подбегали остальные члены банды, якобы оставшиеся у костра.
— Сзади! — крикнул я Сене, врезавшему одному из сподручных прикладом карабина куда-то в область живота, отчего тот рухнул на промерзлую землю вопя так, словно ему выпустили кишки.
Сеня обернулся, подняв руку и защищаясь карабином от ударов трубами. Сергей еще стоял на ногах, но двое повисших на нем гопников неумолимо сгибали к земле, на которой вертелся Димон, пытаясь выбраться из-под навалившегося на него уголовника. Я один оказался на время выключенным из общей драки, и была лишь секунда, чтобы оценить ситуацию, сделать правильный выбор. Я и выбрал.
Помощь нужна была всем, но Сене меньше всех — один из его противников по-прежнему валялся на земле, оглашая пустынные окрестности бывшего завода нечеловеческими криками, а двое других явно не знали, что делать с этим свирепеющим на глазах гигантом. Димон уже почти не сопротивлялся, и помогать ему было бессмысленно — даже если я отвлеку на себя внимание избивавшего его бугая, Димон не скоро был бы в состоянии помочь остальным. Оставался Сергей, который, несмотря на мой прогноз, все еще держался на ногах, умудряясь из своего немыслимого положения наносить удары одному из душивших его гопников.
Выбор был сделан и, не утруждая себя поисками оружия, я набросился на второго гопника, рука которого никак не могла попасть в свой же карман, из которого, как я подозревал, он пытался достать отнюдь не носовой платок. Подбежав, я с ходу ударил его ногой, метя туда, где соединялись его короткие ноги, но попал чуть выше, что в итоге оказалось не так уж и плохо. Удар пришелся точнехонько в копчик (я почувствовал, как ботинок с хрустом проминает что-то в его тазобедренной кости), и гопник взвыл, присоединив свой рев к тому, что пострадал от Сени.
Вывернувшись из захвата, Сергей нанес пару ударов ослабевшему от долгой возни гопнику, подхватил упавший на землю карабин и несколько раз ткнул стволом в солнечное сплетение находившемуся в состоянии грогги бандиту. После четвертого или пятого удара гопник кулем повалился на снег, тщетно пытаясь глотнуть воздуха. Падая, он умудрился заехать ногами в лицо своему подельнику, по-прежнему валявшемуся на земле и все еще кричавшему от дикой боли в перебитом копчике. Удар пришелся по челюсти, и все явственно услышали хруст сломавшихся зубов.
Я оглянулся на Сеню — он добивал последнего и хотел бежать к затихшему и уже не сопротивляющемуся Димону, когда что-то яркое сверкнуло перед глазами. Я помню, что успел удивиться, с какой это радости сегодня салют, после чего все померкло. Последнее, что пришло в голову, это воспоминание, как когда-то много лет назад именно в этот горестный для всего советского народа день, который значился как день смерти В.И. Ленина, меня приняли в пионеры. Правда, это вряд ли могло стать поводом для салюта…