Саша согласно кивнул. Я подождал еще пару гудков и отключил мобильник. Странный «банчок» — дешево продает, а на звонки не отвечает. В голову закралась мысль, что Сереге дали неверный номер, но выяснить это сейчас не представлялось возможным, да и не хотелось в ожидании «погоды у моря» прозевать рост курса доллара, что вполне могло случиться, учитывая, что даже такие монстры валютного бизнеса, как «студенты» не назвали цены. В крайнем случае я могу позвонить туда до того, как зайду к армянам, и, если снова не ответят, со спокойной совестью купить валюту у Армена…
…Ругаясь по своему обыкновению, «Кефир» суетливо вел броневик. Саша периодически поглядывал в боковое зеркало но, судя по его молчанию, нас никто не преследовал. Димон и Андрей по-тихому резались в дурака, и лишь очередной горестный вздох последнего говорил, что дела у Андрея, как всегда, не очень.
Я думал о Таньке, выкинувшей кульбит с хоккеистом, о Сереге, в сорок лет вступившем в не самый почетный клуб рогоносцев, о неизвестном хоккеисте. Этот хоть и не входил в состав семьи моего друга, но оказался тем самым камнем преткновения, о который разбилось счастье Сергея.
Мне вдруг подумалось, вот будет у меня жена (представилась сразу Майя, хотя мы с ней ни разу не говорили о женитьбе), стукнет мне сорок, и вдруг я узнаю, что она мне изменила с кем-то. Неважно, с хоккеистом, футболистом, еще кем-то. Какими были бы мои действия? Что я должен делать или, точнее, что стал бы делать? Поступил бы как Серега или просто набил всем морды?
Учитывая мой характер, скорее всего, пошел бы по мордам но…, ударить Майю?! Любовнику ее, без вопросов, отбил бы все ценное, но Майя?! Это был тяжелый, неприятный вопрос, на который у меня не было четкого ответа. Я не знал, как поступлю, случись это со мной прямо сейчас, чего уж говорить о том, что может произойти через десять с лишним лет? Внезапно закралась мысль:
«А может, ну ее к чертям собачьим эту женитьбу? Живем и живем, ссоримся, миримся, но любим друг друга, и это главное! Когда любишь, все можно простить».
Подумал и тут же поправил себя — все, кроме предательства. А Танька предала Сергея, обманула, унизила, втоптав в грязь его любовь. И сделала это самым подлым образом, скрываясь до тех пор, пока ее любовник не получил контракта.
Признаться, раньше я был о ней хорошего мнения. Мне казалось, Таня очень светлый человек, но выяснилось, что я совсем не знаю людей. Я мог бы сказать, что это простительно, до сорока лет еще дожить надо, что, учитывая специфику моей деятельности, было не самой простой задачей. Вопрос в другом — наберу ли я к тому времени столько житейского опыта, чтобы сразу увидеть измену и пресечь ее на корню, не превращаясь в такого же несчастного, каким, несмотря на все его старания, пытался не выглядеть мой друг?!
Ответа не было, да и не могло быть. По крайней мере, в то время. Чтобы узнать его, мне нужно было прожить еще одиннадцать лет. Долгих одиннадцать лет…
Мы подъехали к обменнику, и я с радостью переключился на мысли более прозаические и материальные — о деньгах насущных. Это была почти родная стихия, хотя, сколько себя помню, я всегда мечтал о совсем иного рода деятельности, но это уже другая история.
Прежде чем войти в подвал на Рождественском, я решил еще раз позвонить в «банчок» и сделал знак «Кефиру», чтобы он не торопился открывать бронированную дверь.
После второго гудка я услышал приятный женский голос:
— Добрый день, Универсалбанк. Чем могу помочь?
Честно говоря, я не ждал, что мне ответят, и звонил, скорее, для отчетности, чем действительно веря в существование «сладкого» банка. И неудивительно, что в первую секунду я растерялся, буркнув:
— Э-ээ…, здрасьте, барышня! А мне бы валюту купить!
— Вы физическое лицо? — вежливо поинтересовалась девушка с приятным голосом.
Странный вопрос, как ни странно, помог мне взять себя в руки.
— Я-то физическое, хотя больше химическое, — быстро ответил я, вежливо улыбаясь в микрофон, — но представляю коммерческий банк. Соедините с валютным отделом, пожалуйста.
— Минуточку, — ответила девушка после секундной паузы.
Я услышал какую-то музыку, затем пару раз в трубке щелкнуло, и серьезный мужской голос произнес:
— Слушаю!
— Добрый день, меня зовут Денис, я представляю Сибирский коммерческий банк, — выпалил я давно уже ставшую привычной фразу.
— Добрый, — благосклонно ответил мужчина.
— Простите, как к вам обращаться? — Я был вежлив, но тверд.
— Андрей.
Я подумал, чего тянуть, и спросил в лоб:
— Андрей, вы продаете доллары?
— Продаем.
— А курс ваш не подскажете?
Андрей что-то негромко пробубнил, зажав ладонью микрофон, поэтому ничего кроме «бу-бу» я не разобрал. «Набубнившись», он отнял руку и сказал в трубку:
— А сколько вам нужно?
— Триста, — коротко ответил я, надеясь, что он поймет, что имеется в виду.
Он понял. Помедлив меньше секунды, мой собеседник вновь зажал микрофон, и я услышал: «Биба баба», что, вероятно, означало «триста хотят».
— Кэш будет после обеда.
— В 2–3?
— В 3–4, — уверенно ответил Андрей и добавил, — устроит?
— Вполне, — сказал я и снова спросил, — так почем торгуете?
— Две семьсот десять, — он помедлил и добавил, — но это на ваш объем.
Две семьсот десять было, как минимум, рублей на двадцать дешевле, чем вчера, и это был хороший знак. Почувствовав запах прибыли, я не смог удержаться от улыбки.
— А если больше?
— Насколько? — быстро спросил Андрей?
Я знал, что Серега привез рублей почти на полмиллиона долларов, и ответил:
— Половинку.
— Половинка — ровно.
Андрей явно был из «нашего мира», потому что спокойно и уверенно владел профессиональным сленгом, заменяющим громоздкие числа и делающим разговор бессмысленным для непосвященных. «Половинка» означала полмиллиона, «ровно» — значило две семьсот, «кэш» — наличка.
— Можем забиться? — Я тоже старался не ударить в грязь лицом, чтобы человек не подумал, что я «в первый раз замужем».
— Можно, — он помолчал пару секунд и закончил, — позвони в два, я скажу, когда подъехать.
— Забились, — произнес я, глядя на подаренные Майей часы, которые показывали почти двенадцать.
— Да, — подтвердил Андрей и отключился.
Я посмотрел на ребят, думая, чем заполнить эти два часа, и первой была мысль позвонить Майе, но, вспомнив утреннюю ссору, убрал телефон в карман. Впрочем, как оказалось зря — мне тут же пришлось доставать его. Звонил Серега.
— Ну?! — нетерпеливо спросила трубка голосом взволнованного Сереги.
— Дозвонился. Половинку по семьсот.
— Когда?
— В два должен позвонить, — ответил я и спросил, — что у тебя?
— Танька в отделении, — также отрывисто проговорил Серега, — жду начальника.
— Зачем?
Трубка помолчала несколько секунд, после чего ожила.
— Ей шьют провоз большой суммы без декларации.
— Какой суммы?
— У нее было семьдесят тысяч «грина», — чуть медленнее сказал Серега, — и ни одной справки! — помолчав, он с чувством добавил: — Курица, блин!
— А этот…? — Осторожно спросил я, имея в виду хоккеиста.
Серега сразу понял, о ком я.
— Нет, она была одна.
— И что будешь делать?
— Что? — переспросил Серега. — Вытаскивать буду. Вот, жду адвоката. И это, Ден, мне нужны бабки.
— Сколько?
— Не знаю. Надеюсь, червонца хватит, но привези двадцатку. На всякий случай.
Я подумал (может, впервые в жизни), что Серега идиот. Платить десять (или двадцать) тысяч баксов, чтобы вытащить из милиции неверную жену?! Ту, что полгода насаживала ему «оленьи рога», а потом еще и как воровка обчистила квартиру, чтобы укатить со своим любовником! Ответил, чтобы не огорчать:
— Хорошо. Где ты?
Серега назвал адрес, я вслух повторил его повернувшемуся ко мне «Кефиру» и отключил трубку.
— Ден, — на лице «Кефира» я снова увидел несчастное выражение, — мне в туалет надо.
— Опять?!
— Ну, да, мать его! — С чувством согласился любитель водочки. — На клапан давит, ничего поделать не могу!
Димон и Андрей сдержанно рассмеялись, Саша молчаливо, но осуждающе покачал головой. Стараясь сдержать подступающее раздражение, я спросил:
— А может, потерпишь?
— Да я лопну сейчас!
Глядя на его искривленное мукой лицо, мне почему-то вспомнился Джордано Бруно — наверное, у него было такое же выражение, когда проклятые инквизиторы вели его на костер. Ну, я не инквизитор, да и «Кефира» язык не повернется назвать ученым.
— Пошли. Что с тобой сделаешь?
Мы вышли из броневика, и я позвонил в дверь армянской обменки. Открывший охранник кивнул мне и произнес:
— Армен ждет тебя.
Я удивился. Вообще-то, Армен прекрасно знал, что сегодня меня не будет, и я подумал, что охранник просто ошибся, решив, что меня-то уж точно ждут здесь всегда.
Проследив за торопящимся к туалету «Кефиром», я пошел к закрытой двери начальственного кабинета и негромко постучал в нее.
— Да! — Даже в таком коротком слове было столько акцента.
Я толкнул дверь и вошел в кабинет. Увешанный телефонными трубками Армен сидел за столом, и было непонятно, по какому именно телефону он разговаривает. Складывалось впечатление, что по всем одновременно, и спустя всего пару секунд я убедился в правильности своего предположения.
— Заходи! — отрывисто и, как мне показалось, нервно произнес Армен, с силой бросая одну из трубок на аппарат. — Караул, что творится!
— А что творится? — Судя по его суетливым движениям, на валютном рынке явно что-то происходило.
— Кэша ни у кого нет! — крикнул Армен, и я не был уверен, мне ли он это сказал или крикнул в одну из трубок.
— Это как, «кэша нет»? — Вероятно, мой вопрос выглядел наивным (если не сказать хуже), потому что Армен уставился на меня с такой непередаваемой миной, что я почувствовал себя последним тупицей.
— Нет, это как есть, только наоборот! — бросил известный всей Москве и далеко за ее пределами валютчик, добавив: — Таможня весь самолет арестовала!