— В том самом!?
— Да, — коротко ответил я.
— Все нормально?
— Да вроде, — я пожал плечами, и добавил, — кэш сейчас привезут.
— Хорошо, — ответил Серега, — как возьмешь, сразу звони мне.
— Ок, — сказал я и выключил трубку.
Полистав кипу и так и не найдя хоть что-то из свежей прессы, я посмотрел на занятую своими делами девушку и спросил:
— А вы не могли бы узнать, подвезли валюту?
Она повернулась ко мне и покачала головой:
— Я всего лишь секретарь. Подождите, Андрей сам позовет.
— Хорошо.
Я встал, подошел к окну и увидел стоящих во дворе Димона и Андрея. Они о чем-то говорили и, судя по их смеющимся лицам, сделал вывод, что все еще обсуждают «Кефира»…
Прошло еще минут пять. Девушка что-то печатала на компьютере, изящно делая это двумя наманикюренными пальчиками и напряженно глядя в монитор. Смутное ощущение беспокойства не оставляло меня, делая ожидание в прямом смысле мучительным. Я снова посмотрел на девушку, на дверь, за которой находилась касса, и подумал, что Саша, наверное, уже доехал до Шереметьево, но никакого облегчения эта мысль не принесла. Измаявшись молчаливым ожиданием, я встал с небольшого диванчика и, подойдя к барышне, как можно вежливее, попросил:
— А вы не могли бы узнать, как там дела?
Я кивнул на дверь кассы. Проследив мой взгляд, барышня покачала головой и вновь произнесла уже знакомую мне фразу:
— Я всего лишь секретарь. Подождите, вас позовут.
Барышня уже не казалась миловидной. Напротив, в чертах ее лица я увидел нечто неприятное, хотя и не смог бы точно сказать, что именно мне не понравилось. Возможно, холодный, контрастирующий с приклеенной к полноватым губам улыбкой или хищный с небольшой горбинкой нос. Возможно, и то и другое вместе, но мне было уже не до подробностей. Прошло минут десять, даже больше, как я сдал рубли, и за это время никто не вышел и не вошел в дверь, за которой находилась касса банка. Это было необычно. Судя по тому, что говорил Андрей, поторапливая меня, чтобы я не опоздал, здесь уже должны были толпиться инкассаторы с огромными суммами рублей, и их отсутствие тоже удивляло.
Внезапно в голову пришла мысль, сначала показавшаяся мне разумной и логичной, — я подумал, что могу позвонить Андрею и спросить, почему такая задержка. Набрав номер, я приложил трубку к уху, услышал один гудок и едва не вздрогнул от резко затрезвонившего на столе перед барышней телефона. Еще до того, как она сняла трубку, я понял, что произойдет дальше.
— Добрый день, — услышал я сразу в оба уха, одно из которых было зажато трубкой мобильного телефона.
Взглянув на барышню, я произнес:
— Андрея попросите, пожалуйста.
Она не сразу поняла, что человек в трубке и стоящий напротив одно и то же лицо, но когда поняла, я заметил удивительную метаморфозу — ее казавшееся миловидным еще десять минут назад лицо сейчас уже трудно было назвать таким. Она зло смотрела на меня и молчала, словно подыскивая правильные слова для такого нетерпеливого олуха.
Не спуская с меня глаз, она положила трубку на аппарат и негромко сказала:
— Вы что, не слышите меня? Я же сказала, Андрей сам позовет вас!
Я всегда считал себя джентльменом. Не в том смысле, что не вытираю ботинки носовым платком, а именно в отношении к женщинам, в разговорах с которыми никогда не пользуюсь матерными словами. Даже для связки. Но в тот момент меня словно прорвало.
— Слушай, ты, коза драная…! Позвони своему Андрею и скажи, чтоб вышел сюда, ясно?!
Говоря это, я вплотную приблизился к столу и навис над девицей, заметно испугавшейся случившейся со мной переменой. Она поджала полноватые губки, чуть отодвинулась и торопливо произнесла:
— Вы что?! Успокойтесь! Вас позовут!
Я выбрал пустое место на столе и от всей души рубанул по нему ладонью. Звук получился настолько громким, что девица схватилась за уши.
— Давай, звони Андрею, пока я не разнес тут все на хрен!
Она испугалась. Ее руки никак не могли ухватить выскальзывавшую из рук трубку, пока я не поймал и не всунул ее в оказавшуюся мокрой ладонь девицы.
— Звони!
Барышня набрала три цифры, подождала несколько секунд, затем посмотрела на меня и упавшим голосом сказала:
— Он не отвечает…
— Еще!
Я обошел стол и придвинулся к ней вплотную. Барышня набрала короткий номер, несколько секунд томительного ожидания, во время которого я слышал длинные гудки. Не стерпев, я почти вырвал трубку из ее руки и услышал скучные длинные гудки, на которые, похоже, никто не собирался отвечать. Я отключил трубку, посмотрел на дверь кассы и, обернувшись к испуганной секретарше, подсевшим от волнения голосом приказал:
— Открой эту дверь!
— Я не могу, — испуганно пролепетала девушка, — она изнутри открывается.
— Оттуда можно выйти другим путем?
Она пожала плечами, покачала головой и еще тише ответила:
— Я… не знаю…
Я шагнул к двери и несколько раз ударил по ней ладонью. Прислушался, снова ударил. Тишина. Я повернулся к испуганной сжавшейся на дешевом стуле барышне, посмотрел в ее глаза и вдруг, со всей очевидностью, понял — нас…, да нет, меня кинули!
…Боль в животе резанула так, что «Кефир» на мгновенье задохнулся — проклятая паленая водка! И зачем он только поперся на эти поминки?! Знал же, что напьется! А смысл?! Мучения одни! Да еще и Ден разорался, уволю, мол, на хрен, если еще раз!
Тяжело выдохнув задержанный в легких воздух, «Кефир» посмотрел в правое окно — Димон и Андрей о чем-то беседовали, стоя у железной двери. Боль в животе не стихала, и «Кефир» с тоской оглядел тихий двор, в котором не было ни одного укрытия, за которым можно было бы…
Черт! «Кефир» уже не мог сидеть. Открыв дверь, он выскользнул из броневика и, стараясь остаться незамеченным стоящими у дверей банка охранниками, торопливо забежал за угол здания. Место мало подходило для его целей, и «Кефир» еще раз обогнул здание. Поросший густыми кустами и деревьями сад показался ему чуть не райским уголком. Выбрав густое и незаметное место в запущенном саду, «Кефир» огляделся. С выбранной позиции просматривался угол дома и запертая металлическая дверь запасного выхода. Убедившись, что никого нет, «Кефир» быстро расстегнул штаны и присел, надеясь, что в ближайшие пять минут ничего не изменится.
Но его надеждам не суждено было сбыться. Только он присел, как раздавшийся звук проворачиваемого в замке ключа едва не заставил подпрыгнуть — открылась дверь запасного выхода, откуда появились двое парней, неся в руках по большой и заметно тяжелой сумке. Не видя притаившегося со спущенными штанами «Кефира», парни прикрыли дверь и аккуратно заперли ее на ключ. «Кефир» увидел, как один из них взял другого за локоть и негромко, почти шепотом спросил:
— Андрюх, а Маша?
— А что с ней будет?! — нервно огрызнулся полноватый и невысокий Андрюха. — Не убьют же!
— Слышь! — Первый парень резко дернул Андрюху за руку, вынуждая того остановиться. — Ты чё?! Мы же обещали, что не бросим ее!
— Ну и что?! — Низкий явно был на взводе. — На хрена нам эта Маша, братан?! С такими деньгами мы сотню Маш и Наташ найдем, понял?!
— Да когда поймут, что ты кинул их, ее ж первую вздернут! За что бабу-то губить?!
— Не хочешь губить?! — Андрюха приблизил лицо к продолжающему удерживать его «братану». — Ну так, иди, спасай ее! А я поехал! Понял?!
— Не понял! — закричал «братан» и вдруг ударил Андрея кулаком в лицо.
Не ожидавший такого Андрей резко откинулся назад, но не удержался и упал неподалеку от замершего в кустах «Кефира».
— Ах ты, сука! — прошипел Андрей и сильно пнул ногой приблизившегося к нему сообщника.
«Кефир» видел, как нога попала в причинное место, как резко согнулся ушибленный «братан» и, упав на Андрюху, начал колотить его изо всех сил. Тот пытался закрыться от сыплющихся со всех сторон ударов, но «братан» был сильнее и продолжал молотить сообщника, куда придется. Он что-то кричал при этом, но «Кефир» уже не прислушивался. Кое-как натянув штаны, он выпрыгнул из кустов и оказался рядом с дерущимися. Увидев лежащий на мягкой земле булыжник, «Кефир», не раздумывая, схватил его и со всей дури приложился к затылку парня, сидящего верхом на Андрее.
Замерев на долю секунды, тот успел повернуться к «Кефиру» и, закатив глаза, упал на еле живого от ударов сообщника. Дрожа от перевозбуждения и не выпуская из рук оружие пролетариата, «Кефир» толкнул одну из сумок.
— Так вы кидалы, вашу мать?! — «Кефир» замахнулся на Андрюху, пытающегося выползти из-под неподвижно лежавшего на нем Сени. — Что, суки, не вышло, да?!
…«Кефир» все-таки уволился. Денег, выплаченных ему нашей компанией в качестве премии за героизм, хватило на небольшой дом во Владимирской области, легковушку типа «ВАЗ», две коровы и новую жену, которую так никто и не увидел. Но мы еще долго вспоминали этого неоднозначного во многом человека, и случай, который с чьей-то легкой руки стал называться «Как «Кефир» какать ходил»…
Серега долго не мог поверить в случившееся, но милицейские протоколы задержания убедили его, что наш шпион подкинул нам такую дезинформацию, за которую и в мирное время по головке не погладили бы, а уж в те девяностые и вовсе.
Но все оказалось куда сложнее. Однажды я поинтересовался судьбой того самого «шпиона», и Серега рассказал, что все «замутил» Кореец, специально подкинувший нашему шпиону дезу, надеясь, что подговоренные им московские мошенники Андрей и Семен сумеют провести операцию по «изъятию денег у конкурентов». Я также узнал, что поняв, что его «раскрыли», Кореец бросил все свое имущество, включая жену и многочисленных детей, и рванул куда-то на историческую родину, вероятно, в северную ее часть. Гнев обоих Сергеев был страшен — все, работавшие с Корейцем были вынуждены либо бежать, либо присягнуть на верность новым валютным королям Сибири и платить комиссию в два раза выше прежней.
Словом, не было счастья, да несчастье постаралось. Мошенников осудили на длительные сроки, но мнимой секретарше Маше удалось избежать тюрьмы — ей дали два года условно. Димон и Андрей, прибежавшие на зов едва не охрипшего от криков «Кефира» и связавшие еще не пришедших в себя кидал, тоже получили небольшие премии, и после того случая у них вошло в привычку обходить здание, в котором находился я, со всех сторон.