Реджи знала, что эти колкости на самом деле были его глупым способом заигрывать с Тарой. Но еще Реджи знала, что его трюки не работают, а лишь раздражают Тару.
– Это так не делается, – прошипела Тара. Она выразительно посмотрела на Реджи, словно спрашивая: «Ты можешь представить, какими невежественными бывают некоторые люди?» Реджи улыбнулась в ответ и сочувственно покачала головой.
Реджи разглядывала посетителей: водители грузовиков, ученики средних школ в форменных куртках с монограммами, семьи с детьми, которые пинали друг друга под столом и сражались за пакетики сахара.
Чарли нахмурился и помешал свой молочный коктейль.
– Насколько мы знаем, эта официантка просто уехала со своим ухажером.
– Но она не позвонила матери, – сказала Тара. – И в новостях сказали, что сегодня она должна была работать здесь. Если бы она не пропала, то, наверное, обслуживала бы нас прямо сейчас.
Реджи, решившая не обращать внимания на их препирательства, достала из кармана ручку и принялась чертить каракули на оборотной стороне своего меню. Потом она нарисовала бутылку кетчупа со слабым и искаженным отражением лица Тары с левой стороны.
Чарли покачал головой.
– Если бы она не пропала, нас вообще не было бы здесь, дорогой Шерлок Холмс, – сказал он.
Тара презрительно отвернулась, не потрудившись ответить.
Реджи рисовала и думала о том, как всего лишь час назад, поехав в ресторан на велосипеде, она видела фотографии Кэнди, расклеенные по всему городу, словно фотографии пропавших детей на оборотной стороне молочных картонок. «Вы видели меня?»
На фотографиях можно было разглядеть густые тени для век и серьги в виде полосатых леденцов-тросточек, хотя в размытом изображении они больше напоминали рыболовные крючки. Кэнди улыбалась с телеграфных столбов и досок объявлений, стоя в засаленной ресторанной униформе, и Реджи до сих пор чувствовала запах мяса и чеснока в ее дыхании.
«Как насчет поцелуйчика для Кэнди?»
Реджи вспомнила теорию своей матери о том, что все люди соединены невидимыми нитями и образуют громадную сеть. У Реджи была ниточка, ведущая прямо к Кэнди. Однажды она встретилась с ней и поцеловала ее в щеку. Теперь, после исчезновения Кэнди, это почему-то заставляло Реджи сильнее пугаться и нервничать.
Тара посмотрела на рисунок Реджи со своим отражением в бутылке кетчупа.
– Это потрясающе, Реджи! – взвизгнула Тара. – Меня еще никто не рисовал. Можно мне взять это?
Реджи пожала плечами, взглянула на свой рисунок и осознала, что отражение Тары носит сережки в виде полосатых леденцов.
– Не такой уж он и хороший, – сказала Реджи, но Тара сложила листок меню и убрала его в свою сумочку.
– Да ладно тебе, Реджи. – Тара закатила глаза. – В твоем левом мизинце больше таланта, чем у большинства людей во всем теле.
– Эй, друг! – крикнул кто-то через весь ресторан. Сид, кузен Чарли, направлялся к их столику, лавируя между посетителями. Его кудрявые волосы были встрепаны, как будто он только что встал с постели. Он носил джинсы, болтавшиеся на бедрах, «вареную» футболку и ботинки с высокими берцами. Его сопровождали две блондинки, одетые как хиппи, от которых несло сладким запахом пачули. Одна была довольно толстой, и ее живот выпирал над верхом запахивающейся юбки с индийским орнаментом. У другой были жуткие угри.
– Как дела? – спросил Сид. Его бледно-голубые глаза налились кровью и немного остекленели, а улыбка была кривоватой.
– Нормально, – ответил Чарли и провел рукой по коротко стриженным волосам. – А у тебя?
– Не могу пожаловаться, – с глуповатой улыбкой сказал Сид.
– Можно тебя кое о чем спросить? – произнесла Тара, глядя на Сида.
– Давай.
– Я слышала, ты готов помочь, если кто-то интересуется определенными травами.
Одна из девушек захихикала. Она носила нитку красных стеклянных бус и маленькие круглые очки с розовыми стеклами. Ее волосы были длинными и спутанными, как клубок змей. Слева к ее поясу был прикреплен самодельный мундштук с защепкой для докуривания остатков сигарет с марихуаной, украшенный пурпурным пером.
– Можем это обсудить. Мой братец знает, где меня найти. Будь уверена, тебе понравится!
Сид отошел в сторону, и хиппи-двойняшки потянулись за ним. Чарли посмотрел на Тару и покачал головой.
– Что? – спросила Тара. – Думаю, будет забавно покурить травку. А ты как считаешь?
– Ну да, – сказал Чарли. – Только представь, что будет, если мой отец прознает об этом или найдет у меня в кармане хотя бы один грамм. Я и без того чувствую, что нахожусь в полушаге от исправительного дома, и не хочу давать ему законную причину.
– Это плохо, – вздохнула Тара, продолжавшая наблюдать за Сидом, который стоял в очереди у кассы.
– Сид – полное убожество, – сказал Чарли, когда заметил, что Тара смотрит на его кузена. – У него не осталось мозговых клеток. Отец сказал, что дядя Бо места себе не находит, потому что Сид не попал ни в один колледж, куда подавал документы. Осенью его зачислят в двухгодичный муниципальный колледж, где будут преподавать английский для отстающих и прочее дерьмо.
Тара проводила глазами уходящего Сида и повернулась к Реджи.
– Должно быть, твоя мама что-то недоговаривает, – сказала Тара, помешивая заменитель сахара, высыпанный в кофе. Она мешала слишком быстро и сильно, так что ложечка звякала о белую керамическую чашку, и кофе перелился через край. – Они с Кэнди все еще подруги? Как они вообще познакомились? Когда она последний раз видела Кэнди?
Иногда манера речи Тары напоминала Реджи катание на аттракционных электромобилях: один сталкивается с другим и отпихивает его с дороги, пока не сталкивается со следующим, более быстрым и энергичным.
Реджи пожала плечами.
– Не знаю. Кроме того, последние несколько дней мамы нет дома, так что я не могу спросить.
– А где она?
– Не знаю, – повторила Реджи, но потом неохотно рассказала Чарли и Таре о том, что случилось в кегельбане, о том, как Вера уехала с мужчиной в белой рубашке и с тех пор не возвращалась домой. – Она репетировала пьесу в Нью-Хэйвене. Наверное, сейчас она там, остановилась у друзей.
– Погоди-ка… – Тара так резко опустила чашку, что кофе плеснул через край. – Тот тип в белой рубашке, который увез твою маму, он был в светло-коричневом автомобиле? – Ее голос сделался высоким и писклявым, словно у резиновой игрушки с пищалкой.
– Да, – сказала Реджи. – Ну и что?
– Привет! Автомобиль, Редж, он точно такой же, как у парня, который увез Кэндис Жаке! Как у парня, который мог убить Андреа Макферлин! Что если твоя мама уехала с серийным убийцей?
– Боже мой! – крикнул Чарли и опрокинул бутылку кетчупа. – Я этого не понимаю, Тара. Как легко ты додумываешься до разных гнусностей!
– Я всего лишь соединяю точки. И я не виновата, если тебе не нравится, какая выходит картинка.
– Но они не соединяются! – отрезал Чарли и потер виски, как будто у него разболелась голова. – Ты предполагаешь всевозможную дрянь и делаешь выводы, которые основаны на пустоте! Надеюсь, ты не обращаешь на это внимания, Редж.
Реджи покачала головой, подтверждая его слова. Она вяло поковырялась в жареной картошке, которую Чарли густо полил кетчупом, и вдруг почувствовала, что ей не хочется есть. Когда Реджи вытерла руки, на бумажной салфетке остались вязкие красные отпечатки.
– Реджи? – спросил Джордж, когда открыл дверь. Он прищурился за стеклами очков, словно пытался разобраться, на самом ли деле видит Реджи. Наконец он тепло улыбнулся. – Какой приятный сюрприз. Ты всю дорогу ехала на велосипеде? – Он взглянул на ее велосипед, лежавший на траве. – У тебя есть фара или что-нибудь в этом роде?
– Рефлекторы, – сказала Реджи.
– Ну, если ты собираешься кататься в темноте, придется достать тебе нормальное освещение для велосипеда. Заходи в дом.
Реджи последовала за Джорджем в прихожую его небольшого дома в фермерском стиле, а потом на кухню. Она была тесноватой и темной, с отделкой из искусственного дерева. Столешницы из белой огнеупорной пластмассы были вычищены до блеска. В центре стоял маленький стол с четырьмя стульями, над которым висела лампа Тиффани[12]. На полке за столом тянулись ряды деревянных уточек и призов, завоеванных в кегельбане.
Реджи нравилось, как уточки наблюдают за ней; они делали это каждый раз, когда она обращалась к Джорджу за советом или просила помочь с домашней работой. Ее мать была не лучшей помощницей, и каждый раз, когда Реджи обращалась к Лорен, та советовала ей сходить в библиотеку и поискать самостоятельно. Поэтому Реджи приходила к кухонному столу Джорджа каждый раз, когда получала особенно сложное задание, или перед экзаменом, который она боялась провалить. У него был талант разделять предметы на крошечные элементы, так что даже самые трудные задачи казались осуществимыми.
– Хочешь кока-колы?
Реджи кивнула.
– Я как раз заканчивал внизу один проект, – сказал Джордж и передал ей банку шипучки из холодильника. – Хочешь посмотреть?
Его глаза горели, как обычно бывало, когда он увлеченно работал над одним из своих муляжей.
– Конечно. – Она по крашеной лестнице последовала за Джорджем в подвал. С цепей на потолке свисали флюоресцентные лампы, освещавшие работу Джорджа. Здесь имелись циркулярный станок, сверлильный станок, машинная ножовка и огромный верстак с прикрученными к нему зажимами и тисками разных видов. Перфорированная деревянная панель за верстаком была увешана инструментами, и место для каждого из них было аккуратно обведено желтой краской.
Реджи любила мастерскую Джорджа. Ей нравились опрятность и ровные ряды инструментов. Реджи согревала мысль, что можно следовать определенной схеме и в результате получить деревянную утку или комод с зеркалом. «Для каждой работы есть свой инструмент», – говорил Джордж, когда просил Реджи передать ему разные вещи: гаечный ключ 3/16, головку второго размера для отвертки «Филипс» или набор гвоздей 1/32.