Г. А. Пыльнева. В Лавре преподобного Сергия (Из дневника 1946–1996)
Недалеко от обители преподобного Сергия было сельцо, где жили два соседа – бедный и богатый. У бедного была свинка, которую он откармливал к зимнему мясоеду. Богатый, узнав о том, позавидовал и озлобился – сам не имея нужды ни в чем, он терпеть не мог, если ближний его имел какой-нибудь, хоть малый, достаток. Приблизилось время праздника, и богатый пришел к соседу с просьбой продать ему свинку. Бедный уступил; богач, пообещав отдать деньги на следующий день, отвел свинку в свою клеть и приказал слугам заколоть ее. Дни стояли морозные, клеть не протапливалась; разделанную тушу оставили там. Когда наутро бедняк-сосед пришел за деньгами, богач велел вытолкать его в шею. Огорченный, отправился бедняк домой, да по пути решил зайти в обитель и попросить помощи у смиренного старца Сергия, о чьей мудрости и прозорливости было известно давно. Люди часто просили преподобного быть судьей в житейских спорах: все знали, что его слова способны умягчить самое жестокое сердце. Сергий выслушал бедняка, и пригласил к себе обидчика-соседа. Как повествует Епифаний, старец сказал ему следующее:
«Сын мой… веришь ли ты, что есть Бог? Знай же, что Он – Судия праведным и грешным, Отец сиротам и вдовицам; Он всегда готов на отмщение неправды людской, и страшно впасть в Его руки… Как же мы не страшимся отнимать чужое, обижать ближнего и творить всякое зло? Ужели мы еще недовольны тем, что дает Он нам по благодати Своей, когда засматриваемся на чужое добро? Или ни во что ставим Его долготерпение? Разве не видим мы, как у нас на виду творящие неправду становятся нищими, их дома пустеют и память о них исчезает навсегда?.. А в будущей жизни из ждет вечное мучение! Отдай же, сын мой, отдай сироте то, что ему следует, и впредь так не делай!».
Богачу стало стыдно, и он раскаялся в своем бесчестном поступке. Обещав отдать деньги за свинку, он покинул святого Сергия. Но по возвращении домой жадность обуяла его. «Не пойдет же, в самом деле, сосед к преподобному еще раз? А коли и пойдет, то скажу, что заплатил, а сосед просто обманывает старца, чтобы вытянуть из меня еще деньги» – решил легкомысленный скупец. Когда же вошел он в клеть, где лежала замороженная туша, то с изумлением увидел, что, несмотря на мороз, в мясе копошатся жирные черви. Ужас напал на него, и богач тут же побежал к соседу и отдал всю стоимость свинки. Червивое мясо бросили собакам, но те не стали есть, словно чувствовали, что эта пища отравлена не червями, но человеческим грехом.
Избавление от смерти
В одной из молитв святому преподобному Сергию Радонежскому есть такие слова:
Помоги нам, преподобне отче Сергие, испросить у Господа время на покаяние, невозбранное восшествие от земли на Небо, избавиться от посмертных мытарств, бесов, воздушных князей и вечной муки, и Небесному Царствию наследником быть со всеми праведными.
Эти слова – не что иное, как просьба об избавлении от смерти. Но просим мы не о том, чтобы жить на земле вечно, а о том, чтобы Господь избавил от самого страшного – от смерти без покаяния. Именно от такой смерти избавляют молитвы святого угодника Божия Сергия. Ведь рано или поздно человеку придется умирать. Вопрос только в том, как именно он умрет. «Смерть, разрешая наши узы на земле, – пишет митрополит Иоанн (Снычев), – ставит нас пред лицем вечной Правды. И вот здесь-то и произойдет испытание нашей совести. Здесь-то и состоится проверка нашего багажа. Здесь будут определяться, возлюбленные братья и сестры, наши деяния, наша склонность духовная. Если большая часть нашего душевного устроения будет склоняться к добру, значит, мы шли в своей жизни к Богу. Если же наоборот, преимущество в наших душах получит зло, значит, на земле мы удалились от Бога, а следовательно, и от жизни вечной».
Преподобный Сергий своими святыми молитвами многих людей спас от преждевременной смерти, и этим привел людей к Богу.
Молитва об избавлении от смерти
В руце Твоего превеликаго милосердия, о Боже мой, вручаю душу и тело мое, чувства и глаголы моя, дела моя и вся тела и души моея движения. Вход и исход мой, веру и жительство мое, течение и кончину живота моего, день и час издыхания моего, преставление мое, упокоение души и тела моего. Ты же, о Премилосерде Боже, всего мира грехами непреодолеваемая Благосте, Незлобиве Господи, мене, паче всех человеков грешнейшаго, приими в руце защищения Твоего и избави от всякаго зла, очисти многое множество беззаконий моих, подаждь исправление злому и окаянному моему житию и от грядущих грехопадений лютых всегда восхищай мя, да ни в чемже когда прогневаю Твое человеколюбие, имже покрывай немощь мою от бесов, страстей и злых человеков. Врагом видимым и невидимым запрети, руководствуя мя спасенным путем, доведи к Тебе, пристанищу моему и желании моих краю. Даруй ми кончину христианску, непостыдну, мирну, от воздушных духов злобы соблюди, на Страшном Твоем Суде милостив рабу Твоему буди и причти мя одесную благословенным Твоим овцам, да с ними Тебе, Творца моего славлю во веки. Аминь.
Хочу рассказать о случае, благодаря которому я уверовал в Бога и силу Его святых. Это произошло двадцать лет назад, сразу после моей свадьбы. Женился я, будучи еще студентом; невеста моя училась со мной на одном курсе. Ну, какие у студенческой четы деньги? А в медовый месяц хотелось куда-нибудь съездить. И мы решили отправиться в путешествие по старинным русским городкам, где сохранилась еще древняя архитектура. Покупать тур для нас было слишком дорого, поэтому мы просто садились на автобус или электричку и переезжали из города в город. Ночевали в дешевых привокзальных гостиницах или в общежитиях. В конце своего путешествия добрались мы до Загорска (ныне Сергиев Посад). Целый день мы ходили по городку, любовались старинными зданиями, делали зарисовки, фотографировались… Часам к трем дня изрядно устали, решили вернуться в гостиницу, перекусить и отдохнуть, а вечерком снова прогуляться. Мы уже повернули назад, но лишь перешли на другую сторону дороги, как сзади нас окликнули:
– Молодые люди! Прошу прощения…
Мы оглянулись. Перед нами стоял небольшого роста седобородый старик с посохом. Одет он был, несмотря на солнечный день, в овчинную телогрейку и стоптанные кирзовые сапоги. Старик сказал, что он приехал из деревни на автобусе, попросил водителя остановить поближе к монастырю, но свернул не на ту улицу, и заблудился.
– Проводите меня, внучки, к Троице-Сергию! – старик почти плакал. – В четыре часа акафист начинается, хочу поспеть.
– Дедушка, да мы с удовольствием… – растерялись мы. – Но мы сами приезжие, и как пройти к Лавре, не знаем.
– Туристы что ли? – улыбнулся старичок.
– Ну да…
– А что ж вы к Троице-Сергию не ходили? Надо сходить внучки, надо! – решительно сказал он. – Идемте со мной!
Тут он взял меня за руку и буквально потащил за собой. Шел он быстро и уверенно. Уже потом, после всех событий, о которых пойдет речь, мне пришла мысль о том, что этот старик, спрашивающий дорогу, сам ее неплохо знал. Мы подошли к монастырю; у ворот толпились группы туристов. Старик стал продираться сквозь толпу, крепко ухватив меня за руку. Мы вошли в собор, и там старичок исчез. На мгновение разжал он руку, и тут же я потерял его в людском море. Нам было неуютно в соборе: в церковь мы с женой не ходили. Мы хотели уже возвращаться, но вдруг ударил колокол, в храме начали читать молитву, раздалось пение, все вокруг начали креститься, и нам стало неудобно расталкивать молящуюся толпу. Мы остались в соборе. От нечего делать я стал разглядывать своды с темными фресками. Прошло около четверти часа, и вдруг меня что-то толкнуло в грудь. Я с удивлением посмотрел на жену, стоявшую впереди меня. Но она стояла, не шевелясь, и, по-видимому, не толкала меня. А может, мне просто показалось? Наконец моление окончилось. Мы вышли из душного собора и отправились восвояси. В гостиницу возвращались пешком, по извилистой, узкой и пыльной улице, где не было ни асфальта, ни тротуара. Вдруг сзади послышалась сирена. Мы обернулись – прямо на нас с воем неслась пожарная машина. В страхе мы бросились в сторону, причем вскочили прямо в чью-то клумбу. Машина промчалась мимо нас, как красная комета. «Не наша ли гостиница горит?» – встревоженно спросила жена. «Ну и пусть горит, – отшутился я. – Документы и самое ценное – фотоаппарат – у нас с собой». Подойдя к гостинице, я понял, как неудачна была моя шутка. У здания стояли три пожарные машины, пожарники раскатывали по земле брезентовые шланги, вокруг метались люди, куда-то бежали, что-то кричали. Одноэтажный гостиничный корпус был окутан черным дымом. На месте третьего окна справа зияла огромная дыра, в ней билось красное зарево.
– Миша, это же наш номер горит! – в ужасе вскрикнула жена, и заплакала.
Я отвел ее подальше, туда, где не было видно пожара (запах гари ощущался везде), усадил на лавку перед чьим-то домом, попросил у кого-то воды… словом, постарался утешить, как мог. Но мне и самому было нехорошо: да, документы у нас с собой, но в номере остались вещи и деньги на обратный путь. Конечно, завтра я буду звонить в Ленинград родителям с просьбой выслать денег; но где нам ночевать сегодня? На этой лавке? Хотя дни стояли теплые, но все-таки конец августа, ночью уже холодно по-осеннему. Словно в ответ на эти мысли дохнуло прохладным ветром. Вечерело.
– Вот что. – сказал я, поднимаясь. – Пойдем к гостинице, наверняка там есть такие же, как мы – погорелые постояльцы. Куда-нибудь они пойдут устраиваться, и мы попросимся с ними.
Но у гостиницы уже никого не было, только две женщины, в одной из которых я узнал горничную, стояли рядом с полуразрушенным обгоревшим зданием и о чем-то негромко говорили. Я подошел, сказал, что мы жили в этой гостинице, и теперь нам некуда деваться.