Так утешал своих учеников смиренный старец, и Бог прославил его смирение. Еще беседовали они, как послышался стук в монастырские ворота. Привратник отворил и увидел: перед воротами стояли возы, полные хлеба, рыбы и всякой другой снеди для монастыря. Хлебы были горячими, будто их только что вынули из печи, а между тем на многие версты вокруг не было ни одного человеческого жилья. Странно было и то, что люди, привезшие хлеб, исчезли как-то вдруг. Воистину, это сам Господь послал с неба своих ангелов с хлебами! – говорили насельники обители, и укрепились в вере.
Все, в чем ни нуждались его ученики, давалось по молитве Сергия. Когда обитель разрослась, братии стало не хватать воды. Под возвышенностью было несколько малых ручьев, но ходить к ним было далеко, и не всегда можно было набрать воды в них. Летом ручьи нередко пересыхали, а зимой – замерзали. Ради своего любимого игумена многие терпели эти лишения, но были и такие, кто негодовал.
«Для чего ты поставил обитель на таком неудобном месте? За водою идти далеко, да и дойдя, не знаешь, наберешь ли воды» – говорили ему с упреком. «Простите, братья, – смиренно отвечал преподобный. – Я хотел здесь спасаться один, Богу же было угодно поставить здесь обитель Троицкую. Веруйте и молитесь: не оставит Бог верных своих». Однажды, после того, как очередной брат упрекнул Сергия в отсутствии воды, он взял с собой одного инока и пошел с ним в лесной овраг под монастырем. Там была малая лужица, оставшаяся после дождя. Сергий встал на колена и начал молиться. «Боже, Отче Господа нашего Иисуса Христа, сотворивший небо и землю и все видимое и невидимое, создавший человека и не хотящий смерти грешника! Молим Тебя мы, грешные и недостойные рабы Твои: услыши нас в час сей и яви славу Твою! Как в пустыне чудодействовала крепкая десница Твоя, от камня воду источив, так и здесь яви силу Твою – даруй нам воду на месте сем, и да разумеют все, что Ты послушаешь боящихся Тебя и имени Твоему славу воссылающих – Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков, аминь!». Помолившись, он перекрестил эту лужицу, и в тоже мгновение стала она наполняться холодной ключевой водой. Из-под земли сам собою пробился обильный источник превосходнейшей воды, и потекла она ручьем по долине. С того времени многолюдная обитель Сергиева не нуждалась больше в воде. Чудом открывшийся источник был целебным: многие получали исцеление от этой воды. Далеко разнеслась весть о ее целительной силе, и люди приезжали сюда каждый день, а те, кто не мог сам прийти, посылал за водою здоровых. И неизменно всякий получал исцеление. Источник этот прозвали Сергиевой рекой, но смиренный инок, узнав об этом, собрал братию вместе и сказал им так: «Братие мои, ведь не я сам вам воду дал, это Господь милосердный утешил нас, недостойных, Своею милостью. Зачем же вы зовете источник моим именем? Причем тут я, грешный?» С тех пор монахи не звали источник именем Сергия, да и миряне мало-помалу забыли это название.
Слава о преподобном Сергии и его обители пронеслась далеко по земле Русской. Отовсюду приходили к нему люди простые и знатные, и никто не уходил не наученным, не ободренным, не обрадованным. Жаждущие совета получали наставление и урок, больные исцелялись, страждущие получали облегчение. Никому не отказывал чудотворный игумен; впрочем, сам он отказывался от звания чудотворца, и если кто-либо, кому помог добрый авва, благодарил его, Сергий неизменно говорил: «что ты, что ты! Не меня, а Бога благодарить нужно!». Нередко, впрочем, бывало, что и сам образ жизни подвижника являл урок и наставление, так что человек, посмотрев на смиренного инока, испытывал глубокое потрясение в душе, и уходил обновленным. В монастыре Сергиевом все было так же бедно и скудно; инокам приходилось так же тяжело трудиться, но столь силен был дух братской любви, что уже одно это возвращало людей к подлинной истине евангельской. «Мир, – говорит историк, – приходил в монастырь Сергиев, и то, что он видел здесь, быт и обстановку пустынного братства, уже поучали его самым простым правилам, которыми крепко людское христианское общежитие. В монастыре все было бедно и скудно или, как выразился разочарованно один мужичок, пришедший издалека в обитель Преподобного Сергия повидать прославленного, величественного игумена, «все худостно, все нищетно, все сиротинско»; в обиходе братии столько же недостатков, сколько заплат на сермяжной рясе игумена; но все дружны между собою и приветливы к пришельцам; каждый делает свое дело; каждый работает с молитвой и все молятся после работы; во всех чуется скрытый огонек, который без искр и вспышек обнаруживался живительной теплотой, обдававшей всякого, кто вступал в эту обитель труда и молитвы. Мир видел все это и уходил ободренный, освеженный, подобно тому, как мутная волна, прибивая к прибрежной скале, отлагает от себя примесь, захваченную в неопрятном месте, и бежит далее светлой и прозрачной струей». Особенно привлекала людей молва о чудесных знамениях, свершавшихся в монастыре. За свой смиренный подвиг и любовь к людям был дан Сергию дар целительства и прозорливости. Многих людей исцелил он от тяжких болезней. Был известен преподобный и способностью изгонять бесов, так что нередко привозили к нему и бесноватых.
Стали ездить к преподобному Сергию и знатные люди, и даже князья. Всякому был нужен совет и утешение. Они привозили в обитель богатые дары, так что в Сергиевом монастыре появились и крепкие келии, и новые церкви. Люди, которые не имели достаточных средств на пожертвования, приходили в монастырь потрудиться во славу Божию. Постепенно обитель разрасталась и богатела. В пользу монастыря были отписаны несколько ближайших селений. Богатый галичский боярин подарил обители солевой промысел, и у братии появился постоянный источник дохода. Некоторые историки, привыкшие во всяком добром деле видеть что-то лицемерное, обвиняют святого Сергия в стяжательстве и алчности. Однако многие свидетельства людей, общавшихся с ним лично, опровергают эти лукавые наветы. Да, обитель Сергиева стал изобильна и богата, но сам игумен будто не имел к этому никакого отношения.
Своих средств у него никогда не бывало, а то, что дарили ему лично, он тут же раздавал бедным. Питался он все так же – хлебом и водой, а одежду носил одну и ту же летом и зимой, и донашивал ее до тех пор, пока она сама собой не разваливалась. «Однажды не случилось хорошего сукна в его обители, была всего одна половинка, гнилая, какая-то пестрая и плохо сотканная. Никто из братии не хотел ею воспользоваться: один передавал ее другому, и так обошла она до семи человек. Но Преподобный Сергий взял ее, сам скроил себе рясу и, надев на себя, не хотел уже более расставаться с нею, пока в продолжение одного года вся она не распалась от гнилости».
Блаженный Епифаний, лично знавший преподобного, рассказывает такой случай.
«Многие приходили издалека, желая хотя бы только взглянуть на Преподобного. Много слышал о нем поселянин, простой земледелец, и пожелал видеть его. При входе в монастырскую ограду он стал спрашивать братию, где бы повидать их славного игумена. А Преподобный в это время трудился на огороде, копая заступом землю под овощи.
Подожди немного, пока он выйдет оттуда, – отвечали иноки пришельцу.
Нетерпеливый посетитель заглянул в огород через отверстие в заборе и увидел там смиренного старца в разодранной, ушитой заплатами одежде, трудившегося в поте лица над грядою. Простодушный поселянин не хотел поверить, что этот старичок тот самый Сергий, которого он желал увидеть. Он снова стал докучать братии, требуя, чтобы показали ему игумена:
– Я издалека пришел сюда, чтобы видеть его, у меня есть к нему важное дело, – говорил он.
– Мы уже указали тебе игумена, – говорили ему иноки, – если не веришь, что это он, то спроси его самого.
Тогда поселянин встал у калитки огородной, поджидая, пока выйдет старец.
Преподобный вышел, и случившееся тут иноки опять показали на него поселянину, говоря:
– Вот он самый, кого тебе нужно.
Но простец отвернулся он него в сторону и сказал: «Я издалека пришел посмотреть на пророка, а вы мне показываете какого-то нищего!.. Напрасно же я трудился – шел сюда; я думал получить пользу душе своей в вашей честной обители, а вместо того встречаю только насмешки… Но я еще не дожил до такого безумия, чтобы почесть этого убогого старичка за того знаменитого Сергия, о котором так много слышал я славных вещей!»…
Так рассуждал простец, в своем неведении смотревший не все только телесными очами, а не внутренними. Понятно, что братия оскорбилась за честь своего любимого игумена, и некоторые даже сказали Преподобному:
– Только из-за тебя не смеем, отче, а то гостя твоего мы выслали бы вон из обители – такой он невежа! Да еще нас же укоряет, будто мы смеемся над ним!..
Но человек Божий взглянул на них с удивлением.
– Нет, – сказал, – зачем же выгонять его? Он не к вам пришел, а ко мне; не трогайте его; своими простодушными словами он не причинил мне никакого зла. Да если бы и погрешил он в чем-нибудь, то нам духовным, подобает, по слову апостола Христова, исправляти таковых духом кротости (см.: Галл. 6: 1).
И, не дождавшись себе поклона от поселянина, угодник Божий сам подошел к нему и с великим смирением поклонился ему до земли… Потом поцеловал его, с любовью благословил и поблагодарил за то, что этот простец имеет о его убожестве надлежащее мнение… Так смиренномудрый радуется своему бесчестию и унижению столько же, сколько тщеславный приходит в восторг от почестей и похвал людских!
Но и этого мало: Преподобный взял гостя за руку, посадил рядом с собою за трапезу и сам стал угощать его. Простодушный поселянин, видя такое радушие старца, поверил ему печаль свою, что доселе ему не удалось видеть игумена Сергия.
– Не скорби, брате, – утешил его Преподобный, – Бог милостив к месту сему, что никто отсюда не выходит печальным. И тебе Он скоро покажет, кого ты ищешь.