— Близард, успокойтесь, отдышитесь, — с сочувствием говорит искусник и спокойно добавляет: — Это не благотворительность — ваш отец потом расплатится по долгам.
Как-то зловеще звучит последняя фраза. Или мне кажется?..
— А теперь отправляйтесь домой и отоспитесь. Иначе ректор, увидев ваше сонное лицо, решит, что нагрузка для первокурсницы непосильна. И «Аквилон» снова останется без целителя.
Каррай шутит с невозмутимым видом, и я не сразу улавливаю суть произнесенного. Мне завтра дадут комнату?!
Глава 15Послание
Давно я не испытывала настолько огромную радость.
Она распирает изнутри, грозя разорвать. Хочется обнять весь мир! И только правила приличия спасают Каррая, провожавшего меня к карете, от проявления счастья. Вот бы он удивился, если бы я полезла обниматься!
Излишки эмоций можно выплеснуть победным криком и плясками, но… извозчик тоже не поймет. Поэтому всю дорогу я борюсь с эйфорией.
И лучшее средство ее приглушить — во всем искать подводные камни.
Что, если у искусника не получится выкупить моих родных? Что, если ему что-то или кто-то помешает в пути? А помощь оказать будет некому?.. Решено, стану проситься вместе с ним — в опасном путешествии целитель пригодится, особенно в Туманной долине.
Настроение стремительно ухудшается. Действительно, сомнения в успехе гасят положительные эмоции. А еще меня несвоевременно осеняет: Каррай помогает мне из-за мамы?.. Что там о нем говорили сокурсницы? Что красиво ухаживал за адепткой Палей, а она выбрала теоретика. И тетя упоминала, что у мамы были варианты лучше моего отца. А кто из магов лучше, если не универсал, имеющий способности ко всем видам магии, а в особенности — к пространственной?
Впрочем, Каррай может помогать мне из-за того, что я целитель «Аквилона». Или просто потому, что это ему по силам, а он великодушный человек. Побывав в плену у орохоро, он теперь старается спасти других. Что ж, лучше думать так, чем ждать от него подвоха…
Извозчик останавливает лошадей, как я и прошу, в начале улицы. Лучше немного пройтись пешком, чем давать повод для расспросов госпоже Совкиной.
Фонари горят исправно, освещая дорогу. Близость академии, а значит, частое появление здесь стражей, вселяет уверенность, что доберусь в целости и невредимости. И история с Рауллами не в счет… Молния в одно дерево не бьет дважды. Или, наоборот, бьет?
Метель не прекращается, и ко двору Совкиных подхожу облепленная снегом. Во дворе нетронутые сугробы, только протоптанная дорожка к дому хозяев говорит о том, что они на месте. Окна темны — Совкины уже спят или экономят заряд магических ламп.
Пес приветственно тявкает, не вылезая из будки, сейчас похожей на белый холм.
— Малыш, завтра я от вас съезжаю, — тихо сообщаю животному. — Мне будет не хватать тебя.
Собака высовывает нос из теплого нутра своего домика и тяжело, словно понимая мои слова, вздыхает.
Повезло Совкиным с охранником — у меня такого в общежитии не будет. Хотя зачем он мне там? Нечисть не проникнет на территорию академии. А вот от любопытства адептов мои вещи не застрахованы. Маги — пытливый и часто беспардонный народ, кто-то ради интереса может взломать защиту на сундуке, а там изобретение отца. Нет, камни в общежитие везти нельзя. Что, если я оставлю их здесь? Кто будет искать их на съемной квартире?
Стоя на крыльце, долго размышляю над тем, правильное ли принимаю решение. Правильное. Изобретение лучше спрятать.
Зима осложнит задуманное, но не сделает вовсе невозможным. И я иду во флигель за камнями автотелепорта.
Перед тем как пересыпать их обратно в мешочек, в котором они лежали изначально, набрасываю на него «глушилку» — заклинание, призванное спутать поисковые чары, если вдруг какой-то маг вздумает поискать во дворе Совкиных спрятанные амулеты. Краткосрочное, его хватит на несколько месяцев.
Однако странное дело, заклинание на ткань ложиться не желает, словно она… уже занята? После нехитрых манипуляций, известных дочери изобретателя, но, естественно, не целительнице с первого курса, определяю тип заклинания. Скрытое послание, начертанное «симпатическими» чернилами магического происхождения.
Слово-ключ — и я читаю письмо.
Лучше бы я не знала, что там написано! Горечь разочарования в самой себе отрезвляет. Я самодовольная дура, решившая в одиночку спасти близких. Почему, почему не подумала о том, что отец предусмотрел возможное пленение?! Почему не подумала, что на такой случай у него готов еще один план спасения?
«Соня, у меня дурные предчувствия. Если мы не вернемся, пропадем без вести, отнеси камни Айзу и расскажи принцип работы. Целую, папа».
Граф Айз — первый заместитель начальника службы безопасности Кронийской империи, человек чести. Он бы с легкостью вытащил родителей и брата. А я… я лишила их верного шанса.
Ох и глупая я, глупая гусыня…
Сидя на полу возле дорожного сундука, ругаю себя последними словами. И одновременно оправдываю. Ну откуда я могла знать, что мешочек подписан? Ладно, буду честной: я могла это предположить.
Что ж, теперь поздно переигрывать. Нет гарантий, что я доберусь в столицу с земель приграничья без приключений. А связаться с безопасником, не выезжая из Вышеграда, не сумею, даже не представляю, как это сделать!
Поэтому придется ставить на Каррая.
Место для тайника выбираю за будкой Малыша. Убедившись, что Совкины крепко спят, а в радиусе двадцати метров нет живых существ, кроме пса, заклинанием для отогрева замерзшего пациента растапливаю снег. Затем уже привычным «sectis» аккуратно вспарываю травяной покров и заледеневший грунт. Камни, перестраховываясь, прячу в стеклянном флаконе с хорошо притертой пробкой. Надеюсь, артефакты перезимуют удачно.
Вернув пласт земли на место, присыпаю его снегом. Более надежно укроет метель, которая не прекращается.
Может быть, поступаю глупо и следовало бы перекинуть всю ответственность на плечи специалистов. Да, граф Айз возьмется вытаскивать изобретателя. Но за помощь государственных служб придется расплачиваться, тогда как отец не хотел отдавать автотелепорты императору.
После определенных событий папа считает, что правитель Кронии не вправе занимать трон, — слишком слаб духом. А усилить слабака — значит, превратить его в злопамятного монстра, настроенного на разрушение.
Ох, какие кощунственные мысли лезут в голову… Это родители могут тихонько ругать императора, нам же с Мирнаном велят его уважать, но на расстоянии. Пристальное внимание правящего рода обычно доводит до беды.
Пока настаивается противопростудный чай, принимаю важное решение, давно подсказанное Мелиссой Вогар. Я попрошу две сотни златников у дяди Энтоля. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что… Нет! Скажу как есть. Устала врать и выкручиваться. Пусть знает, что у отца есть новое изобретение.
Нет, нельзя. Раз уж не получилось связаться с графом Айзом, то и дядьке нечего узнавать такое. Что-нибудь придется наплести…
Дядя Энтоль — светский человек, спать ложится под утро. И я отправляю через почтовую шкатулку послание, надеясь получить ответ в лучшем случае завтра-послезавтра.
Мне нужна его финансовая помощь, сама я не соберу необходимую сумму выкупа, а быть должной Карраю… нет, не смогу.
А еще я не смогу выполнять поручения Фликса, главного источника моего дохода. Ведь, заселившись в общежитие, я больше не сумею свободно выходить в город. Чтобы покидать кампус, нужно разрешение куратора или преподавателя профилирующей дисциплины — целителя, зельевара или травника. Впрочем, мне добро может дать теперь и тренер «Аквилона», только как объяснять, зачем мне в город? Иду сражаться с муравьями на складе какого-нибудь купца? Или спешу — упаси Создатель от разоблачения! — в бордель?
Вывод: необходимо поговорить с мэтром. Я больше не смогу бежать по первому его зову. И у него нет причин для шантажа — целитель Зеймор снял часть запретов на самостоятельную практику.
Перед тем как лечь в постель и погасить «светляк», заглядываю в почтовую шкатулку. А вдруг?..
И этот «вдруг» случается. Шкатулка не пуста!
Золото ослепляет, затмевая собой записку, — и, позор мне, я сначала считаю монеты, только затем обращаю внимание на послание.
Когда писала, что на выкуп родителей и Мирнана из плена орохоро мне нужны две сотни златников, я не сообщала о камнях автотелепорта, нет. Я пообещала дяде, что дам расписку с магической клятвой, что верну деньги. И готовилась к затяжным беседам в письмах, при этом надеясь, что об изобретении все-таки не придется рассказывать.
Но, как говорит Мелисса Вогар, что-то большое откинуло копыта в лесу: дядя Энтоль мне верит сразу и высылает запрошенную сумму. Нет, даже больше! Двести двадцать златников!
Я долго прыгаю по комнате. Только устав, читаю ответ.
«Соннэя, малышка, не лезь никуда! Если уверена в найденном проводнике, отдай ему деньги, но сама не лезь…»
Ох, святая Виржия… Смахиваю слезы с ресниц. Неожиданный поступок родственника трогает до глубины души. Дядя переживает. Неужели его мучает совесть, что тогда не помог, когда сбежала от Шелейских? Ему стыдно, все-таки он неплохой человек.
«…Я волнуюсь, что ты можешь угодить в беду. Михал убьет меня, если с тобой что-то случится. Соннэя, ты в Вышеграде? В безопасности сейчас? Если нужны еще деньги, дай знать».
Растроганная заботой, спешу успокоить родственника:
«Да, я в Вышеграде, мне ничто не угрожает. Не волнуйся, денег теперь точно хватит».
Шкатулка мелодично звякает, сообщая, что мое послание отправлено.
И тут меня бросает в жар. После озарения.
Это не дядя! Я переписываюсь не с дядей!
Я четко и ясно понимаю: я — дура! И я переписываюсь не с дядей…
Почерк его, но стиль письма — нет…
Какая же я дура… Глупая гусыня!
Внезапный приступ щедрости, да еще златники сверх той суммы, которую я просила, ослепили. Я сразу не отметила, что Энтоль обращается полным именем вместо сокращенного домашнего варианта «Соня». «Малышка» вместо привычного снисходительного «дитя»… Пишет, что Михал убьет его, хотя боится только мою маму…