— Соннэя, а ей вернут красоту? — уже возле телепорта спрашивает он дрожащим голоском.
— Если оплатят услуги мага-косметолога и целителя высшей категории, то да. Только времени на это уйдет немало.
— Почему?
— Корица, увы, не маг. Людей без малейших способностей исцелять сложнее.
— А, если дело только во времени, то все будет хорошо! Фликс о ней позаботится.
— Это огромные деньги, не один десяток златников, — осторожно замечаю я.
— Для своих мэтр не жмотится, — уверенно заявляет мой проводник. — Чтоб ты знала, на него молятся.
— Прямо местное божество…
Лисенок не замечает иронии и продолжает петь дифирамбы хозяину:
— Мне братан рассказывал, когда мэтром был Костяной, дань брали, не решая проблем. Никакой справедливости, один закон — слово Костяного. Но когда он пожелал Фло за долги ее мамаши-куртизанки, Фликс отшил поганца, вызвав на дуэль. Костяной дал добро, да только выставил своих телохранителей. Фликс положил их, а затем и главаря. И ему предложили перстень мэтра.
— Так Фликс — герой?
— Еще какой! Ты увидишь, он поможет Корице, и у нее все будет хорошо.
Какая чистая, незамутненная малейшим сомнением вера… Паренек светлеет лицом, и я не решаюсь разочаровывать его. Тело вылечить легче, чем душу, особенно женскую. Шрамы с кожи уберут, а те, что невидимы глазу, — не до конца, останутся рубцы плохих воспоминаний. Так говорила мама, и я ей верю.
Без приключений возвращаюсь в общежитие за час до утреннего сигнала подъема.
Уже в комнате спадает действие последнего успокаивающего заклинания. И я долго стою под горячим душем в надежде прогнать внутренний холод. Перед глазами — кровь, изувеченная девушка, с которой, будто с фрукта кожуру, спирально сняли кожуру.
Как? В моей голове не укладывается, как можно так поступать с людьми? Как можно увечить прекрасную женщину? Даже если она шлюха и обманщица? Нет, не могу! Не могу понять, каким монстром должен быть мужчина, который сделал подобное с той, которая разделила с ним постель…
Мне нужно выговориться, и единственный человек, которому я полностью доверяю, сейчас далеко. К счастью, существуют почтовые шкатулки.
Чуть успокоившись, стучусь в комнату Элизары, решив не трогать возившуюся со мной ночью Иву и дать ей поспать. Но сокурсница не отвечает. Встревожившись, заклинанием выясняю, что комната пуста. В памяти всплывают слова второй соседки: «Одна вообще не явилась ночевать…» Погруженная в свои мысли, я пропустила это заявление мимо ушей, а вот теперь горю желанием узнать, что случилось с Нейсс.
— Прости негодяйку, но где Элизара? Ты говорила, она не вернулась в общежитие?
Взъерошенная девушка смотрит на меня одним глазом — второй еще закрыт и видит сон.
— Ты кошмарная соседка, Близард, с тобой вечно что-то происходит.
— Знаю, прости. Так что там с Нейсс?
— Думаю, она уже замуж вышла.
— Что?! — Сонливость слетает с меня, как после бодрящего заклинания. — Ты пошутила?
Если нет, то получается, я опоздала с советом обратиться в дом святой Виржии за амулетом. Но откуда навязчивый жених узнал, что Элизара будет в городе? И почему парни и преподаватели не защитили ее от произвола? В таких случаях как замужество против воли, академия на стороне своих адепток!
— Шутки тут неуместны. Мне ребята сказали, что один из боевиков службы безопасности герцога Монтэма, явившихся в трактир вас спасать, заявил, что рыжая — его суженая. И, не давая ей передышки, умыкнул. Интересно, она теперь доучится? Или мы ее больше не увидим, он увезет ее в княжество Глай?
— Хочешь сказать, ее выбрал гайрус? — не верю я.
— Ага. Отец нашего Лайнета, представь?
— Но как же…
— Все, больше ничего не знаю, отстань! — Ива поднимает руку в защитном жесте. — Все вопросы к Ричу во время завтрака.
С момента моего вселения в общежитие аквилонцы прочно обосновались в столовой за нашим столом. Так неожиданно я опять оказалась в центре внимания, но это было терпимой платой за приятную компанию во время приема пищи.
Совладав с эмоциями, прошу у Ивы почтовую шкатулку, все равно уже разбудила. Бедная девушка зевает неприкрыто и как-то отчаянно, но не отказывает в просьбе. Повезло, что мы целители и умеем снимать последствия бессонной ночи.
Ввожу позывной код шкатулки наставницы и терпеливо жду, помня, что Мелисса Вогар, общаясь с сотнями клиентов и поставщиков, отвечает на вызовы даже незнакомцев.
— Соннэя?! — пугается моя благодетельница. — Что с тобой? Ты белее снега!
Мои слова наверняка причинят ей боль, но рассказать придется — меня распирают эмоции. И если не она, то кто-то из соседок станет моей слушательницей, а это поистине катастрофа, и не только для меня.
— Кое-что произошло… Один хорошо знакомый вам маг — страшный человек, садист и убийца. — Я спешу излить душу, глотая слоги и целые слова.
Когда я называю имя, наставница сначала бледнеет, а затем хмурится, сейчас так напоминая своего старшего родственника, нашего декана:
— Ты уверена?! У него кристально чистая репутация! Он столько лет преподает в академии! Герой и выдающийся маг!
Закрыв глаза, мысленно переношусь на несколько месяцев назад и снова прокручиваю в голове воспоминание.
…Вклинившись в реденький поток студентов, спускающихся по главной лестнице академии, устремляюсь к выходу. Я так спешу, что, сбегая по ступеням, теряю осторожность и спотыкаюсь…
Полет заканчивается быстро. Чьи-то цепкие руки успевают меня поймать и дернуть в сторону.
Сердце стучит где-то в горле… Волна страха, будто кипятком ошпарившая изнутри, постепенно стихает. И я, кроме крепких рук спасителя, ощущаю его твердую грудь, к которой прижата, слышу его взволнованное дыхание.
— Спасибо, — глухо бормочу я, глядя на серебряный воинский знак в виде хищной птицы, приколотый к мужскому плащу над сердцем. — Спасибо, вы мне жизнь спасли…
Нет, я не путаю. Именно этот значок я обнаружила у порога в комнате Корицы. Серебряную птицу — то ли орла, то ли сокола.
— Мне жаль, Мелисса, но тот орден действительно принадлежит Виттору Орашу.
Женщина упрямо качает головой:
— Ты можешь ошибаться. В конце концов, Ораш — не единственный бывший военный, которого наградили подобной птичкой!
— Я живу в Вышеграде бездну времени и видела такой знак только у него. Это, похоже, редкая награда. Сожалею…
Госпожа Вогар стискивает зубы:
— Пока не увижу своими глазами, не поговорю с Орашем, я верю в его невиновность.
— Улику забрал мэтр. Но у меня есть еще одна. — Я демонстрирую флакон с туалетного столика Корицы. — У Неспящего Ока должны быть образцы биологического материала сотрудников академии, значит…
— Значит, успокойся, Соннэя, не спеши, — перебивает Мелисса и ошарашивает: — Никуда не лезь, я скоро приеду.
— Как приедете?!
— А так. Я не верю, что это Ораш. Приеду — и мы вместе разберемся.
Расстроенно опускаю взгляд. Наставница до сих пор любит этого мужчину.
Что ж, она имеет право на надежду. А мне кажется, что человек, искалеченный физически, может быть таким же и духовно. Люди, пережившие столь серьезные потрясения, меняются, и редко в хорошую сторону. Почему бы Орашу, бесспорно, талантливому магу, но неполноценному физически мужчине, не покупать любовь куртизанки, а затем не изувечить ее в отместку за обман?
К тому же сейчас весна, время, когда активизируются душевнобольные и фанатики.
Мне доводится пережить неприятные полчаса, когда спозаранку не пожелавший представиться маг в черной форме с неизвестными знаками отличия устраивает настоящий допрос:
— Адептка, вам придется довериться мне, если мы хотим установить истину.
А мы хотим? Лично я хочу на занятия и спать. Влезать в тайны благословенных родов точно не жажду.
Невзрачный, сероглазый, с узким длинным лицом и острым носом шатен напоминает мне пронырливую крысу. И мысленно я прозываю его эрдом Пронырой. А что делать, раз он не счел нужным назвать свое имя?
— Я расскажу вам все, что помню, но пить какие-либо зелья не буду. И вы не имеете права меня заставлять, я не преступница.
— Следствие разберется, кто вы, — мерзко улыбается мужчина. — Слишком часто вы оказываетесь рядом с наследником, когда он нуждается в целительской помощи.
Я не выдерживаю обвинительного тона и возмущаюсь:
— Хотите сказать, это я все подстроила?
— Я этого не говорил, но версия не лишена здравого смысла. Это ведь вы попросили графа с друзьями поговорить с поддельным Тайвионом?
Эрд Проныра доволен собой, а я, закусив губу, молчу. Можно сделать хуже, оправдываясь и что-то объясняя.
— Чтобы себя обелить, вы должны согласиться на зелье правды. Отказ выглядит слишком подозрительным.
Я недоверчиво смотрю на мага. Он берет меня на слабо́? Нет, сейчас я себя не очень хорошо чувствую — бессонные ночи и напряженные события сказываются не только на выдержке, но и на внимательности с логикой. И все-таки попадаться на такой трюк не собираюсь.
— Артефакта, определяющего ложь, недостаточно? Я не буду пить зелье, на которое у меня может оказаться непереносимость.
— Послушайте, адептка…
— Адептка вправе отказаться, — резко обрывает его Каррай и громко хлопает дверью.
Слава святым покровителям! Преподаватель приходит вовремя. Мне даже неудобно, что я настолько остро радуюсь ему.
— Допрашивайте студентку в моем присутствии, — велит боевик.
Дознаватель раздосадован, но подчиняется. И допрос возобновляется.
Мага интересует вечер в трактире поминутно, даже незначительные детали, и ради них он готов вывернуть мою память наизнанку. Он изматывает сильнее, чем зимой Каррай, расспрашивавший о шпионе Лардо.
Невзирая на скрытые угрозы, искусник не дает дознавателю применить ничего серьезнее артефакта правды, мотивируя тем, что у меня и так хорошая память и сотрудничаю со следствием я охотно.
Проныра злится — искусник не дает ему работать, доводя до кипения. Особенно сильно его раздражение проявляется, когда в аудиторию входит тот, кого я меньше всего ожидаю увидеть. Рорк Тайдор Лайнет, отец Рича и муж моей бывшей соседки по комнате.