— Простите?..
— Не прощу, — сердится он. — Жизнь — дар свыше, и от таких подарков не отказываются. Никогда! Даже в безвыходных ситуациях нужно бороться!
— Не пойму, о чем вы!
— «Нет, во имя Ма» — ритуальная фраза невесты, выбравшей вместо замужества смерть во славу богини.
Мне не хватает воздуха от потрясения, а Каррай все тащит и тащит куда-то в темноту.
— К-как — смерти?
— А вот так. Назовите имя мерзавца, посоветовавшего вам произнести древние слова.
Каррай не шутит, и я уныло поправляю его:
— Имя мерзавки… Это Ашшка, бывшая невеста Нгрна.
— Предательство? Что ж, шамана придется поставить в известность.
Мы стоим в степи, за пределами ограды из заточенных кольев. Где-то жутко хохочет гоготун — безобидная, но пугающая людей со слабыми нервами птица. Рыщут во тьме и страшные твари. К примеру, те же ядовитые грызни, но с Карраем я ничего и никого не боюсь.
— Племя Нгрна носит имя Черного Волка, а то, которое приняло вас, — Ядовитого Грызня?
— Да, адептка.
В голове роятся десятки вопросов и предположений, эмоции переполняют. А еще я счастлива, что избежала глупой свадьбы, что спас меня искусник, хоть до конца и не верю в это. Неужели о приключениях у степняков можно позабыть как о дурном сне?
— Я правильно поняла, что Нгрн, отдавая меня вам в качестве… дочери, заключает перемирие с племенем Ядовитых Грызней?
— Да.
А искусник сегодня весьма «разговорчив»! Вопрос, почему взял не в качестве жены, ведь все равно местные обряды законны лишь здесь, жжет мне язык.
Но я борюсь с собственной глупостью и бунтующим хмелем подсунутой шаманкой выпивки и спрашиваю совсем о другом:
— Я не совсем поняла, почему Нгрн решил жениться на мне? Ведь он и сам не радовался смене невесты?
Над головой холодно сияют крупные звезды, в буйной траве трещат ночные кузнечики, сладко пахнет лунными цветами, а мы все стоим. Кого-то ждем? Могли бы и поторопиться, холодно все-таки. Заглядываю в глаза искусника — в них отблески зависшего рядом «светляка», усталость и какая-то странная тоска.
— В катакомбах, приняв знак племени Черных Волков, вы поставили Нгрна в неловкое положение. Если женщина спасает жизнь холостому степняку, что именно вы и сделали, восстановив ток магии и подлечив, он обязан предложить ей замужество.
— Понятно, я стала заложницей чужих обычаев.
— Скорее собственной глупости, — поддевает маг. — Вам ведь говорили не трогать орохоро? Но вы, как всегда, поступили по-своему.
Оправдываться, что не могла иначе? Нет, не буду. К тому же есть более важная тема для разговора.
— Искусник, пока мы кого-то ждем и не ушли отсюда, скажите, можем ли мы помочь пленникам Черных Волков? Здесь парень и две девушки, все трое маги.
— Уже помогли, не беспокойтесь. — Голос Каррая теплеет, и грусть сменяется весельем. — Приятно все-таки, что моя дочь — альтруистка.
Я не успеваю толком понять, нравится мне его шутка или вызывает отчаяние, как из темноты раздается насмешливое:
— Но-но! Не засматривайся на чужих дочерей, Ларсер, делай и воспитывай своих!
Оборачиваюсь — и схожу с ума от радости.
— Папа! — Я прыгаю в объятия отца, не сдерживая слез. — Папка!..
Родные руки крепко обнимают, даря тепло и защиту.
— Тише, светлячок, тише, моя маленькая! Все плохое позади, не надо плакать.
Только после его просьбы осознаю, что рыдаю в три ручья. Отец гладит по голове, а я все никак не могу успокоиться.
— А мама? Мирнан? — озаряет меня внезапная мысль. — Где они?!
— Ждут нас, не переживай.
За слезами мало что могу разглядеть, но на ощупь чувствую, что отец похудел. Длинные волосы стянуты ремешком, щеки и подбородок заросли темной бородой.
Покашляв, Каррай смущенно произносит:
— Прости, Михал, но нам пора идти, не хочу больше никаких неожиданностей. Да и ребятам лучше скорее показаться Магдалене.
Слова искусника возвращают к действительности, и я замечаю, что мы не одни. Яника и ее товарищи по несчастью выглядят еще более утомленными, чем всегда. Страшно представить, что недавно и мои родные выглядели так же…
Бывших невольников поддерживают Рорк и Ричард Лайнеты, а еще граф Фрайд. Тот, который настоящий.
Я встречаюсь взглядом с парнем, которого совсем недавно называла Эйнаром Гарденом… с парнем, который выглядел как Эйнар Гарден, но был совсем другим человеком. Законнорожденный аристократ из благословенного рода, граф, внук герцога, будущий владетель северно-горных земель… В общем, неподходящая компания для дочери простого изобретателя.
— Здравствуй, Соннэя. Я рад, что мы успели, — тихо произносит Фрайд.
Черные бездны глаз, кажется, глядят прямо в душу. Зажмурившись, утыкаюсь лицом в плечо отца. Как же сложно привыкнуть к другой внешности того, которого считала другом! Голова идет кругом…
— Замерзла, светлячок? Оденься. — Отец отдает свою куртку, и я послушно беру, хотя замерзли только руки, все остальное прекрасно греет платье из кожи шварша. — Подожди минуту.
Он быстро снимает блокирующие мою магию браслеты.
— Ох, спасибо…
Создатель, какое счастье от них избавиться! Я снова чувствую ток силы, и с этим упоительным ощущением мир обретает дополнительные звуки и краски. Как хорошо все-таки быть магом…
Каррай демонстративно открывает телепорт с помощью одного из массивных браслетов на запястье. Отец тихонько хмыкает, и я понимаю, почему: универсал делает вид, будто пользуется бесценным артефактом перемещения, которых по всей стране не больше двух десятков.
Первой в ярком всполохе исчезает троица магов, сопровождаемая гайрусами, затем идем мы с отцом и Фрайдом. Искусник, шагнув вслед за нами в большой шатер, закрывает дыру в пространстве.
— Доченька! — На меня налетает смерч из маминых объятий и поцелуев. — Маленькая моя! Ты в порядке?
Самые любимые и ласковые в мире руки обнимают нежно-нежно, и я не могу внятно говорить. Мир скрывается за пеленой слез, плывет перед глазами.
— Мамочка… мама…
Я плачу от счастья, что все закончилось, и от страха, что может повториться. В детстве веришь, что папа и мама уберегут от любой беды, справятся с самыми страшными неприятностями, а когда пора наивности заканчивается, понимаешь, что родители не всесильны. Моей беззаботности настал конец, когда пришла весть об исчезновении самых любимых и родных людей.
— И я хочу обнять сестренку, — раздается позади подчеркнуто веселый голос Мирнана. — Ты только в слезах меня не утопи, Сонь.
Мама чуть отодвигается, и мы обнимаемся уже втроем. Руки у брата стали мускулистее и тяжелее, чем я их помню. Или раньше он не захватывал меня в почти медвежьи объятия?
— А можно и мне в ваш тесный круг? — смеется отец.
— Нужно, — всхлипываю я. — Иди к нам, пап!
Когда эмоции стихают, озираюсь. У зрелища под названием «семья Бладриз льет слезы счастья» свидетелей нет, нас деликатно оставили одних.
Вскоре мама отстраняется.
— Доченька, прости, — смущается она, — я должна взглянуть на ребят, которых спасли.
В этом суть целительства: невзирая на личные обстоятельства, думать в первую очередь о тех, кому больно и плохо.
Отец вздыхает:
— Я тоже пойду, нужно обсудить с Ларсером некоторые моменты путешествия по Туманной долине. А главное, я вынужден продолжить работу над артефактом, который поможет нам пройти через перевал.
Только сейчас замечаю, что он без очков. Видимо, разбились, и он разрешил маме подлечить ему глаза. Впрочем, как и ранее, острота зрения продержится недолго, раз даже у степняков он умудряется что-то изобретать.
— А можно я буду ассистировать? — умоляюще гляжу на маму.
В отличие от отца и братика она выглядит лучше, чем дома: отдохнувшей, с румянцем на щеках и блеском в красивых синих глазах. Обычно они уставшие и слегка покрасневшие — целительница Магдалена Бладриз пользуется популярностью и не отказывает никому из тех, кто жаждет попасть к ней на прием.
— Можно. — Мама кивает и под ручку с отцом выходит из шатра.
Брат придерживает меня за рукав куртки, не позволяя ринуться вслед за родителями:
— Переодеться не хочешь? Ты, конечно, превосходно смотришься в этом платье, но несколько не к месту.
Я морщусь:
— Не хочу, долго и не во что.
— Я поделюсь одеждой. — Мирнан подмигивает: — Или на самом деле ты не желаешь менять обтягивающий наряд на балахон-рубашку из-за кого-то?
Брат вечно меня поддевает, заставляя смущаться. Но сейчас, после всего пережитого, его подколки вызывают только улыбку.
— Угадал, — подмигиваю в ответ. — Из-за кого-то.
Оставив братца ловить челюсть, убегаю на поиски мамы.
Почти час мы занимаемся Яникой и ее друзьями. Больше всего времени уходит на то, чтобы заставить дар начать самоочищение от трав-блокираторов.
— Мам, а вы сами давно восстановили ток магии?
Она, на секунду задумавшись, пожимает плечами:
— Точную дату не скажу. С зимы, вскоре после того, как Ларсер узнал, что ты ищешь проводника. Он прислал вестника в племя, с которым дружит, и нас разыскали.
— Но… — От возмущения я не могу сразу задать вопрос, не выругавшись, а мама запрещает поминать шэйша. — Я понимаю, что зимой он вас забрать не мог, но почему не сказал мне? Что нашел? И вы в безопасности?! Я столько переживала, мучилась!
— Он не хотел давать тебе надежду раньше времени. Еще предстоит пройти перевал, Соня.
И столько грусти в ее голосе, что я не могу не воскликнуть:
— Нас будет вести Каррай! Все будет хорошо, я знаю.
Хм, почему мама как-то странно на меня смотрит? Будто видит в первый раз?
— И папа изобретает какой-то артефакт, который нам поможет. Неужели ты в нем сомневаешься?!
Родительница со смешком качает головой:
— И все же кричать «ура, спасены» мы будем, когда долина окажется за спиной.
Напоминание о сложном, полном опасностей пути осаждает радость.
Когда ребята засыпают, мама гасит яркие «светляки» и создает зеленоватый «огонек»: такой горел по ночам в спальне, когда я в детстве боялась темноты. Затем обнимает меня как маленькую, гладит по волосам, и на душе становится легко и спокойно… до поры до времени.