Бум-м-м! Джано сжал мою руку и что-то зашептал. Осторожно? Ого… да что ж у него там такое, в этом пузырьке? Бум-м-м!
Ну, все. Кому-то здесь точно настал полный и бесповоротный каюк. Или аргентумам, или нам…
Эх. Все хорошее в жизни кончается быстро, от мороженого до гамбургера.
Пузырек тоже закончился. Отбушевали искры, оттанцевал тарантеллу пол. Стих шум. И аргентумы тут же подняли свои змеиные головы.
Чтобы осмотреть зал, им потребовалось на удивление мало времени — доли секунды. И все три пары серебристых глаз тут же уперлись в моего вампира. Тот медленно поднялся на колени. И в следующую секунду на темноволосую голову Джано рухнул град:
— Ты!
— Энчелесто Джано…
— Ты что себе позволяешь, отродье нечестивого?! — перебил третий. — Ты что приволок, ты, покуп…
— Тихо! — прошипел первый. — Джано, ты представляешь, на какое наказание тянут твои прегрешения? Ты…
Звень.
И стало тихо-тихо. И претензии прекратились. Потому что все взгляды приклеились к полу — к тому месту, на которое из карманов коленопреклоненного Джано выкатились еще два пузырька…
— Что? Где? Как? Что случилось? — топая и причитая на разные лады, в комнату влетело полтора десятка народа (среди них наш старый знакомый Массимо). Стража. Ну да, очень вовремя: как раз к шапочному разбору. — О-о… Вы целы? Что тут было?
Джано — вот же ботаник! — принялся объяснять, что ничего, мол, опасного, просто одна экспериментальная настойка и… Он, мол, извиняется, не хотел… и вообще, это совсем не то… эти пузырьки вовсе не разрыв-настой, а…
Я полюбовалась на то, как глаза Массимо становятся все круглей и круглей, а лица аргентумов все злее. И вмешалась, пока не стало поздно:
— Дык я не поняла: вы его че, прощаете?
Аргентумы в шоке — это зрелище. Казалось, еще минута — и в нас полетят молнии вместе с люстрой, потолком, небом и звездами. Но взгляд на пузырьки (все еще лежавшие на полу рядом с моей ногой), оказывается, дивно способствовал тому самому хладнокровию, которого требовал наш ояката. И гуманизму заодно.
— Да.
— Чё-о?! — На этот раз я не прикидывалась — вот чего после всего этого переполоха не ждала, так это прощения. Джано рядом окаменел.
Один из аргентумов неохотно покосился на свидетелей.
— Да. Прощаем. На сей раз. Джано, забери свою… экспериментальную настойку… и свой… Подарок… и иди отсюда!
— Точно прощаете?
— Вон!
— Да идем мы, идем… как там… благословенны будьте, принимающие, направляющие и так далее.
— Вон, идиотка!
Ах так… Ну ладно.
— Дарья, не надо.
Спокуха, Джано, я иду тихохонько, руки на виду, никого не трогаю… а что там творит хвост, распихивая пакетики из карманов в разные укромные местечки, я за это не отвечаю. Правда?
Пакетики промасленные. Хорошие такие пакетики. Крысы или мыши до них быстро доберутся. А порошочек легонький, его сквознячком развеет в момент.
А там мы посмотрим, господа принимающие-направляющие, что скорее до вас доберется, галлюциноген или снотворное. Интересно… а слабительное я случайно не брала?
При каждом шаге из карманов Джано доносилось мягкое стеклянное звяканье, и, может быть, поэтому нас проводили к выходу куда уважительней, чем в зал. Несмотря на довольно злобные взгляды, связываться с нами страже явно не хотелось.
— Ух ты… — Я зачарованно уставилась на башню. Мне показалось или она в самом деле наклонилась сильнее? Кстати, раньше наклон, кажется, был в другую сторону. — Джано, ты посмо… ой! Что ты делаешь?
На этот раз даже краска была не в состоянии скрыть цвет его лица. А уж выражение…
— Что это было?
Хм… Не мог же он заметить хвост?
— Ты про то, что я их послала? Джано, они просто хотели…
— Что-это-было-такое?
Ой, Джано, ты как-то не вовремя решил перестать быть ботаником.
— Ну… ты же не думаешь, что здесь подходящее место для разговоров?
Джано мрачно покосился на башню, на «незаинтересованные» морды стражи и прошипел:
— Домой.
— То есть как — неконтакт? — Джано остановился прямо посреди улицы. Налетевший на него прохожий выразился насчет вампирьей родословной от тажмуду, каменеющих червей, но пригляделся и принялся многословно и бестолково извиняться.
Джано не слушал. Он меня допрашивал:
— Хочешь сказать — они так и подумали — про неконтакт?! И тупицу?
— Ну… я думаю, да.
Не хотела бы я услышать такое еще раз…
Ни у меня, ни у Джано не хватило терпения дойти до дома, и мы принялись обсуждать этот выдающийся визит уже на втором повороте дороги. За это время успели опрокинуть корзину с абрикосами у торговки фруктами (Джано), сбить с ног менялу (это я), напугать крикучего попугая у дома придворного брадобрея (бедный попугай забыл кричать: «Пр-р-риходите к брадобр-р-рею Р-р-равилю!» — и заменил этот крик воплем: «Кар-р-раул, гр-р-рабят!») и два раза поцапаться. Джано сначала не хотел верить, что я реально слышала мысли, потом потребовал размотать шею, присмотрелся к узору и призадумался, отделавшись от меня фразочкой: «Возможно, это последствия активации связи». А потом принялся доставать, выпытывая подробности…
— Значит, роль Даиза — держать приобретение в рамках? Ты точно запомнила?
— Еще раз такое спросишь — укушу. Точно, точно.
— Любопытно… Ершамхух!
Знакомое слово подействовало, как удар тока: я дернулась. Что, неужели голова каким-то образом выбралась из кладовки и явилась предъявлять претензии? Но нехорошее слово, стойко ассоциировавшееся с неприличным, произнес Джано. И смотрел он при этом на наш… то есть его… дом. Точнее, на двор, переполненный людьми.
— Что там могло случиться?
— О, нет! — простонал ботаник и бросился к дому.
— О-что?
Блин! Ненавижу бегать.
— Дочь шайтана! Вах, смотри, куда идешь! Дэвий зад, дэвушка, вай, мои ноги, мои ноги-и-и! Ты, порождение бегемота, беги дальше, сохрани Нейгэллах того, к кому ты так торопишься!
Да, людям тоже не очень нравится, когда я пытаюсь бегать.
…Двор и правда был переполнен. Целеустремленно двигались люди, толпились верблюды, нервно дергались сторожки, кое-как сдерживаемые Алишером. Кто-то орал:
— И-и-и, раз! И-и-и, два! — И медленно взлетало-растягивалось голубое полотнище.
— Что здесь происходит?
— О, Джано, дружище! — заулыбался невесть откуда вынырнувший вампир Микеле. — Ты вовремя! Мы с Мелисс никак не можем поделить двор. Кто у тебя там ползает, интересный такой…
— Мелисс?! — Джано благополучно пропустил мимо ушей «ползает».
— А что? Ты же сам просил приглядеть за твоим Даром? Поверь, нам это доставит истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие!
— Я признателен… Но Мелисс — тут?
— Конечно, нам стоило подождать твоего ответа на наш запрос о приглашении в твой дом, но ты же не против?
— Нет, но Мелисс?..
— Приветствую со-родича Джано. — Кажется, воздух разом похолодел градусов на пять. Знакомьтесь, Мелисс, женщина-кондиционер, замораживает одним дыханием. — Я полагаю, ты не сочтешь наш визит вторжением? Я просто стремлюсь выполнить свой долг наидостойнейшим образом. А судя по интересу, который проявлен к твоему оригинальному Дару, полагаю, наилучшим выходом будет держать его — то есть ее — под присмотром. Неусыпным.
— Ах вот как… Смею ли я спросить, кем именно проявлен интерес?
— Обсудим это в моих комнатах?
— Где?
— Я имею в виду, в моем шатре. Кстати, ты абсолютно запустил свои владения. Полагаю, ты должен позволить нам привести все в порядок хотя бы во дворе.
— А пока мы поживем в шатрах. Походные условия! — жизнерадостно пропел Микеле. — Давно мечтал немного отдохнуть от роскоши!
Я поглядела на заполнивших двор верблюдов, с которых снимали бесчисленные тюки, свертки, кувшины, ковры, предметы мебели, зеркала, потом на огромные шатры, шелестящие на солнце шелковыми стенами, потом на прислугу, брызгавшую на песок у входа ароматическую воду…
Походные условия, ага.
Глава 17
Господи! Дай мне еще чемоданчик нервных клеток,
а то те, что ты дал при рождении, уже закончились.
Дарья
— Вы вернулись! — Алишер бросился ко мне и остановился, будто собирался обнять, но засомневался. Посмотрел блестящими глазами. — Вернулись… С тобой все хорошо? А с Джано?
— Ага… ох! — Сторожки вопросом — обнять-не-обнять? — не заморачивались и теперь всем скопом шустро взбирались по платью, карабкаясь на руки. — Шер, какого черта творится? С вами все в порядке? Что тут делают эти?..
— Они час назад заявились. Сказали, что у них есть право тут ждать Джано и стали… вот… ждать.
— Они вам ничего не сделали?
— Нет. Только поспрашивали. Кто мы да что тут как… да кто на задний двор заполз…
— В смысле?!
— Ну ползал там кто-то. Еду сторожков пытался стащить. Потом к соседу на помойку убрался. А что? Ты о нем уже что-то знаешь?
— Ничего! Давно говорила, что соседу там надо хоть изредка прибираться. А то вон уже заводится невесть что.
— Ну да… — недоверчиво протянул Шер.
Сторожки ластились и шелестели, то ли выпрашивая еду, то ли жалуясь на незваного гостя, который посягнул на святое, то есть на обед. Надо их покормить. И ребят, кстати…
— Да мы не голодные! Поели эти… оладушки.
— А где все?
— Санни сортирует краски, — усмехнулся Шер. — А Рад успокаивает Тагира. Тот испугался всей этой шумихи и к тебе под кровать забился.
Интернат. Пока мы вытащили малыша, да пока утешили, да пока отбрыкались от Санни, который пожелал немедленно впихнуть меня в бассейн и покрыть какой-то мазью для нежности кожи, голодное пузо, подстегнутое стрессом, уже озверело. Настолько, что Левчик заходил кругами, вслушиваясь в бурчание-рычание, и даже в ответ заворчал — соперника учуял, что ли?
— Ур-р-р-л-л-л-л?
— Ар-р-р-р?
Шикарный диалог! Да когда ж ты уже уймешься, ненасытное?