Продолжили в тот же день, точнее, вечер. За этот вечер я последовательно возненавидела стихи, флейту и струнные инструменты. Роберто, с упоением слушавший очередную пьесу с закрытыми глазами, когда эти самые глаза открыл, только вздохнул:
— Не ритмо…
Подсмотрев начало одной из моих разминок, вампиры понадеялись было, что во мне скрываются танцевальные таланты… но вы бы видели местные танцы! Ага, танец живота в прозрачных шароварчиках с низкой талией… да аргентумы на Представлении скончаются в корчах, когда это увидят! Мысль, кстати. Прибережем на будущее.
Хитрый Микеле все-таки обнаружил мой талант — кулинарный, — но надежды вампиров с треском провалились в первый же день, когда, нервничая под взглядами трех пар глаз, я сыпанула в начинку к фаршированной индюшке что-то лишнее. Индюшка подлетела на блюде, дернула шеей, плюнула в сторону Мелисс красным соусом и гордо плюхнулась перед ошалевшим Левчиком.
Больше меня не просили демонстрировать кулинарный дар.
Зато остальные дары искали с усердием кротов в огороде. А в перерывах я воспитывала интернат, слушала болтливую голову в холодильнике и шалела от Левушки, который побратался со сторожками и вместе с ними, кажись, кого-то выслеживал… Вы когда-нибудь видали сторожка верхом на коте? Ага, я тоже решила сначала, что у меня глюки от перенапряжения.
И вот, пожалуйста!
Причем мне очень даже было интересно, какой талант имелся в виду в этом случае. С вампиром в обнимку. Да, представьте! Мы сидели в бассейне, по грудь в воде, и… ну… в смысле, нет, мы просто сидели, но… вот что в этой ситуации искать можно, а?
— Джано, может, ты все-таки проявишь больше энтузиазма?
Плечо под моей рукой не дрогнуло.
— О чем ты, Микеле?
Красавец-вампир присел рядом с водой и понизил голос.
— Думаю, ты догадываешься. Твой Дар контактен, с энергией все в порядке, направляющие совпадают… так в чем дело?
— Я не думаю…
— Не думаешь! Послушай, в последнее время я проникся пониманием твоих… убеждений, но всему есть границы. Связь практически активирована, без потерь ее уже не разомкнуть, а Дару придется непросто в любом случае! Прекрати свои страдания на пустом месте, сделай то, что должен.
Джано молчал. Меня обдало жаром. Это что он должен сделать? Эй, мне, конечно, уже семнадцать и все такое, но…
— Джано? Что это ты должен сделать?
— Ты не поняла? — устало отозвался мой вроде как хозяин. — Активировать связь.
— Поняла я! Как?
— Взять у тебя энергию и закрепить преобразование.
Что?! Я оглянулась на свидетелей. Свидетели прилежно занимались своим делом: смотрели на нас. Я убавила громкость.
— Ты же вроде брал уже?..
— Я не хотел! — с силой проговорил Джано. — И теперь не хочу. Это… нечестно, вот так привязывать людей. Паразитировать. Не должно быть так.
Вода негромко плескала о стенки, пока я осмысливала информацию.
— Ты не хочешь меня привязывать?
Мне радоваться или злиться?
— Я… понимаю, что у нас нет иного выхода. — Кожа вампира чуть потеплела под моей рукой. — Нас раздавят, если твое Представление провалится. И отправить тебя и мальчиков мы уже не сможем. Словом, так нужно.
— И-и-и…
— Не могу. Блок стоит. То ли мой, то ли их. — Мокрая темноволосая голова безошибочно кивнула в сторону башни. — Мы думали, если вот так, с максимальной проводимостью, при контакте кожи с кожей, с моим голодом и твоей энергией…
А, вот почему бассейн и такой… мм… полуодетый вид! Я-то думала…
Нет, все-таки злиться или радоваться? Ну ботаник мой вампир, ботаник. Что уж тут.
— И не выходит?
— Пока нет.
— Может, того… вечером попробуем? Когда никто смотреть не будет? — внесла я предложение. — Мешает…
Наше вылезание из бассейна было встречено всеобщим недовольством и непониманием. Довольны оказались только сторожки — близилось время ужина, и хитрая зелень отлично поняла, что ее сейчас будут кормить.
— Дарья, крем! — взвыл Санни. — Сколько раз говорить?!
— Отстань…
И в это время со стороны дома послышался довольно громкий хлопок, а в следующую секунду над кухней взвилось пламя…
— Что такое? Дарья?
— Я тут ни при чем!
— Лаборатория! — вскрикнул Джано. — Тагир, Алишер!
Мы бросились к дому.
Пламя лизало крышу, выплескивалось из окон. Вход был в огне. Окна оказались запечатаны так, что открыть можно было только изнутри. Ни войти, ни выйти.
— Кто-нибудь есть внутри? Джано, стой! Джано!
Он как не слышал… С треском взвились искры над старенькой крышей, на землю посыпались обломки черепицы.
Мне удалось перехватить его у самого входа.
— Стой!
— Уйди!
— Джа-а-а!.. — Я успела схватить его за плечи… и ничего больше не успела.
Странная боль, горячая, какая-то искристая, вцепилась мне в руки, поползла по плечам, стиснула тело. Вокруг меня и вампира вспыхнул серебристый ореол, отразился в черных глазах и рванулся вперед, в сторону, под горящую крышу. Огонь исчез мгновенно, как задутая свечка.
Стало темно. Уже падая, я увидела потрясенное лицо Микеле.
— Индетро?
Глава 22
Вот так пошлешь кого-то, а потом переживаешь… дошел… не дошел…
Лиджано — Дарья
Что-то не так.
С небом — оно светлое, полуденное. Но по голубому полотнищу довольно густо рассыпаны серебристые искры-точки. Словно кто-то рассыпал сахар, только сахар обычно не переливается. С солнцем — вокруг него незнакомый радужный ореол. Красиво, но…
Где я?
На земле тоже был непорядок. Незнакомое дерево с резными листьями светилось — легонько, еле заметно. И соседнее. И дальше. Ствол еще ничего, а листья оказались будто подсвечены изнутри. Особенно те, что в тени. Я срывала только их… срывала? Да. Легонько отламывала черешок, мягко укладывала в корзинку, стараясь не помять легкий пушок на изнанке листьев. Так правильно, так не пострадают ни сок, ни нежные волокна. Откуда я это знала? Знала…
А корзинка-то тоже оказалась не из обычных. Такое ощущение, что ее сплели из камня. Не понимаю… стоп. Я уставилась на другое.
Чихать на корзинку! Руки! Мои руки! То есть не мои.
Они были… детские. Маленькие, со смуглыми тонкими пальцами, худые. И тоже светились изнутри — мягким таким светом, похожим на одуванчик.
Что такое творится?
…коридор широкий и светлый, хоть уже вечер. Обычно здесь горели всего лишь два люче, но сегодня у отца праздник и в доме гости. Я старалась двигаться осторожно. Детей эреде не принято показывать гостям до первого обряда, и его предупредили… но он-который-я сумел закончить амулет только сейчас и захотел подарить папе сегодня, пока праздник. А чары лучше всего ложатся в момент рубежного дня, люди еще зовут его днем рождения.
Может, если выйти ненадолго и незамеченным оставить подарок на столе в кабинете отца, то обещание будет не нарушено? Я ведь не покажусь гостям? Просто пройду по уголку дома. И все.
Боковым зрением поймала движение — мальчишка лет пяти-шести в темной рубашке с пояском настороженно посмотрел на меня. Из зеркала. Мальчишка? Я? Но сейчас это показалось правильным.
В комнате отца тихо. Я-мальчишка беззвучно открыл дверь. Несколько шагов по каменному полу — и передо мной оказался папин стол, как всегда, заваленный очень интересными вещами. Взгляд сам собой прикипел к зачарованным шарам с заключенными внутри чудесами: где-то была уменьшенная, но все еще грозная змея, где-то перо огнептицы. Нет, сейчас некогда любоваться. Найти на столе свободное место. Положить подарок… шагнуть к двери. И отшатнуться назад, потому что в коридоре послышались голоса!
Открытая дверь заставила метнуться к столу и попытаться спрятаться… только неудачно.
Один из шаров, второпях задетый локтем, разбился об пол. Совсем рядом. Кто-то удивленно вскрикнул — гости! Папины глаза вспыхнули сначала недовольством, потом — тревогой. А потом осталась только боль, в которой тонула комната… пропадали дымящиеся осколки.
— …Кровь невкусная.
— Это лекарство, малыш. Лекарство не должно быть вкусным. — Мягкие ладони, чуть светящиеся — тоже светящиеся! — снова поднесли к моим (?) губам чашку без ручки. Будто бульон… а что такое бульон? Этот «я» не в курсе. — Пей. Пей-пей, это моя, не папина.
— Не хочу! — Он капризничал, но это же мама!
Отца не было, отец бы сейчас просверлил его укоризненным взглядом и начал произносить речь о необходимости восполнения резервов и восстановления эквилибро, естественного баланса организма, в ускоренном темпе. И еще — сказал бы о последствиях. И о том, как его огорчило поведение сына, к тому же в праздник рубежа…
И сын слушал бы, вздыхал и старался не теребить подвеску, потому что это тоже недостойное отвлечение. Отец не злой, он никогда не поднимет руку на эреде… и вообще ни на одного из своих детей, просто он такой. Аргентум, наследник аура, у него все сложно. Много недоброжелателей. Дети не должны добавлять ему хлопот, особенно старший, опора и надежда.
А у мамы никаких обязанностей перед народом нет. Она просто мама. Любит просто так, не потому, что он будущий аргентум или аур. И только с ней можно немножко покапризничать. Чуть-чуть. Потому что он тоже маму любит и огорчать ее не хочет.
— Ну малыш…
Он сдался.
— А твоя точно вкуснее?
— …На всякий случай объясняю правила: первая команда имеет право передвигаться по синим, алым и зеленым дорожкам, вторая — по шафранным, черным и белым. Дорожки часто скрещиваются, как видите, наступить на чужую вы не имеете права, схлопочете. Лучше перепрыгивайте. При столкновении с соперником разрешено применение выданного оружия.
— Но это же не…
— А вы пока и не взрослые. Хватит вам и дубинок. В голову не бить, жизненно важные органы не трогать. Ясно?
— Да.
— Шары видите? Задача — отыскать среди фальшивок настоящий шар и забросить в кольцо команды соперников. Попадете в большое кольцо — хорошо, в кольца поменьше — еще лучше. Вопросы?