Само ты бурл! Они нашего Джано обижают. Кормильца!
«Бурл!»
То-то. Двинули на спасательные работы!
— Вот она! — вдруг донеслось от окна. — Дауд, сюда, вот она!
Шер?! Как?
В щели решетки и правда — лицо Алишера. С ума сошел!
— Дарья, Джано с тобой? Ты… тебе не плохо? Что ты молчишь?
— Жду, пока можно будет хоть слово вставить! Вы как тут? Сказано же было…
— Мы… в общем, кое-что услышали.
— Мы тебе оружие принесли, — перебила голова. — Твое ведь отобрали? Лови.
Мягкие свертки тихо шлепнулись на пол. Мои «пельмени». Взрыв-порошок Джано! Чихалка… И… и…
Пузо, живем!
«Бурл?»
Банза-а-а-а-а-ай!
К сожалению, сразу банзая не вышло. Я уже примерилась к двери (в смысле, как бы ее выставить, чтобы не слишком шумно было, сторож ведь в коридоре торчал), когда на меня рухнуло.
Это были не боль, не обида, не страх, не слабость, не… Или это было все одновременно? Серая стена в зеленых островках мха поплыла перед глазами, в груди стало невозможно горячо, пришлось срочно хвататься за камень… и не помогло…
Лежа на полу, я пыталась удержать уплывающее сознание, а оно кружило сверху облачком пара… белого…
«Дарья!» — отдалось в голове. Голос беззвучный, но такой знакомый… Мой вампир?!
«Джано? Ты где? Ты…»
«Не сейчас. Послушай… Я прошу тебя помочь, пожалуйста. Согласна?»
«Конечно! — Он еще спрашивает! — Я уже, я только дверь сейчас сломаю…»
«Не надо!»
«Как не надо?! Да я…»
Беззвучный голос торопливо перебил:
«Дарья, у меня всего несколько капель! Слушай! Я сейчас постараюсь их отвлечь… и перекину тебе форца… а ты позовешь на помощь…»
«Кого? Роберто засланный казачок, а не друг! Про остальных не знаю».
«Было бы время — обязательно спросил бы, кто такой этот «казачок», — с тоской проговорил в моей голове голос вампира. — Может, потом… но сейчас не об этом. Зови моих фамили…»
«Кого?! Подожди, я? Я не умею!»
«Это уже заложено, ты только посиди неподвижно. Недолго, хоть полчаса. Они услышат и пойдут по наводке. Ты просто будешь гедда».
«Кто?!»
«Путеводный огонь, по которому ночью идут караваны! Не двигайся. Если можешь, помолчи. Прошу!»
— Дарья, ты что? — окликнули от окна.
Я сердито замотала головой и замерла, силясь сообразить, что это за гедда, которого я должна звать, а главное — как?! Если нельзя ни говорить, ни двигаться, а?
А он неожиданно замолчал. И только секунд через десять я услышала странно спокойное:
«Сейчас пойдет переброс. Если удастся — беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна. Выйдет сбежать — позаботься о мальчиках. Они сейчас у эмира. На всякий случай — я рад был встретить тебя. Поверь, красота не сводится к мере веса…»
Кхм.
«Джано, мальчики-то… Красота не… что? Подожди-и-ите! На всякий случай?!
Джано!!! Джа…
А-а!»
Показалось — потолок рухнул. Сразу всей массой — на меня.
Как он сказал? Постараться не шевелиться?
Да тут попробуй шеве… ох.
Темно стало…
Джано
Я успел. С трудом, правда. Слушать аура и одновременно работать с вязью энерготоков в принципе нетрудно… в принципе. Но боль — сильный отвлекающий фактор. И принуждение. Я смог его отсрочить, отодвинуть, так, чтобы оно ощущалось вполсилы, но совсем убрать принуждение нереально, и оно давило, мешая сосредоточиться.
А еще была ненависть.
Я забыл, что это такое — оболочка такого чувства не предусматривала, даже Даиза после его гнусных выходок я всего лишь не понимал и не помышлял о мести. Я забыл… да и вообще, кажется, не умел ненавидеть. Некого было.
Теперь научился.
И этот ледяной шипастый ком в груди тоже сбивал сосредоточенность…
— Ну что ж, малыш… похоже, пришла пора прощаться? — В издевательской пародии на ласку рука коснулась моих волос. — Ничего сестре передать не хочешь? Я думаю, мы не станем дожидаться, пока ее доставят, но обещаю, что твои слова она услышит.
Шипастый ком тяжело ворочался в груди. Оказывается, от ненависти тоже бывает больно.
— Это вряд ли.
«Больше ты ничего не получишь».
Кажется, он что-то понял. Воздух грозово сгустился, на глазах напитываясь поисковыми разрядами… Глаза опасно сверкнули:
— Что-то затеял, малыш? Напрасно…
— Не вам судить!
«Еще секунда…»
— Ты что-то чересчур осмелел, к чему бы это…
— Аурум, он на потоке! Он… он откачивает энергию, посмотрите!
— Как?! Куда? Ты, маленький гаденыш…
Заметили! Кровь первых вампиров, заметили. Ну так тому и быть. Значит, используем именно это. На самом легком касании, даже не в четверть силы, сплетаю фантом, старый фокус детских лет… и позволяю его заметить.
— Вот она! Он в крысу закачал, посмотрите! Вот она!
— Что стоишь, кретино, бей!
— Хватай!
Но попробуйте поймать крысу, если она этого не хочет! Почему-то именно крысы из всех подлунных животных неподвластны вампирам. И тем более попробуйте поймать фантом!
Издевательски пискнув, «крыса» исчезла в щели, и я успел улыбнуться прямо во взбешенное лицо аура:
— Вот так, аурум. Теперь вы получите мои силы, только если разберете Инфериору по камешку! И то без гарантий!
Ничего больше не успел…
Дарья
Я — рыба.
В смысле, уже довольно долго я соображала, где я… ну и кто я заодно. Пока не дошло, что я, наверное, рыба. И лежу на песке. А судя по ощущениям (жуткая тяжесть, невозможность пошевелиться и дикая жажда), я — большая рыба.
Я — кит. Чудненько…
Над головой звучали голоса:
— Что же это такое?
— Никак! Я не знаю, что делать…
— Ну ничего. Сейчас я попробую…
— Что ты делаешь?!
— Не мешай. Я видел, что так приводил в чувство пациентов премудрый Абу иль Сена…
Знакомый голос. Кстати, если я его понимаю, значит, это тоже рыба? С ума сойти, рыбы разговаривают. А я их жарила, надо же…
Стоп. Жарила? Как…
Додумать не получилось — в следующий момент я почувствовала, что по мне кто-то ползет. Оказалось, у меня есть глаза — потому что они моментально открылись, изучая этого ползающего. И голос. Точнее — визг. Он рванулся к потолку, едва глаза передали в мозг, что они такое увидали: у меня на груди сидела голова. Мужская. С усами! С лапками… Но фиг с ними, с лапками, другое важно: она вытянула губы трубочкой и явно собиралась целоваться!
— Пошла вон!!!
Голова подлетела, будто у нее прорезался вертолетный винт, но не удрала.
— Хвала Нейгэллаху и милости его, ты очнулась, дочь печали. Что, во имя змей Темного бога, с тобой произошло? Ты часто страдаешь подобными припадками?
— Да сам ты припадочный! Я тебя счас в порошок сотру, череп озабоченный!
— Озабо… — Усато-лапчатая голова захлебнулась от возмущения. — Да поразит тебя Шергэллах за нечестивые мысли, о злонравное порождение пустыни!
Нет, вы такое слышали?
— Я злонравная? А ну слезь с меня, тыква усатая!
— Да я только воздух в тебя хотел вдохнуть! Для…
Не, видали доктора Хауса?
Я отогнала дикое видение, в котором голова на паучьих лапках пыталась сделать мне дыхание по системе «рот в рот» — да ну не может быть! А тогда что это было? Я почему-то ничего не помнила. И все-таки…
— Так я тебе и поверила!
— Дарья, не надо на него кидаться! — подсказал голос из-под потолка. А, Шер. Шер?!
Память вернулась, причем вся сразу. Как будто кто-то хорошенько потряс яблоню, и все яблоки попадали вниз, целясь именно в меня.
Плеер в парке. Незнакомый город. Ошейник на горле. Темный дом, медленно выпрямляющийся мне навстречу парень с котенком на руках… Ящер, черепахи в пустыне, кровь на моих ладонях… тихий голос, выдохнувший, что красота не сводится к мере веса…
Джано!
— Дарья! — голова заскакала на моей груди, снова привлекая к себе внимание. — Проклятье, ради тебя я осквернил себя использованием лекарских приемов, а ты снова?! Очнись! Оу-у-у-у-у-у!
Клянусь, я ничего не делала — только посмотрела на него.
А он отлетел, как футбольный мяч. Причем мяч, который пнул кто-то неслабый, вроде Валуева.
— Ты… что? Ты вампир?!
Что за… я раскрыла рот, чтобы объяснить Дауду всю глубину его заблуждений, но руки остановили. Мои собственные. Они светились.
Это было как в том сне про Джано-ребенка. Это он видел все так — словно вокруг каждого предмета дрожал и мерцал свой собственный ореол, то теплый и нежный, то колючий… Ауры. Они так называются, ауры. Кажется.
Как он сказал? «Я перекину тебе форца… сейчас пойдет переброс… если получится, беги…»
А следом набегали другие голоса, другие слова:
«…а как же, нерожденные вампиры, они бывают. Поделится какой вампир со своим Даром, и…»
«…не все решаются. Опасно же…»
«…поделится…»
Он поделился.
Ага. И что теперь делать?!
Я — вампир. И что мне теперь… в смысле, я что, кровь должна пить или питаться энергией в чистом виде?
«Бурл?» — нерешительно вступило ошеломленное перспективами пузо. Ага, сама в шоке… Чтоб мне в кефире утонуть, допрыгалась. Ну как же? Они же говорили — ритуал… они говорили, обязательно касание. Как же это?! Ведь все говорили, что так невозможно.
Да, видно, когда твой вампир — ботаник, законы ему не писаны. Захотел — и отдал.
Стоп. А что у него-то осталось? И как он теперь?
Дауд что-то говорил, но я не слушала. Я смотрела на свои руки, в которых мягко наливался алый жар, и лихорадочно вспоминала, что мне наговорил Джано, тогда, перед потерей сознания. Я должна была позвать кого-то на помощь… посидеть спокойно, не двигаясь… полчаса… Черт, сколько времени прошло? Я к тому, что где же помощь? Если не считать головы, которая наконец убралась с моего бюста.
Сомневаюсь, что я резво двигалась во время обморока, но помощи как-то не наблюдалось.
— Дауд, сколько прошло времени?
Шпион прервал сердитое шипение на тему «Женщина — ошибка творения».