Тильвег, наблюдавший из-за угла, невольно улыбнулся – предсказательница была похожа на ребенка, получившего внезапный подарок. По сути, она ему и тогда напомнила всеми брошенного человека. Человека с даром – предвидеть и видеть, что прибавляло тяжести существования.
Айша улыбнулась и поднялась, держа в руках цветок, оглядела улицу и кивнула, словно видела мужчину.
– Спасибо. – И скрылась в доме, дверь тихо хлопнула.
Тильвег еще какое-то время постоял, раздумывая над своим поступком, и ушел – до утра ему требовалось закончить еще одно дело. Почему-то от того, что подарок приняли, тянуло улыбаться.
Рэан дошел до замка графа и у лестницы наткнулся на Адальберта, сидевшего на ступеньке. При виде друга тот немедленно встал.
– Я уже собирался идти искать.
– Что-то случилось? – Кел-ле мотнул головой и привычно убрал уже порядком растрепавшиеся волосы за ухо.
– Еще нет… У тебя несколько часов на сон, потом выезжаем. – Аль поморщился. – Впрочем, можешь не спать.
– Подремлю, силы еще понадобятся. Есть новости?
– Нет, пока нет. Беспокоишься?
– Нам нужны все силы… и потом, кому я жизнь портить буду? – Рэан заставил себя улыбнуться, хотя мысли были совсем невеселые.
Мэтр Крей засмеялся:
– Да ты найдешь кому! – и посерьезнел. – У тебя три часа!
Охотник кивнул, хлопнул друга по плечу и ушел. Адальберт же еще какое-то время пробыл возле лестницы, потом поднялся к себе – он тоже собирался вздремнуть.
Рэан добрался до своей комнаты, сбросил сапоги и плащ на кресло и завалился на кровать. Трех часов на отдых было слишком мало, но охотник не роптал – скоро решится судьба мира и что такое собственный сон, когда может погибнуть все. Он закрыл глаза, расслабился, наказал себе проснуться через два с половиной часа и вырубился.
И снова вокруг были ненавистные камни. Камни, поглощавшие всю его Силу, блокирующие и заставляющие чувствовать себя беспомощным младенцем.
И снова Рэан видел над собой склоненного демона. Невысокий, сухой и очень опасный – с таким охотник еще не сталкивался, но протестовать не мог, как и шевелиться – его давило к полу, словно попал под обвал. Любая попытка пошевелиться вызывала боль. Откуда он взялся – вопрос без ответа, призыв был на иного демона. А этот… старейшина не из последних. Демон спокойно смотрел на Кел-ле, в глазах плясало кровавое пламя.
– Значит, Кел-ле…
Рэан закусил губу от боли, ввинтившейся в разум, но выдохнул:
– Как узнал?
– Уже не важно. И вот это, охотник, тебе тоже больше не нужно… – Демон прихватил длинную косичку, когда-то заботливо вплетенную сестрой, и рванул.
Кел-ле прикусил губу и тут же услышал ругательство – полыхнувшая прядь волос оставила на лапе след. Что было дальше, охотник мог только догадаться по обрушившимся болевым ощущениям, когда очнулся в камере…
Рэан резко вскинулся с постели и судорожно вздохнул, заставляя сжавшиеся легкие вдохнуть свежий воздух. Простыня промокла от пота. Он затравленно огляделся и успокоился – выделенная ему комната в замке не собиралась меняться на застенки. Кел-ле поднялся, прошелся до столика, махом выпил полкувшина воды и невидящим взглядом уставился в стенку.
«Зачем… почему именно сейчас?»
Голова болела, словно он накануне хорошенько перебрал крепкого. Рэан вздохнул, вернул кувшин на место, хотя очень хотелось разбить его вдребезги об стенку – не полегчает, так хоть отвлечет и постарался расслабиться. До прихода Аля еще было время… Охотник отошел от столика и медленно поднял руки. Комплекс упражнений он хоть и осиливал, но некоторые вещи не давались на прежней скорости.
– Да-а-а. – Он выдохнул и вытер мокрый лоб удачно подвернувшимся полотенцем, – сдаешь, старина, сдаешь… Так и прибьют же, – он невесело улыбнулся – гибнуть второй раз категорически не хотелось. Он все-таки еще лелеял надежду пожить мирно…
21. Дурная наследственность
Сказать, что Лотта Корташ, молодая баронесса Фархий, была вне себя от бешенства, значит не сказать ничего. Война – дело совершенно неженское, это понятно даже идиоту, а то, что в маноре верховного вампира Ирского королевства начиналась подготовка к войне, было видно даже невооруженным взглядом.
Проблема состояла только в том, что, как уже говорилось, война – это дело неженское. Сама Лотта, конечно, ни в какие сражения не рвалась, ее раздражало иное: сейчас, во время сборов вернуться домой было нельзя – одну отец не отпускал, а каждый вампир из свиты был на счету. Именно поэтому девушке и приходилось торчать в Ире.
В другой день молодая вампирша обрадовалась бы возможности покинуть родной замок, но сейчас, когда все вокруг были заняты только подготовкой к бою, все было не так.
И самым ужасным во всем происходящем был голод. Лотта не ела – имеется в виду, не ела по-настоящему – уже дней пять. В свете всего происходящего приходилось ограничиваться во всем, вылететь в город перекусить было нельзя, а нападение на живущих неподалеку вилланов могло вызвать лишние волнения в народе. Приходилось терпеть, не обращая внимания на снующих по графскому замку людей, оборотней и прочих. А ведь порой при одном взгляде на того же мэтра Крея девушка чувствовала такой голод, что не пожелаешь и врагу.
Вдобавок существовала еще одна проблема. Некий Миар. Какого демона этот мальчишка торчал в замке графа, было совершенно непонятно. Ну ладно бы просто слонялся без дела, это еще можно было бы перетерпеть. Так нет, создавалось впечатление, что парень возомнил о себе невесть что и теперь усиленно пытался произвести впечатление на вампиршу. И именно это и выводило из себя больше всего. Выводило, дурманило голову и напоминало о голоде, гнездившемся внутри.
В очередной раз столкнувшись с непонятным гостем графа в каком-то пыльном коридоре, Лотта не выдержала: легкой тенью скользнув к парню, она остановилась буквально в нескольких дюймах от него и тихо, чуть слышно протянула:
– Ты все следуешь за мной…
Инкуб и сам не мог сказать, что на него нашло: глаза вампирши были так близко, голову дурманил запах ее кожи… и слова, которые он не собирался произносить, сами сорвались с губ:
– Я не могу поступать иначе…
Еще один шаг…
– Выбор есть всегда… – шепнула она, на миг скользнув губами по его губам.
– Не в этом случае…
Ее губы ласково коснулись его шеи… А он, забыв про всякий страх, запрокинул голову, подставляя горло…
В замке Хэнедоара в последнее время образовалась дикая проблема с бинтами и корпией. Нет, конечно, с прочим тоже были некоторые трудности, но если за всем остальным еще можно было слетать в деревню или в город, то бинты нужны были здесь и сейчас – графу, хоть тот и не показывал виду, насколько ему плохо, постоянно требовалась свежая перевязка. И вся ответственность за недостающие бинты упала на Лайоша.
Уже в первые дни младший Шабо разорвал на полосы все более или менее ненужные ткани, а скоро могли понадобиться новые бинты, и сейчас парень сновал по замку, выискивая, что еще можно порвать. Одна комната, другая, третья… И везде нет ничего подходящего.
Новая дверь противно заскрипела, вампир осторожно засунул голову внутрь… Похоже, сюда не заходили лет уже десять, не меньше – вокруг пыль, грязь. Судя по всему, когда-то это была детская – небольшая кроватка у стены, сваленные кучей в дальнем углу игрушки… Взгляд Лайоша упал на тяжелые шторы. Конечно, бархат, из которого они были сделаны, не самый лучший материал для бинтов, но на бескровье и рыба за донора сойдет.
Парень рванул на себя тяжелый материал и потянулся за кинжалом, висевшим на поясе: бинтов из штор должно было получиться много.
За мгновение до того, как острые клыки готовы были проколоть кожу, Лотту вежливо похлопали по плечу:
– Мое почтение, госпожа баронесса, но ваш многоуважаемый папенька плачет навзрыд, как хочет увидеть свою дочурку.
Вампирша от удивления клацнула зубами, чудом не распоров горло как-то очень быстро пришедшему в чувство Миару, и обернулась:
– Что?!
За ее спиной стоял, улыбаясь во весь рот, Лайош:
– Ну, плачет – это, конечно, преувеличение, но вы ему зачем-то нужны, – под мышкой молодой вампир держал ворох каких-то тканей.
Лотта зло дернула плечом и, обратившись в летучую мышь, сорвалась с места.
Младший Шабо вздохнул:
– Вот теперь пусть у барона голова болит… Пошли уже, бифштекс недожеванный, – похлопал он по плечу Миара.
– А?! Что?!
– Пошли, говорю! Я тут тебя спасать не нанимался! И так по поводу барона наврал…
На кухне, ставшей ему уже чуть ли не родной, инкуб обессиленно опустился на деревянную лавку и, опершись локтями о стол, запустил пальцы в волосы. В голове шумело, как после бокала вина, а на губах все еще горел поцелуй.
– Ну что, самоубийца начинающий, – мрачно поинтересовался Лайош, сваливая свою ношу на стол и плюхаясь на лавку напротив Миара, – вообще жить надоело?
– Что? – поднял на него мутный взгляд беглый служка.
– На подкормку, говорю, решил пойти? Баронесса сейчас голодная как собака, ей пары глотков бы не хватило – до дна бы выпила. Это мы с Казмером, поживя с графом, впроголодь существовать научились, а ее милость в таких условиях никогда не находилась. Какого демона ты к ней полез?!
Ответить юноша не успел: дверь в кладовку распахнулась, и в кухню ввалился, волоча мешок с мукой, вышеупомянутый Казмер.
– Что за шум, а драки нет?
Лайош бросил короткий презрительный взгляд на все еще не пришедшего в себя инкуба и в двух словах рассказал брату о происшедшем.
– У, как все запущено… – протянул старший Шабо.
– Ничего вы не понимаете… – тоскливо вздохнул Миар. За те дни, что он жил в замке, юноша уже как-то попривык к этим двум низшим и по крайней мере не шарахался от них, как в первый день. – Я влюбился…
– А, ну это не страшно, – ухмыльнулся Лайош. – Я слышал, у вас, инкубов, это просто. Сегодня одна, завтра другая, послезавтра третья…