– Нет, но…
– Все, я так решил! В обед подойдешь ко мне, я выпишу тебе чек.
– Не нужен мне ваш чек! – А вот теперь слезы были настоящими.
Только это были не слезы обиды, а слезы ярости. Этот жалкий червяк пытается помешать ЕЙ?! И, что самое обидное, легко может это сделать, она, увы, пока не всесильна. Да, вдвоем с Раалом они могут многое, но далеко не все.
Вот когда откроются Врата…
– А что тебе нужно? – Сикорски морщился все сильнее, боль в голове становилась невыносимой. – Наличные?
– Нет. – Тощенькая крыска вдруг подняла на него свои блеклые глазищи и буквально ввинтилась зрачками в его зрачки. – Мне нужно, чтобы ты…
Но договорить не успела, помешала подбежавшая Кэти:
– Джулия, сколько можно тебя ждать? Ты давно уже должна была отнести эти тряпки и заняться другими делами, а ты тут торчишь! Джим, зачем ты ее задержал?
– Зачем? – Сикорски вздрогнул, словно выходя из транса, и сжал ладонями виски. – Черт, больно-то как! Башка сейчас разорвется!
– Так я пойду? – прошептала Джулия, продолжая высверливать взглядом глаза режиссера.
– Да иди, кто тебя держит! – отмахнулся тот. – Кэти, от головной боли что есть?
– Аспирин, сейчас принесу, – ассистентка, мгновенно забыв о нерадивой помощнице, уже повернулась, чтобы бежать за лекарством, но Сикорски придержал ее за руку:
– Погоди, не надо. Я у Джеро чай возьму.
– Какой еще чай?
– Травяной сбор бабушки Иляны.
– А, местной знаменитости! А откуда у Джеро ее снадобье?
– Потом, все потом! Еще минута, и я сдохну от боли! – Режиссер постучал кулаком в дверь вагончика. – Джеро, открывай!
– Так не заперто, – донесся изнутри приглушенный голос. – Заходи.
– Чаю мне, скорее!
Джулия, отойдя подальше, остановилась и задумчиво прикусила губу. Так-так, значит, бабушка Иляна? Местная знахарка? Теперь понятно, кто и что мешает осуществлению их с Раалом плана.
Разберемся.
ГЛАВА 21
– А это действительно нечто! – удивленно протянул Сикорски, прислушиваясь к внутренним ощущениям. – Пьешь и буквально чувствуешь, как чай смывает боль, словно слой грязи!
– Я же говорил… – Яромир хотел повернуться к режиссеру, но Стив, главный гример съемочной группы, довольно бесцеремонно удержал его за нос:
– Джеро, прекрати ерзать! Ты сегодня словно нашедшая недопитую банку с пивом белка – ни минуты спокойно на месте посидеть не можешь!
– Действия хочется, понимаешь? Энергия внутри просто бурлит! С чаем бабушки Иляны никакие стимуляторы не нужны. Эх, жалко, что подобные снадобья впрок не готовятся, да, Джим? Мы бы с тобой канистру чаечка в Штаты увезли.
– А надо узнать у самой знахарки, вдруг можно? – Сикорски встал, покрутил головой, пару раз присел и радостно улыбнулся: – Супер! Никакой боли, голова ясная, словно ее изнутри тряпочкой протерли.
– Джим, ты, наверное, в прошлой жизни уборщиком был, – хмыкнул Яромир.
– Это почему?
– Да какие-то у тебя сравнения чистящие: слой грязи смывается, мозги тряпочкой протираются. Может, зря ты в режиссеры пошел?
– А мы вот сейчас на площадке посмотрим на вашу работу, любезный. Может, зря ты в актеры пошел?
– 1:1, ничья.
– Джеро, хватит, наконец, болтать! – рявкнул гример и, поджав губы, повернулся к Сикорски. – Джим, если вы не хотите, чтобы начало съемок отложилось до вечера, прекратите отвлекать актера болтовней и выйдите, пожалуйста, из вагончика!
– Суров! – усмехнулся режиссер, направляясь к выходу. – Босса выпроваживает, словно мальчишку – разносчика пиццы. ОК, Стив, ты прав, я ухожу. Но и результата жду соответствующего.
– А когда я подводил? – буркнул гример, склонившись над лицом Яромира.
Никогда. Раньше – никогда. Но в этом фильме Стиву никак не удавалось вылепить из Красича зверя. Не в смысле морду сварганить зверскую, это-то как раз несложно, только долго, а вот добиться с помощью грима, чтобы человеческое лицо превратилось в звериную морду, – работа ювелирная.
Он продумал грим до мельчайших деталей, выполнил все как надо, а зверя не получалось. Все тени легли куда надо, складки на лице смотрелись весьма драматично, бледность, круги под глазами – все есть, картинка получилась зашибенная, но чего-то не хватало.
– Ничего не понимаю, – Стив присел на стул и устало опустил руки. – Вроде все, больше ничего не добавить, иначе будет перегруз, но чего-то не хватает.
– Ох уж эти мне перфекционисты! – Яромир одобрительно разглядывал в зеркале собственное отражение. – Все у вас должно быть на высочайшем уровне! Да отлично получилось, чего ты ноешь! По-моему, даже лучше, чем вчера.
– Да, когда у тебя вчера никак не получалась эта сцена, я решил немного доработать грим.
– И ты сделал это великолепно. Все, Стив, хватит комплексовать, я пошел на площадку. Все будет просто супер, вот увидишь.
И они, оживленно переговариваясь, вышли из вагончика. Дверь, разумеется, запирать не стали, зачем? Днем здесь только свои, никто по вагончикам не шарится, а если вдруг что-то понадобится срочно, а замок заест?
Минут через десять дверь медленно приоткрылась и внутрь просочилась Джулия. Остановившись у входа, девушка осмотрелась, увидела стоявший на видном месте старенький термос, злобно прищурилась и тихонько, стараясь ничего не задеть, направилась к нему.
– Бабушка Иляна, значит? – прошипела она, протягивая руки к термосу. – Почуяла, старая карга, неладное, да? Да я… Ох!
Руки словно к крапиве прикоснулись, а не к черному пластмассовому боку сосуда, Джулия, тряся пылающими ладонями, искала на них волдыри ожога.
Разумеется, никаких волдырей не было, как не было и покраснения, и других признаков физического воздействия.
– А ты действительно сильная, – криво усмехнулась девушка, вытаскивая из-под майки висевший на шее клинок. – Неожиданно сильная для обычного человека. Не все колдуны с шаманами вымерли, как я посмотрю, не удалось моим соплеменникам извести их подлое племя на корню. Но ничего, предупрежден – значит, вооружен. Напрасно ты встала на моем пути, старуха, ох, напрасно!
Джулия осторожно, опасаясь новой вспышки боли, протянула руку с клинком к термосу и кончиком ножа ткнула ненавистный сосуд.
На этот раз боли не было, Ключ смог нейтрализовать чужое воздействие. Отлично! Правда, термос не упал, а лишь покачнулся.
Девушка что-то забормотала и ткнула еще раз.
Получилось! Сосуд закачался сильнее, из последних сил пытаясь удержаться вертикально, но потом все-таки упал и покатился по столу. Докатился до края, завис на мгновение и бумкнулся на пол.
Было больно, но он сумел сохранить стеклянную колбу внутри себя целой. И даже пробка устояла, и крышка-стаканчик!
Он молодец, он справился, хоть и старенький уже. Хозяйка будет довольна, не станет покупать новый, они еще поработают, поживут!
Но потом вдруг из ножа, которым тощая девица тыкала в него, вылетела серебристая маленькая молния и ударила в бок.
Он говорил, что было больно при падении? Я ошибся – настоящая боль пришла сейчас…
По обшарпанному пластику термоса зазмеилась трещина, следом дзынькнуло стекло, и на пол потекла коричневая, пахнущая травами жидкость.
От терпкого, довольно приятного аромата Джулию замутило, к горлу подступила тошнота. Трясущимися руками девушка затолкала клинок обратно под майку и, стараясь не дышать, пулей вылетела из вагончика.
Она так торопилась добежать до ближайших кустов, что не заметила удивленного взгляда Саманты, направлявшейся в этот момент к себе за срочно понадобившейся деталью костюма.
– Интересно, – покачала головой мулатка, услышав характерные звуки, – что она такое делала в вагончике Джеро, что теперь выворачивается наизнанку? Но еще интереснее, что эта Джулия делала вчера с самим Джеро? До сих пор мороз по коже от его стонов. Нет уж, лучше не лезть не в свое дело, от белесых глаз этой девицы идет мороз по коже.
Саманта передернула плечами и заторопилась в передвижную костюмерную, чтобы принести новый пояс для Джеро. Прежний почему-то не понравился режиссеру.
Сикорски, если честно, сам не мог понять, что именно ему не нравится. Вроде и грим в порядке, и Яромир старается изо всех сил, видно, что работал над образом, но – не получалось. Слишком живые, слишком сияющие были глаза у главного гада. И рычит правильно, и жесты, и мимику дает необходимые, а вот глаза – глаза портят все.
Наверное, поэтому и жертва не выглядит испуганной, Лорна и так актриса не ахти, а тут вообще играет отвратительно. Получается кретинская пародия на триллер, а не сам триллер.
Разорался, погнал костюмершу за совершенно ненужным поясом, Лорну – переделать грим, Джеро подозвал к себе.
– Ну и что прикажешь делать? – хмуро поинтересовался он, исподлобья разглядывая подошедшего актера – хорош, зараза, ничего не скажешь. Настоящий мачо, даже в этом болезненном гриме. А нужен не мачо, нужен зверь. Жестокий, хладнокровный, начисто лишенный эмоций. – Ты же меня уверял, что сегодня все получится, что ты понял, как надо играть. И выдаешь опять халтуру!
– Сам ничего не понимаю. – Яромир наклонился, сорвал травинку и принялся задумчиво жевать ее. – Утром я совершенно точно знал, вернее – чувствовал своего героя, понимал его мысли, его желания, его жажду крови. А потом… – он перегнал травинку в другой угол рта. – Не знаю, в какой момент, но это ощущение, это знание исчезло. Я не хочу крови, понимаешь?
– Ну и слава богу, что не хочешь, – усмехнулся Сикорски. – Мне только маньяка в съемочной группе не хватало. Ладно, попробуем еще раз. Ты как себя чувствуешь, кстати?
– Кстати чувствую, очень даже кстати. Все отлично, я по-прежнему помню, что хотел позвонить Лане.
– Потом позвонишь, когда сцену добьем.
– ОК, только… – Яромир провел кончиком языка по губам, не заметив, как от этого жеста запунцовели щеки у Кэти, да и у остальных дам, присутствовавших неподалеку. – Пить почему-то хочется так, словно я три часа по пустыне ходил. Кажется, что во рту песок скрипит.