И при этом вовсе не выглядела сумасшедшей. Потому что сумасшедшая и обезумевшая от горя женщина – понятия совершенно разные.
ГЛАВА 27
Поэтому Кирилл и гнал по вечернему городу с максимально возможной в условиях заторов и пробок скоростью. К счастью, после семи вечера время основного часа пик уже отбыло на отдых до завтрашнего утра, и ситуация на дороге больше не напоминала стадо баранов в узком горном ущелье, однако машин все еще было довольно много.
Разумеется, Владимир тоже вряд ли курил за рулем бамбук, но, как бы там ни было, к дому Марии Евгеньевны Кирилл подъехал раньше.
Места для парковки, естественно, уже не было, пришлось загнать «Бентли» на тротуар. Все равно ведь ненадолго, никому помешать не должны. Главное, чтобы какой-нибудь старый большевик с неугасающей ненавистью к проклятым буржуям покурить или собачку выгулять не вышел. Тогда в лучшем случае – написанное гвоздем послание потомкам, напоминающее им, откуда они все вышли, в худшем – разбитое лобовое стекло или отломанные боковые зеркала.
Ну да ничего, преданных делу партии неадекватных ленинцев осталось не так уж и много, будем надеяться, что в этом доме таковых не проживает.
Хотя Кирилл по большому счету меньше всего сейчас думал о сохранности автомобиля, поездка рядом с несчастной матерью вымотала его так, что он понимал сейчас, что чувствует отжатое при максимальных оборотах белье. Сейчас бы на веревочку, прищепками закрепиться и расслабиться до полного высыхания.
Но расслабляться пока было рано, надо ведь Марию Евгеньевну как-то до квартиры доставить.
– Ну, как она там? – Кирилл заглушил мотор и повернулся к пассажиркам.
– Да не очень, – тяжело вздохнула Лана. – Ты же видишь – ни на что не реагирует, с дочкой все еще разговаривает. Может, и на самом деле лучше врача?
– Нет, не надо. Она не сумасшедшая, пойми, у бедняжки, похоже, жуткое нервное истощение. Эта женщина все силы потратила на поиск Владимира, держалась, сколько могла, а когда наконец нашла парня, стянутые в тугой узел нервы отпустило. Поищи у нее в сумке ключи, отведем ее в квартиру. А дома, как ты помнишь, и стены помогают.
Больших проблем с доставкой Марии Евгеньевны в квартиру не возникло, впрочем, малых тоже. Она покорно вышла из машины и, поддерживаемая с двух сторон Ланой и Кириллом, побрела в подъезд.
Квартирка оказалась стандартной двушкой, с семиметровой кухней и довольно тесным коридорчиком. Лана тут же направилась в кухню, а Кирилл повел хозяйку в ту комнату, куда была открыта дверь. Судя по обстановке – мягкий диван, телевизор и стенка, сколоченная еще в социалистической Румынии, – это был зал. Или гостиная, как кому ближе.
Кирилл осторожно усадил женщину на диван и поспешно вышел из комнаты – сил оставалось все меньше.
– Ну, как ты тут, хозяйничаешь? – Он вплотную приблизился к наливавшей в чайник воду Лане и обнял ее за плечи, уткнувшись носом в душистые волосы. – Разобралась, где что лежит?
– А тут разбираться не в чем, – тихо проговорила девушка. – В холодильнике засохший кусок сыра и два яйца, хлеба нет. Бедняжка, похоже, совсем забыла о еде…
– А чай хоть есть?
– Чай я нашла, а вот сахара тоже нет.
– Тогда я сгоняю в темпе в магазин, тут недалеко есть какой-то, мы проезжали. Пешком минут пять.
– А может, Владимиру позвони, пусть заедет по пути?
– Нет, Бусинка, я сам. Мне хотя бы на десять минут надо уйти подальше от этой женщины, сил больше нет тонуть в ее боли.
– Тяжко тебе, да? – Лана повернулась к Кириллу и ласково провела рукой по густым волосам. – Прости меня, свинюшку бессовестную!
– Это еще за что?
– Я совсем упустила из вида, что тебе плохо рядом с Марией Евгеньевной! Иди, конечно же иди, прогуляйся!
– А вы кто такие?
Тихий, переполненный недоумением голос прозвучал, словно удар колокола. От неожиданности оба вздрогнули и обернулись.
У входа в кухню стояла, держась за стену, хозяйка квартиры и испуганно смотрела на непонятно откуда взявшихся незнакомцев, хозяйничавших на ее кухне.
– Мария Евгеньевна, вам уже лучше? – ласково улыбнулась Лана.
– Откуда вы знаете мое имя? – Испуг в глазах медленно, но верно трансформировался в ужас. – Что здесь происходит?
– Так, – Кирилл нахмурился и посмотрел на часы, – пора бы появиться Владимиру, иначе возможна вторая часть Марлезонского балета.
– Какого еще балета? Я сейчас милицию позову!
– Мария… Слава богу, вот и он!
– Кто? – вздрогнула от курлыканья дверного звонка женщина. – Еще один бандит? Не смейте открывать! Помогите! Кто-нибудь! Не подходите ко мне!
Она метнулась в коридорчик, где на тумбочке стоял телефон, но Кирилл успел перехватить голосившую, словно пожарная сирена, женщину, а Лана – распахнуть входную дверь.
– Что тут происходит?! – ворвался в квартиру Владимир. – Почему она так кричит?
– Володенька? – вопль резко оборвался, сменившись изумленным шепотом. – Это ты?
– Разумеется, я, разве вы не меня искали? – проворчал парень, запирая за собой дверь.
– Искала, да. – Мария Евгеньевна наморщила лоб, вспоминая. – Долго, очень долго. На твоем прежнем месте работы не знали, куда ты ушел, я два месяца искала, но все-таки нашла. Пришла в то здание, где ты работал, ждала у выхода, потом… потом… Мне стало плохо, подбежали милые парень с девушкой… Ой, – она растерянно посмотрела на Кирилла и Лану, – это же вы были, да?
– Мы, – облегченно вздохнул Кирилл.
– Господи, стыдно-то как! – Губы женщины снова задрожали. – Вы мне помогли, до дома довезли, а я…
– Ничего, бывает. – Кирилл сочувственно сжал холодную ладонь Марии Евгеньевны. – В подобном состоянии и не такое случается. Вы идите, отдохните пока, а я в магазин сбегаю, продуктов куплю.
– Не надо, что вы! – Бледное лицо женщины смущенно порозовело. – У меня все есть.
– Да ничего у вас нет, в том-то и дело.
– Просто… кусок в горло не лезет.
– А надо, чтобы лез, иначе вы ничем не сможете помочь своей дочери.
– Почему?
– Потому что вас ветром уносить будет, какая уж тут помощь.
– Ну хорошо, я схожу в магазин, честно! Вот завтра и схожу.
– А гостей вы чем угощать будете? – улыбнулся Кирилл. – Все, я пошел, скоро вернусь. Без меня, очень вас прошу, рассказывать о своей беде не начинайте, иначе повторять все придется.
– Но…
Входная дверь хлопнула, и Мария Евгеньевна растерянно повернулась к Лане:
– Ушел. Быстрый какой!
– Да, он такой, – усмехнулась та. – А вы пока ложитесь, отдыхайте, подождем Кирилла.
– Так его Кириллом зовут?
– Да. А меня – Лана.
– Красивое имя. И вы очень красивая. И моя Юлечка красивая, правда, Володенька?
– Правда, – кивнул Владимир. – Очень.
– А я вам сейчас покажу, – заторопилась женщина. – Вы сами увидите.
– Может, потом, после того, как отдохнете? – нахмурилась Лана. – Вы же еле на ногах стоите!
– Ничего, я уже в порядке. Вот, – Мария Евгеньевна распахнула дверь во вторую комнату, – это Юлечкина спальня, а вот это, – она указала на большую фотографию, висевшую на стене, – сама Юлечка, доченька моя родная.
Со снимка на Лану смотрела хрупкая голубоглазая блондинка, довольно миленькая, с макияжем – даже красивая, но это был тот тип внешности, который без косметики назывался «взглянешь – не заметишь». Девушка была совершенно незнакомой, Лана могла поклясться, что никогда в жизни не встречалась с ней, и все же… Кого-то она напоминала, а вот кого – вспомнить не получалось.
Хотя вполне могло оказаться, что никого конкретного, просто очень стандартная внешность, вот и все. Но почему-то от одного взгляда на Юлию по спине начинали с топотом носиться мурашки.
Ерунда какая-то! Девушка как девушка, и комнатка типично девичья – светлая мебель, обои в цветочек, безделушки, розовые шторы, куча мягких игрушек на кровати.
Ничего особенного, в общем. А вот для Владимира, похоже, с этой комнатой было связано многое, во всяком случае, лицо парня побледнело, на скулах запылали алые пятна, а в глазах… В глазах, устремленных на фото Юлии, было столько тоски!
Можно было не объяснять, почему Мария Евгеньевна с таким упорством разыскивала Володю. Этот парень действительно любил ее дочь, любил по-настоящему.
Длинный, настойчивый звонок в дверь заставил всех вздрогнуть.
– Это что, Кирилл? – Мария Евгеньевна посмотрела на Лану. – Так быстро?
– Да вряд ли, – пожала плечами та. – Кирилл ключи взял.
– Тогда кто? Неужели… – женщина задохнулась и попыталась кинуться к двери, но ноги вдруг подкосились, и она едва не упала. – Юлечка?!
– Откройте, полиция! – заорали в ответ.
– Какая еще полиция, зачем? Я никого не вызывала!
– Нас соседи вызвали, у вас тут кричали очень.
– Ох ты, – Мария Евгеньевна виновато покосилась на Лану, – это все из-за меня, дуры старой.
– Открывайте, или мы выломаем дверь!
– Да-да, иду!
Женщина заторопилась к двери, но ноги ее энтузиазма не разделяли, выдав на-гора скорость черепахи, поэтому взять на себя функцию мажордома пришлось Владимиру.
За дверью обнаружился наряд ППС, где-то в арьергарде маячила любопытная остроносая физиономия сухощавой тетки, видимо, той самой бдительной соседки.
– Ну, и чего у вас тут? – пробурчал сержант, мрачно осматривая совершенно не похожих на обычных скандалистов людей: пожилую, болезненного вида женщину, ухоженную красотку, которая очень гармонировала со стоящим у подъезда «Бентли», и рослого широкоплечего парня в строгом костюме. – Почему шумим, соседей беспокоим?
– Мы не шумим, с чего вы взяли? – бархатно мурлыкнула красотка, чьи огромные оливково-зеленые глаза и без того напоминали кошачьи. – Мы вообще только приехали.
– Как же не шумите, как же не шумите? – сорокой затрещала остроносая. – Я своими собственными ушами слыхала, как Мария Евгеньевна кричала: «Спасите, убивают!»
– Типун тебе на язык, Роза Карловна, – отмахнулась Юлина мама. – Страсти какие говоришь! Кто меня убивать будет, это же Володенька, помнишь, к Юлечке моей ходил?