Я ехидно хмыкнул, окидывая его скептическим взглядом. Да уж, нормально… Одежда как раз «подходящая» для посещения издательства. Рваные джинсы и ярко алая футболка с изображением серпа и молота и надписью «коси и забивай». И плюс еще две плетеные фенечки на руках. Одна на правом запястье, другая – на левом плече.
Завершал картинку серебристый перстень с изображением листика конопли…
Удивительно. И как Ромка поверил, что Вован решил уйти в монастырь? Может, подумал, что «святой отец» решил напоследок попонтоваться перед постригом?
Вовка верно расшифровал мою усмешку, а потому помолчал, а потом тяжело вздохнул:
– Ладно, Пошли что ли, Ходынцева искать? – поинтересовался он, понижая голос.
Я усмехнулся:
– Да вроде как его нашел…
– Серьезно?! Ну и!..
– Что ну и? он из вон того кабинета выскочил. Я только хотел спросить его о статье, а он меня послал. Далеко и на долго.
Вовка задумчиво почесал голову:
– М-мда, не вежливый дядька… Слушай, а может ну его на фиг?… Ну о чем с ним мог поговорить этот зубастик? Это ведь только мы с тобой вежливые, с «завтраком» здороваемся, а дракуловские шкафы наверняка просто так кусают.
– Вова, – вкрадчиво сообщил я, – а я ведь это же тебе говорил. Еще у меня дома…
Вован посмотрел на меня прозрачным невинным взглядом:
– Разве?
И почему меня никто никогда не слушает?
Часть третьяА оборотни здесь не тихие…
Когда мы вышли из издательства, я поинтересовался у Вовки:
– Ну и куда ты теперь? Домой?
– Ага, – кивнул он. – Пойду попытаюсь успокоить Аську.
– успокоить? – хмыкнул я. – А нечего было ее драконить по телефону.
– Я?! – поперхнулся Вовка. – Драконил ее?! Да она первая начала! я вообще ангел во плоти.
Ага, а я король Дании.
А Вовка, между тем, убедившись, что я не собираюсь комментировать его последнее высказывание, продолжил:
– Хотя… нет. Я сперва в книжный схожу – куплю какую-нибудь фентезюшную книжку.
Я поперхнулся:
– Вов, тебе, что, мало в жизни фантастики?!
– Да ладно тебе! – отмахнулся Вовка. – Сказка она всегда сказка. А тут же взаправду получается…
Я почесал голову.
– Ладно, уговорил. Я с тобой схожу, тоже может чего-нибудь куплю.
Вован хихикнул, пародируя меня:
– Андрей! Тебе что мало в жизни фантастики?!
– Не мало, – вздохнул я. – Мне еще завтра к Сашке Зветину на пьянку идти.
– Какому Зветину? – не понял Вовка.
– К однокурснику… – вздохнул я. – Ты его не знаешь.
Как объяснил Вовка книжный магазин находился недалеко («там чуть – чуть пройти дворами, налево, направо, потом опять налево, потом через двор и мы там»). На деле же это «недолго» вылилось в получасовое блуждание по переулкам. Наконец, когда Вовка радостно заявил:
– Вон за тем углом повернем и мы пришли, – я только и мог, что обрадовано выдохнуть. Как оказалось – зря…
За углом стоял, широко расставив лапы и оскалившись, огромный серо – бурый пес… И в его золотых глазах светилась злоба…
Мы с Вовкой замерли. Увидев это, пес сделал шаг к нам, медленно приподнял губу… На асфальт потекла тоненькая струйка слюны…
Я оглянулся по сторонам. Как назло улица была пустынна. Пес же, между тем, ощерившись, сделал еще один шаг…
Насколько я знаю, при нападении зверя нельзя улыбаться. Говорить надо тихим, ласковым голосом. Что я и решил попробовать сделать.
– Хорошая собачка, – осторожно протянул я, – хорошая. Собачка хочет косточку?
– Ага, – выдохнул Вовка, замерший рядом. – Хочет собачка косточку. Берцовую. Твою.
– Ты можешь что-нибудь предложить, а не молоть я зыком? – огрызнулся я.
– Могу, – кивнул Вовка, не отрывая взгляда от собаки: – на счет три… Раз, два… Бежим!..
Мы все рванулись одновременно. Пес на нас с Вовкой, а я и товарищ Данешти – в разные стороны. Собака пролетела между нами, остановилась, мотнула головой и замерла, переведя взгляд с меня на Вовку. Словно выбирала, кто вкуснее.
А потом кинулась на меня.
Пес врезался в меня, сбивая с ног и совсем не по собачьи (они ж впиваются куда попало, так? Ну, кроме специально обученных) рванулся к моему горлу. Я, на полном автомате, выставил руки и каким-то чудом сумел схватить пса за верхнюю и нижнюю челюсть, то ли отталкивая его пасть, то ли разрывая.
Лапы пса скользили по моей одежде, придавливая меня к земле и царапая кожу. С каждым мгновением собачья пасть приближалась ко мне. Все сильнее… сильнее… дыхание уже обжигало кожу…
А потом пес содрогнулся всем телом и свалился на меня мертвым грузом. Я замер, не веря своему счастью, но пес не шевелился, и я осторожно спихнул его с себя.
Надо мною навис испуганный Вовка:
– Андрюх, ты как?
– Нормально, – прохрипел я, цепляясь за его протянутую руку и с трудом вставая. – Чем ты его так?
– Кулаком по голове… – хмыкнул Вовка, а потом виновато посмотрел на меня: – Извини, что сразу не помог. Просто я пока сориентировался, пока добежал…
– Да ладно, – отмахнулся я, – главное что помог.
– Он хоть тебя не покусал?
Я внимательно осмотрел вытянутые руки – пальцы дрожали. На руках чуть ссажена кожа, рубашка перемазана, да на груди синяки, но слава богу крови нигде нет.
– Ну и хорошо, – облегченно вздохнул Вовка. – По крайней мере, не придется прививки от бешенства де… – он запнулся и уставился куда – то мимо меня. Я проследил за его взглядом и замер не веря своим глазам.
Пес изменялся. Медленно исчезала шерсть, втягиваясь в кожу. Пропал хвост, словно испарился в воздухе. Словно плавились кости, заставляя тело принимать человеческий облик. Из кожи выступила одежда…
Через несколько мнут рядом с нами лежал, уткнувшись лицом в песок и слабо постанывая, мужчина, одетый в синий джинсовый костюм. Вовка покосился на меня:
– Он точно тебя не покусал?!
– Да точно, – отмахнулся я, чувствуя во всем теле жуткую слабость.
– Ну вот, а я так надеялся подарить на следующий день рождения намордник и строгий ошейник…
Я сердито зыркнул на Вовку, и тот осекся:
– Тогда уходим?
– ты с ума сошел?! Может лучше задержимся и попытаемся выяснить за каким чертом он на нас нападал?
– Нет, Андрей, это ты с ума сошел! А если он, очухавшись, решит опять стать собачкой, – хотя нет это наверно был волк, – и погонять нас по городу! Уходим!
Его доводы показались мне логичными. Вот только…
– А если ты ударил его слишком сильно, и он умрет?
– Ах извини! – взорвался Вован. – Мне надо было стоять, и смотреть, как он перегрызает тебе горло!
– Я не это имел в виду, – буркнул я, опуская глаза.
– А может, мне вообще, сходить извиниться перед дракуловскими амбалами?!
Я промолчал, присаживаясь на корточки рядом с мужчиной и переворачивая его на спину. Вовка тихо ругнулся и вытащил трубку:
– Алло, скорая? Тут мужчине плохо, наверно солнечный удар… Приезжайте, – он назвал адрес и отключив сотовый, хмуро уставился на меня: – доволен? А теперь уходим и будем надеяться, что он не скажет в милиции, что это мы на него напали.
Уйдя со двора я осторожно поинтересовался:
– Ну, и куда теперь?
Вовка удивленно уставился на меня:
– Как куда? Мы же собирались в книжный.
Я скептически осмотрел свою перемазанную уличной пылью рубашку и хмыкнул:
– Не уверен, что это хорошая идея…
– Почему? – удивленно уставился на меня.
Я страдальчески закатил глаза:
– Вова, какого цвета эта рубашка?
Господин Данешти медленно обошел вокруг меня, потом неуверенно предположил:
– Серая?
Он еще и издевается…
– А с утра она была белой… К тому же еще не рваной…
Вовка вздохнул:
– Убедил. Поехали ко мне домой, попросим Аську, чтобы она тебе эту рубашку зашила.
– Издеваешься? – хмуро поинтересовался я.
– И не думаю! Ты же сейчас начнешь рассказывать какой ты бедный – несчастный, как тебя будут долго и нудно убивать родители…
– Я разве так когда – нибудь поступал?! – взорвался я.
Вовка пожал плечами:
– Не помню. Но я бы точно тебе все это рассказал…
Через час мы поднялись в Вовкину квартиру. Владимир Батькович открыл ключом дверь квартиры и внезапно вместо того, что бы зайти внутрь, замер, загородив проход. Минуты через две мне надоело созерцать широкую Вовкину спину и я, медленно отодвинув друга в сторону, заглянул в квартиру.
То, что я увидел, поразило меня до глубины души…
Дело в том, что тетя Лида отличается редкой педантичностью. Все должно лежать на своих местах, пылинке посмевшей осесть на шкафу тут же грозит смертная казнь, путем удаления тряпкой, а все что возможно, чуть ли не гвоздями приколочено (чтоб никто не убрал в неправильное место).
Ася пошла в маму. Честно говоря, для меня всегда оставалось тайной, каким образом Вовка выжил в таких стерильных условиях. Я бы повесился на второй день…
Впрочем… Я, наверное, преувеличиваю. Владимир Батькович изо всех сил борется с осточертевшим порядком, а потому его комната выглядит нормально. Под нормальным видом я подразумеваю, что брюки могут быть обнаружены под диваном, носки – за батареей, а рубашка – в рабочем столе среди лекционных тетрадей… В общем, все как полагается.
Но с утра в доме была одна Ася, а значит все должно сверкать чистотой и белизной (тетя Ася из рекламы удушилась бы на пару с Сердючкой). Сейчас же посреди коридора валялась пара ядовито – зеленых летних туфель на огромной шпильке. Такой «вопиющий беспорядок» равноценен атомному взрыву!..
– «На зеленой солнечной опушке
Прыгают зеленые лягушки…
Вот потопли на хрен все лягушки,
Хорошо, что дождь прошел», – задумчиво пропел Вовка, оглядываясь вокруг, а потом крикнул: – Ась, ты дома?
Тишина была ему ответом…
– Не понял юмора, – протянул Вовка…
Не разуваясь, он бросился в комнату. Через пару минут до меня долетел его голос:
– Ась, что случилось, почему ты не отвечаешь?