– Андрюх, у тебя случайно телефона Раду не завалялось?
Я поперхнулся от удивления:
– С ума сошел?!
– Значит, придется в больницу с ней ехать, может, у нее сотовый есть, а там номера какие-нибудь остались, – вздохнул Вовка и, покосившись на меня, пояснил: – Это она с чел Фрумосом в кафе была …
Узкие коридоры, снующие медсестры, острый запах лекарств и медленно сгущающиеся сумерки за окном. Последний лучик солнца уж несколько минут как погас, и в больнице царила гробовая тишина. Мы трое – я, Вовка и Аня – сидели на небольшой лавочке в коридоре и просто ждали. Посетителям так поздно находиться в больнице не положено. Я уж не знаю, с кем там и о чем договаривался Вовочка, но нас пока не выгоняли.
Сердце внезапно екнуло и, словно в ответ, на лестнице послышались быстрые мужские шаги – Раду!
Он сразу же взял быка за рога и сейчас общался с дежурным врачом, прежде уже успев заглянуть в палату, где находилась Ольда Владимировна Фриш. Я, честно говоря, в первый момент решил, что ослышался, но оказалось, все правильно – ее звали Ольда, а не Ольга.
– Так что с ней?! – услышал я глуховатый от скрываемого волнения голос Раду.
Дежурный – толстенький дядечка с окладистой бородкой – словно и не замечал ни ожогов, ни шрамов своего собеседника. А может, действительно не замечал.
– Инсульт, – сказал он и добавил, поясняя: – Кровоизлияние в мозг.
– Дьявол! Но почему?! Она никогда не жаловалась.
– Вполне возможно, – пожал плечами врач. – У нее инсульт по типу гемореологической микроокклюзии. А причина может быть любой – сильное волнение, перегрев на солнце … И совсем не обязательно, чтобы человек до этого жаловался на ту же гипертонию.
Раду поджал губы:
– Хорошо, а что дальше? Что с ней будет?!
– Знаете, молодой человек, – вздохнул врач, – на это очень трудно ответить. Инсульт произошел около полудня. Если бы ее привезли сразу, можно было бы хоть о чем-то говорить, а сейчас … Ее доставили в начале девятого. Мы делаем все возможное, но … Даже если она переживет эту ночь – хотя вероятность этого один процент из тысячи – в мозге наступят необратимые изменения.
– То есть …
– Мне очень жаль, мы делаем все возможное … – и врач направился вдоль по коридору.
Раду проводил его злым взглядом, вытащил сигару и закурил. Вовочка завистливо покосился на него, поскольку его самого с сигаретой уже несколько раз вылавливали вездесущие медсестры и требовали, чтоб он шагал курить на улицу. Вовка справедливо опасался, что его обратно уже не пустят. И терпел.
Кажется, у вампира дрожали руки, когда он закуривал.
А потом он увидел нас.
Несколько мгновений чел Фрумос стоял без движения, а потом рванулся к нам, навис, подобно скале, только что в горло не вцепился:
– Как найти Влада?!
Монетка – это, конечно, наше все. Дарили ее лично мне, вещь редкая, коллекционная, с двумя орлами и полным отсутствием решек. И Ромочка мне голову оторвет за разбазаривание казенного имущества.
Но когда тебя просят так убедительно, послать просящего как-то … неудобно.
И вообще, он же не убивать его собирается. Надеюсь.
А еще там Лидия. Два против одного. В любом случае – выигрышный вариант.
Замок он отыскал быстро. Когда знаешь, что тебе нужно, когда вперед тебя ведет голос крови, а в душе горит страх потери – заблудиться очень трудно. Попасть внутрь тоже не составило ему труда: в самом деле – ворота настежь распахнуты, вокруг ни души. А вот найти обитателей было сложней.
Казалось, хозяева обживали замок по частям. Поросшие пылью и мхом коридоры соседствовали с небольшими уютными комнатками, освещенными блеском свечей, за крошечными помещениями, где царили холод и мгла, следовали огромные залы, разукрашенные букетами живых цветов.
Время шло, и Влада нигде не было, а с каждой секундой все ближе и ближе подходила смерть. Смерть наивной зеленоглазой девчонки, случайно подсевшей в машину. Смерть той, за которую, впервые за пятьсот лет, он был готов отдать все что угодно. Смерть Лели …
Еще одна распахнутая настежь дверь, и снова шаги … И наваливающаяся пушистым боком отупляющая усталость. Все зря. Влада нигде нет.
Секунды протекают подобно песку сквозь пальцы.
Во рту чувствуется привкус крови.
И звучит чуть насмешливый, чуть злой голос за спиною:
–Чего тебе здесь надо?
Очень трудно подобрать нужные слова. Голос постоянно срывается … А глядя в черные глаза, понимаешь, что все, что ты пытаешься сказать, Владу совершенно неинтересно.
– И что с того? Что ты хочешь от меня?
– Спаси ее! Ты ведь можешь! Один глоток твоей крови …
Кривая усмешка:
– Ты тоже можешь. Один укус, и …
–Дьявол, Влад, помоги ей! Умоляю! Тебе нужна взамен моя жизнь?! Так возьми ее, дьявол тебя побери! Возьми что угодно, только спаси ее!
В комнате воцаряется тишина, слышно тяжелое дыхание, удары сердца отзываются грохотом в висках …
–Помоги ему, Влад …
Неизвестно, когда она вошла и слышала ли весь диалог, но … Слова все еще звучат в воздухе:
–Влад, помоги ему …
И вновь молчание … Секунда проходит за секундой.
–Как ты выжил?– скрещиваются два взгляда: прямой, спокойный и нервный, на грани срыва.
Он сдерживается уже с трудом. В голосе звучат истеричные нотки:
– Как-как …
– Это ведь было серебро. Ты должен был умереть, – кажется, он говорит чуть раздраженно.
Хриплый смешок:
– Так же, как и пятьсот лет назад. Сразу за раной следует не смерть, а лишь потеря сознания. Если рана нанесена обычным металлом – обморок длится несколько мгновений, серебром – до часа, двух. И если, когда приходишь в сознание, не выпить крови, то все, ты труп … Чего ты еще хочешь?! Чего тебе еще надо?! – Голос срывается на крик.
– Больше ничего. Пошли.
Когда мир перед глазами начал сминаться подобно плохо выглаженной ткани, я в первый момент решил, что это от усталости. То, что у нас появились гости, дошло до меня не сразу.
Впрочем, то, что окружающая среда ведет себя как-то не так, заметила только наша троица. Врачи и медсестры не обратили никакого внимания на то, что в больнице появились еше трое посетителей. Причем один из них – в странном средневековом костюме. Одно слово – Черный Плащ.
Смерив нас долгим взором, в котором легко можно было прочесть: «И вы здесь …» – а при желании еще и: «Как же вы меня достали …» – Влад прошествовал к палате, где, насколько я помнил, находилась Ольда.
Интересно, а нам туда можно? Я же никогда не видел вампирских способов исцеления! Вот только Аня меня почему-то не пустила.
Прошла минута, вторая …
Сердце колотится и, кажется, пропускает удары.
Жива, и это главное. А уж какую цену придется заплатить – это неважно.
Последние несколько часов – как в тумане. И даже жизнь за жизнь – это не так уж много.
Смешно. Леля теперь если не бессмертна, то жить будет очень и очень долго. Жизнь ценой смерти. Это ведь не очень дорого.
Главное, она жива.
А на другую цену Влад никогда не согласится. Да и вновь торговаться не позволит гордость.
За окном синева ночи, опять идет дождь. Капли сливаются, образуя на больничном окне знакомые черты лица.
Она уже очнулась. Сейчас бы подойти, присесть рядом, обнять за плечи …
Не стоит. После этого придется уйти, а Леле нельзя сейчас расстраиваться.
Табачный дым вьется под потолком. И плевать на все врачебные запреты.
Жизнь за жизнь – это не так уж много.
Кажется, пальцы чуть дрожат.
За спиной тяжелые шаги.
На плечо ложится ладонь.
Нет, точно дрожат – пепел с сигары осыпается неопрятной горкой.
Пепельницы нет. Сигару можно затушить о ладонь.
Закрыть глаза. Обернуться и тихо спросить:
–Ну?.. Заканчивай уже быстрее. Или просто подождешь до рассвета? – слова звучат скороговоркой, звуки проглатываются.
Тишина. И вздох.
–Пей.
Перед лицом – чаша, наполненная кровью …
Монету мне так и не вернули. Впрочем, об этом я вспомнил лишь тогда, когда мы с Вовочкой, благополучно покинув больницу, довели Аню до дому, до хаты. Надеюсь, Ромочка меня за утрату старинной денежки ногами бить не будет. А, ладно, как-нибудь отбрешусь. В нашем-то деле что главное? Чтоб язык был хорошо подвешен, а остальное приложится!
После внезапного выздоровления безнадежной больной в больнице поднялся настоящий переполох. Врачи наотрез отказались отпускать ее даже вместе с невесть когда приехавшим в эту самую больницу братом – мрачным черноволосым мужчиной со странным шрамом на щеке.
Двух других удивительных посетителей – высокую блондинку и мужчину в средневековом костюме медперсонал попросту не замечал.
Не знаю, как Вовочку, а меня ногами дома бить не стали. Всего-то и пришлось выслушать краткую, сжатую до минимума речь отца на тему: «Домой надо все-таки звонить, а то мама волнуется», – на что я покивал и пошел спать. А то уже черт знает сколько не высыпаюсь.
На этот раз я свои ночные кошмары очень хорошо запомнил. Сны были в стиле незабвенного Михаила Афанасьевича. Булгакова, если кто не понял.
Приснилось мне, будто протянулась от моего окна лунная дорожка. И прошли по ней две пары. Влад и Лидия. Раду и Ольда.
Первая парочка молча прошествовала дальше, а вторая … Раду остановился перед самым окном (на восьмом-то этаже!) и положил на подоконник монету. Ту самую, с двумя птичками.
Главное, что это был сон, а потому меня совершенно не напрягало то маленькое обстоятельство, что окно закрыто. Одно слово – сон.
Хорошо хоть кусать меня никто не стал. Просто развернулся и ушел.