Дело вот в чем. Моя бабушка без очков не видела практически ничего, особенно ночью. Возникал вопрос: если она мирно отошла на тот свет в постели, как сказала мне мисс Уотт, почему ее очки лежали сломанными на полу в магазине рядом с пятнами недавно высохшей крови?
Глава 2
Я сидела на коленях, уставившись на линзы бабушкиных очков. В голове отчаянно крутились мысли. Тут в магазине потянуло сквозняком, сзади по шее пошли мурашки – я вздрогнула. Бабушка бы сказала, что кто-то прошелся по моей могиле[6].
Поднять голову меня заставил не звук и даже не движение – скорее ощущение чужого присутствия. Именно с этим чувством я иногда просыпалась среди ночи от кошмара, вскакивала и включала свет с бешено стучащим, как сейчас, сердцем. Но, конечно, когда загоралась лампочка, я видела лишь собственную спальню. Ни монстров, ни серийных убийц, ни прочих жутких созданий.
На этот раз мне повезло куда меньше.
В магазине был мужчина. Видимо, я издала какой-то звук – хотя, клянусь, мне стало так страшно, что я даже дышать не осмеливалась. Мужчина тут же обернулся – казалось, он тоже совершенно не ожидал увидеть меня. Однако теперь он явно меня заметил, так что я вскочила на ноги, пытаясь сдержать подступивший ужас.
– Кто вы? – спросила я, стараясь выглядеть смелой и уверенной и при этом слыша, как дрожит мой голос.
– Где Агнесса? – выдал он вместо ответа.
– Агнесса?
Бабушка что, была знакома с ним?
– Да, – нетерпеливо произнес мужчина и шагнул вперед. – Агнесса Бартлетт.
Я не собиралась сообщать какому-то типу, заявившемуся среди ночи, о смерти бабушки, так что вместо этого снова спросила:
– Кто вы?
Мужчина подошел еще ближе. Он был высоким, стройным, элегантным. На вид ему было лет тридцать пять. Одет он был в черные брюки и темно-серый свитер, но держался так, словно на нем смокинг. Волосы у мужчины были черными, глаза – темными, лицо – бледным. Он привлекал и в то же время отталкивал.
– Меня зовут Рейф Крозье.
Я задала второй вопрос – более важный:
– Как вы сюда зашли?
Мужчина замялся.
– Я проходил мимо и увидел, что в магазине горит свет. Подумал, что Агнессе, возможно, нужна помощь.
Если он был знаком с моей бабушкой, почему не знал о ее смерти? И с чего он шатался по улицам ночью?
– Вы живете поблизости?
Мужчина огляделся, будто думал, что бабушка где-то прячется.
– Да, но был в отъезде. Агнесса здесь?
Я провела языком по пересохшим губам.
– Пожалуй, вам лучше прийти завтра.
Мужчина нахмурился.
– Вы держите ее очки. Цепочка, кажется, сломалась.
Руки у меня дрожали от горя и страха. Цепочка тихонько звякнула. Я подумала: а что, если все это просто реалистичный сон? Может, бабушка жива, а я не веду странную беседу с не менее странным типом в три часа ночи, держа в руках ее сломанные очки?
– И часто вы к ней приходите посреди ночи?
На лице мужчины промелькнула некая эмоция. Раздражение? Насмешка?
– Я, как и ваша бабушка, страдаю от бессонницы. – Он слегка улыбнулся, заметив, как сильно я удивилась тому, что он назвал Агнессу моей бабушкой. – Вы, должно быть, Люси? Бабушка часто говорит о вас. Даже фотографию показала.
Может, бабушка и рассказывала ему обо мне, но при мне она точно не упоминала никаких высоких темноволосых индюков – я бы такое запомнила. Если уж он был так хорошо знаком с бабушкой, мне стоило сообщить ему, что произошло. Однако я слишком много лет провела в крупных городах, и родители научили меня не общаться с незнакомцами. Поэтому я не была готова откровенничать – и точно не в три часа ночи, когда меня застали врасплох в полном одиночестве.
Мужчина наблюдал, как я тереблю сломанную цепочку.
– Ваша бабушка и в метре от себя без очков не видит. – Он сделал шаг назад и намеренно принял более расслабленную позу. – Хочу лишь убедиться, что она в порядке.
– Пожалуйста, приходите завтра, – попросила я.
Мужчина задумался.
– Я весь день буду на совещаниях. Приду вечером, после заката.
– Как вам удобнее.
Он улыбнулся.
– Тогда до вечера.
Мужчина сунул руку в карман. Я дернулась – чего только жуткий тип не может вытащить из кармана! Однако мужчина достал предмет, который никак не назовешь опасным, – визитку.
– Если что-то будет нужно, звоните по этому номеру. В любое время дня и ночи.
Когда я потянулась к карточке, наши ладони на секунду соприкоснулись.
– Какие у вас холодные руки, – пробормотала я.
Такая уж у меня неудобная особенность, когда я нервничаю: с языка слетает все, что приходит в голову.
Мужчина отстранился и размял пальцы.
– С кровообращением проблемы, – сказал он и направился к двери. – Спокойной ночи!
– Стойте! Как вы в магазин-то вошли?
Он ведь так и не ответил на этот вопрос!
Мужчина на секунду замер.
– Дверь была не заперта.
В мире есть много вещей, в которых я не уверена: например, что парни подразумевают под «я тебе перезвоню» или какая стрижка мне идет больше – длинная или короткая. Но я, черт побери, была абсолютно уверена, что перед сном заперла дверь в магазин!
На все сто.
Когда странный тип ушел, я трижды проверила, что закрыла и дверь в магазин, и вход в квартиру, а затем вернулась в спальню. Бабушкины очки я взяла с собой. Как бы я хотела, чтобы они умели разговаривать! Что-то явно было не так. Если бабушка спокойно умерла во сне, почему ее очки были сломаны и валялись в магазине? И с каких пор она водилась со странными мужчинами, которые без стука заявлялись в магазин под покровом ночи?
Рейф Крозье, бесспорно, горяч. Я бы могла заподозрить, что он вовсе не вязать пришел, но, насколько я знала, после смерти моего деда у бабушки больше не было отношений. Да и разница в возрасте вышла бы лет в пятьдесят, а он не казался парнем, которому по вкусу женщины постарше.
Я решила вернуться в постель, но была так напугана, что включила свет в ванной и оставила дверь в спальню открытой: не хотелось оставаться запертой в темноте. Комната больше не казалась мне уютным и безопасным местечком. Я распахивала глаза от малейшего звука в доме или на улице и с ужасом высматривала во тьме что-то опасное. Наконец усталость взяла свое, и я погрузилась в сон.
Когда я проснулась, уже ярко светило солнце. Из окна открывался истинно оксфордский вид. Может, церковные башни здесь и прозвали «шпилями грез», но мои грезы всю ночь прерывались ежечасным звоном колоколов. Чтобы привыкнуть к нему, мне, как и всегда, понадобится пара ночей.
Взглянув на экран телефона, я увидела, что время перевалило за одиннадцать. Тело казалось деревянным, в голове стоял туман, ужасно хотелось кофе, но хотя бы я поспала.
Я добралась до кухни и включила кофемашину. Вместе с кофе варились и мысли в моей голове. Бабушкины очки, кровь на полу, странный ночной гость – все это приводило меня к огромному числу жутких догадок, ни одна из которых не походила на правду.
Мне была крайне нужна информация.
Для начала я решила позвонить по номеру, указанному на двери, – вчера я была слишком ошарашена, чтобы этим заняться. Мобильного телефона у бабушки, насколько я знала, не было. Она всегда пользовалась стационарными: один висел в магазине, другой – в квартире. Я сфотографировала номер и, допив первую чашку крепкого кофе, глубоко вдохнула и позвонила.
– «Миллс, Тэйт и Эллиот». Кому перенаправить ваш вызов? – спросил меня приятный женский голос.
– Я увидела этот номер на двери «Кардинала Клубокси», магазина рукоделия на Харрингтон-стрит, принадлежавшего моей бабушке.
– Одну минуту, – ответила женщина и поставила звонок на удержание.
Через пару секунд трубку, судя по голосу, взял немолодой мужчина.
– Здравствуйте, это Джордж Тэйт.
Я снова объяснила, как нашла номер телефона.
– Как вас зовут? – спросил мужчина.
– Люси Агнесса Свифт.
Да, Агнессой меня назвали в честь бабушки.
– Мисс Свифт, как бы это ни было прискорбно, я вынужден сообщить, что ваша бабушка скончалась несколько недель назад. Мне бы очень хотелось с вами побеседовать. Когда вам будет удобно прийти к нам в офис?
К счастью, бабушка пользовалась услугами оксфордской юридической фирмы, дойти до которой от магазина можно было пешком. Мы договорились о встрече в тот же день в два часа.
– Пожалуйста, не забудьте удостоверение личности, – добавил мужчина и повесил трубку.
Я отправилась принимать душ в старомодную ванную комнату. Забираясь в большую ванну, я, как и всегда в первый день приезда к бабушке, ударилась голенью. Прежде чем приноровиться, я каждый раз набивала себе парочку синяков.
Я помылась, решила не сушить свои длинные светлые волосы феном, почистила зубы, накрасила ресницы и губы, а затем надела лучшие джинсы и хлопковый лонгслив. Когда я вылетала из Каира, там стоял невыносимый зной. Здесь же погода приближалась к той, когда приятнее всего носить свитер.
Мне нужно было как-то связаться с мамой и сообщить ей о смерти бабушки. Однако я решила сначала увидеться с юристом и получить как можно больше информации.
И мисс Уотт, и юрист сказали, что бабушка умерла несколько недель назад. Наверное, похороны прошли без меня. От этого почему-то было еще больнее: я не смогла даже проститься с ней. Надо будет узнать, где находится могила, и хотя бы принести цветы. Я хотела навестить ее.
Я взглянула на очки со сломанной цепочкой: я везде носила их с собой, словно бабушка могла вдруг появиться и спросить, где они. Мне нужно было большее, чем могила, на которую можно прийти. Мне требовались ответы.
Визитку, которую странный тип дал мне прошлой ночью, я оставила на кухонной тумбе. Теперь я взяла ее и как следует рассмотрела. Бумага была простой, но дорогой. На визитке было указано имя Рейф Уильям Крозье, номера рабочего и мобильного телефонов, адрес электронной почты и личный сайт. Также сообщалось, что он был экспертом в области букинистики и реставрации. Что ж, до следующей встречи с ним я обязательно посмотрю его сайт. Я ведь девушка умная и выясню все, что могу, о непонятном типчике, прокравшемся ночью в бабушкин магазин.